«Ого, какая патетичность! - Внутренний голос проснулся как раз в подходящий момент: на мои глаза вторично за вечер навертывались слезы, и я огромным усилием воли загоняла их назад. – Ты уже смирилась с тем, что беременна? Тебе уже нужен этот малыш, и для полного счастья не хватает лишь признания Кейна?»
Мои мысли потекли в другом направлении. Действительно, я узнала о беременности сорок минут назад, и теперь готова закатить скандал в защиту нерожденного дитя, хотя даже не узнала мнения любимого на этот счет. Даже если Кейн не захочет малыша – всегда можно уйти, воспитывать ребенка самой, многие так поступают…
Слезы уже катились из глаз, одна за одной, горячие капли стекали по щекам и падали на рубашку, оставляя на светлой ткани мокрое пятно. Я не контролировала это, накручивая и накручивая себя, представляя мысленно, как собираю вещи, как ухожу из дома, в котором лишь два дня назад все расставила и убрала, как разрывается сердце при последнем взгляде на Шира… Секундочку. Шир – моя собака, и его надо будет забрать с собой. Тогда так: и мы вдвоем – нет, втроем с Широм уходим из дома, бросая последний взгляд на так и не обработанный садик перед крыльцом…
- Эрика, что с тобой?
Мужские ладони обняли мое лицо, большие пальцы осторожно стерли влажные дорожки с щек, теплые губы нежно сняли последние слезы с ресниц.
- Тебе плохо, любимая?
Я подняла голову и заплаканными глазами посмотрела на Кейна.
- Я не избавлюсь от ребенка, слышишь?
- Та-а-ак, - протянул он. – Пойдем, солнце мое, домой. Нам явно требуется поговорить.
Кейн помог мне отстегнуть ремень безопасности, обнял за плечи, когда я выбралась из машины, привычным отработанным за столько лет жестом привлек к себе и повел в дом.
В прихожей нас встретил Шир, невероятно радующийся нашему приходу. Не в последнюю очередь эта радость была связана с тем, что его так и не покормили – после моего трогательного падения в обморок Кейну это и в голову не пришло. «Режим питания нарушать нельзя!» - вот что совершенно ясно читалось в больших карих глазах собаки, в махании хвостом и двигании ушами. Разговоры пришлось на время отложить.
Пока я насыпала корм в миску – ну не было у меня ни сил, ни желания резать мясо и разогревать кашу - Кейн включил чайник и бросил в две чашки пакетики с чаем. Он успел залить их кипятком и поставить на стол, но потом у него в кармане запиликал сотовый, и любимый вышел в комнату, чтобы поговорить. Пока напиток заваривался, я мысленно отметила, что надо будет купить травы, чтобы делать настой. Или что там положено пить беременным?
Я маленькими глоточками отхлебывала обжигающий чай, не чувствуя вкуса. Кейн все не возвращался. Сколько можно разговаривать? Он специально откладывает разговор, потому что боится его? Он не хочет потерять меня (вот в этом, как ни странно, я была уверена – за пять лет он, если бы желал, нашел бы способ избавиться, не говоря уж о том, что в этом случае никто не стал бы затевать совместный переезд через половину страны), но в то же время не готов становиться отцом. Глаза защипало от непрошеных слез, я мрачно уставилась в стену, размышляя о неожиданном повороте судьбы и рассеянно почесывая Шира, устроившегося рядом и положившего мне голову на плечи. Вошедший Кейн мгновенно оценил обстановку. Он вынул из моих рук чашку, поставил ее на стол, поднял меня на руки и отнес в спальню.
- Ну, что ты там себе надумала? – поинтересовался Кейн, сев на кровать, заткнув одну из подушек за спину и устроив меня у себя на коленях.
Я гордо всхлипнула.
- Я не буду избавляться от ребенка, даже не проси!
- А кто тебя об этом просит, душа моя? – изумился Кейн. – С чего ты взяла, что я не хочу ребенка? По-моему, мы выяснили этот вопрос уже давным-давно.
- Но прошло столько времени…
- И что? Мы только стали взрослее, но не изменились. Если я не возражал против сына пять с лишним лет назад, почему должен возмущаться теперь?
- Но…
- Никаких «но». Выкинь из головы все, что ты себе придумала. Я люблю тебя, люблю нашего малыша, который уже живет в тебе, и даже наших будущих детей.
Кейн приподнял мою голову и заставил посмотреть в его глаза. Он не врал. В его темно-синих очах светилась вся та любовь, о которой Кейн только что говорил. В них не было ни капли неискренности, лжи, попытки скрыть что-то за фасадом красивой правды. Он открыл мне свою душу, всю, целиком и полностью, и я видела в ней именно то, о чем говорил мой любимый.
- А почему ты тогда был такой мрачный в машине?
- Не мрачный, а сосредоточенный. Или ты считаешь, что мне не о чем было подумать? Очень даже о многом, и мы об этом еще поговорим. Но позже, сейчас тебе надо отдохнуть. Сегодняшний вечер никак нельзя было назвать томным. – Кейн поцеловал меня. Крепко, любяще, но без малейшего намека на секс. Я не возражала. Вечерок на самом деле выдался насыщенным, и все, что мне требовалось – поспать.
Я положила голову к нему на грудь. Все мои страхи оказались фикцией? Не нужно было в лицах представлять душераздирающее прощание и сбор вещей? Не нужно было страдать, опираясь лишь на вымышленные чувства?
«А что я говорил?» - съехидничал внутренний голос. Я молча согласилась. Иногда советы внутреннего голоса содержат в себе зерно здравого смысла.
Меня с ног до головы укутало незримое и неощутимое покрывало, сотканное из нежности, любви и чего-то очень важного, но до сих пор неизведанного – странного, теплого, трогательного, сентиментального чувства. Это еще не материнская любовь, но нечто весьма близкое к ней. Я завернулась в это покрывало, как в кокон, и удовлетворенно вздохнула. Под щекой размеренно стучало сердце Кейна, в моей груди билось мое, и где-то внутри меня неслышно колотилось крохотное сердчишко моего малыша. Нашего малыша. Теперь нас трое.
************************************
Я обернулся. Эрика медленно сползала на пол.
- Черт! – выругался я, подхватывая хрупкое тело любимой и укладывая ее на пол.
- Шир, уйди! – Я оттолкнул вертевшегося тут же пса в сторону. Как ни жаль, но посещение ресторана сегодня придется отменить. Эрику необходимо показать врачу, и немедленно. Я знал о ее, прямо скажем, нелюбви к официальной медицине, но сейчас придется ей это пережить. С сотрясением мозга не шутят.
- Ник! – Я бросил Паттерсу ключи от машины. – Будь добр, подгони машину к входу.
Парень ловко поймал серебристый параллелепипед и исчез за дверью. Я запоздало подумал, что не сказал, где гараж, но, в конце концов, Паттерс – мальчик не маленький, дома по всей Америке устроены одинаково, где гараж - найдет. Теперь осторожно поднять Эрику… Мои намерения прервало тихое пиликание, с каждой секундой становившееся все громче.
