Он всегда начинал беседу с пустяков, незаметно присматриваясь к новому клиенту.
— Это да, — согласился Илья. — Зато сам работает, надо лишь время от времени на него посматривать. А за это время можно выкурить сигарету и выпить чашечку кофе.
Детектив широко, во весь рот улыбнулся:
— У меня такая уйма данных скачивается, что за это время можно выкурить целую пачку или выпить целый кофейник.
— Ты, Гришка, плохо кончишь! — часто повторяла, пророчествуя, мать. — За решеткой! Обязательно сядешь.
Гриша лишь посмеивался. Он выбрал себе дорогу еще в детстве. И лежала она отнюдь не за решетку, а в прекрасное и таинственное здание под тремя буквами КГБ. Гриша твердо решил крепко-накрепко повязать свою жизнь с поиском преступников и всякой нечисти.
Рос он действительно хулиганом, учился из рук вон плохо. Школа делала неоднократные попытки его выгнать, чтобы не мучиться, но потом директор и завуч, разжалобившись слезами и отчаянием матери, снисходили до очередного прощения и помилования, и Гришка продолжал учиться. До следующего скандала и потока двоек по всем предметам.
Гришка был хамоват и запросто говорил учительнице, споткнувшейся на полуслове:
— Что же вы так плохо подготовились к уроку?
Однажды он забил клин в замок кабинета своего класса, и пока вызывали слесаря, пока тот, ругаясь, открывал замок, восьмиклассники прохлаждались в коридоре. Почти весь рабочий день.
Потом Малышев залез в длинный горизонтальный шкафчик.
— Гриша, ну, куда ты лезешь?! Задохнешься там — и будет готовый гроб! — нашелся учитель.
Через неделю Григорий принес в школу какой-то интересный предмет и начал увлеченно перекидывать его одноклассникам на уроке.
— Что это летает у нас по классу? — поинтересовалась молодая учительница математики.
— Это фаллоимитатор, Анна Петровна! — радостным хором сообщили перевозбудившиеся восьмиклассники.
— Ах, вот оно что! — радостно воскликнула не лишенная юмора математичка. — Замечательно! Фаллоимитатор учителю на стол!
Гришка помялся и нехотя положил на стол новую игрушку.
— И что вы с ним собираетесь делать? — нахально спросил он.
— А то же самое, что и ты! — бодро отозвалась математичка. — Сначала буду метко бросать в коллег в учительской, а потом кину прямо в директора! Но сначала прикреплю записку "Привет от Гриши Малышева из восьмого "Б"!" Пусть ловит!
Гришка на время присмирел.
Но через пару недель перед очередной контрольной по математике очухался. Позвонил в милицию и сообщил, что в школе заложена бомба, которая рванет с минуты на минуту. Милиционеры, давно не верившие в эти взрывные устройства в школах перед экзаменами и зачетами, но обязанные реагировать на каждый сигнал тревоги, тотчас примчались вместе с большой и по виду ленивой собакой. Учителя в спешном порядке эвакуировали детей и выскочили во двор. Гришка стоял среди одноклассников и потешался в душе над наивностью и глупостью взрослых. Ему нравилось их дурачить.
К нему быстро подошел злой директор:
— Это, конечно, сделал ты, Малышев! Больше некому! Зря мы тебя без конца прощаем! Слишком добренькие! А это всегда выходит боком. Подожди, ты у меня допляшешься!
— А вы докажите! — крикнул Гриша. — Мало ли что кому покажется!
Директор махнул рукой и пошел беседовать с милиционерами.
— Отойдите подальше от здания! — монотонно повторял один из них. — Товарищи учителя, отведите детей еще дальше! И отойдите сами!
— Да никакой там бомбы нет! — сказал директор. — У нас в школе самая главная и единственная бомба — Малышев из восьмого "Б"!
Гриша остался доволен выданной ему характеристикой. Она его устраивала, как и великая слава непревзойденного головореза.
Директор накапал на него ментам, и они решили вызнать все у хулигана Григория, предварительно обнюхав закоулки школы с помощью милой, добродушно настроенной к людям собачки — ее натаскивали исключительно на взрывчатку — и, конечно, ничего не обнаружив.
Лейтенант посадил Гришку напротив себя в кабинете директора. Тот уселся рядом.
— Так, значит, ты у нас Григорий Малышев? — сурово спросил мент, насупив густые мохнатые брови.
Гришка кивнул. Здесь врать бессмысленно.
— Ну, и зачем ты, Григорий Малышев, всех взбаламутил? Зачем вызвал милицию? Это называется ложный вызов, а наше обследование больших денег стоит. За такое могут и родителей сильно штрафануть, и вообще дать по загривку.
— Я-а?! — изумленно, изо всех сил выкатил до беспредельности невинные глаза Гришка. — Да почему чуть что — всегда сразу Малышев да Малышев?! Как будто в школе других, кроме меня, обалдуев нет!
— Другие есть, — усмехнулся директор. — Но они тебе, Григорий, в подметки не годятся! Ты и сам это прекрасно сознаешь.
Гришка, обладающий огромным самодовольством, отлично понимал свое превосходство над ровесниками. И бахвалился им.
— Но разве это повод для гордости? — прочитав его мысли, продолжал директор. — Гордиться надо своими успехами, трудом, достижениями. А у тебя одно озорство на уме.
"Нет, — подумал, Гришка, — главное — просто иметь любой повод для гордости. А какой именно — совершенно неважно".
— Так что, Григорий, ты признаваться собираешься? — спросил бровастый мент. — Это послужит смягчающим обстоятельством. Вроде как явка с повинной.
— Мне не в чем признаваться! — нагло заявил Гришка. — У вас ненормальное воображение!
Ишь, хитрые дядьки, пытаются его расколоть! Но Малышев — тот еще орешек! Никакие щипцы не помогут.
— Ну и наглец! Бить тебя некому! — посетовал обозленный мент. — Отец чем занимается? Ты ему тоже дома грубишь?
— Отца мы с мамкой себе не завели! Он нам без надобности! — дерзко сообщил Гришка. — И без него проживем! Даже лучше, свободнее! На кой ляд он нам нужен?
Бровастый мент кивнул, соглашаясь насчет свободы.
— Ладно, Малышев, ступай! — устало сказал директор. — С тобой бороться бесполезно. Что из тебя только вырастет?
— Фээсбэшник! — хвастливо объявил Гришка.
Мент и директор дружно вытаращили глаза.
— Кто? — в замешательстве спросил мент, решив, что перетрудился и ослышался.
— Фээсбэшник! — гордо и независимо повторил Гришка. — Собираюсь поступать в Школу КГБ! Те есть теперь ФСБ.
Мент и директор дружно захохотали.
— Твоя наглость, Малышев, переходит все границы! — заметил директор, отсмеявшись. — Мать завтра утром ко мне!
— А она тут при чем? — справился Гришка. — Ведь не она поступать собирается! И потом она давно на меня повлиять не в силах. И запретить мне что-нибудь. Я руковожу сам собой лет с пяти. Или вы ее будете отчитывать за мое вполне хорошее желание? Это осмысленный выбор. Что тут дурного?
