— У Тимми абсолютно довольный вид. Я думаю, ему нравится лежать обнаженным. — Теперь Майкл широко улыбался. — Мне самому это нравится… в определенных случаях.
Глазам Мадди предстала сводящая с ума картина: Майкл распростерся на ее постели… его загорелое обнаженное тело на лилейно-белых простынях… припавшее к ее лилейному телу.
— Но, наверное, мы должны его чем-то смазать перед тем, как положить новый подгузник, — говорил Майкл.
Его слова не сразу достигли ее сознания. Майкл усмехнулся, его пальцы потянулись к ее волосам.
— Вы не слушали. О чем вы думали?
— Я слушала. Вы говорили… смазать его чем-то. Чем же мы его смажем? — пробормотала она, с трудом пытаясь отогнать яркое видение великолепного обнаженного Адониса и… вспышку возбуждения… как от всплывшего перед глазами образа, так и от прикосновения Майкла, которое жгло.
— Давайте посмотрим, не сунула ли ваша кузина в сумку какую-нибудь мазь. — Его ладонь нежно скользнула по ее спине, прежде чем потянулась к сумке. Они оба одновременно запустили в сумку руки. Мадди вытащила свою руку первой. — Никакой мази, — улыбаясь, сказал Майкл.
Мадди задумалась на мгновение.
— У меня есть идея. Я сейчас вернусь. Минуту спустя она вернулась с тюбиком нового гипоаллергического геля для сухой кожи, созданного ее компанией.
— Мы разработали гель для женщин, но в формуле нет ничего такого, что могло бы причинить ему вред.
Майкл осмотрел тюбик.
— Возможно, это поможет. — Он снял колпачок. — Я смажу ему попку. А вы можете заняться использованным подгузником, — сказал он, подмигивая.
Мадди поморщилась.
— А что, если я смажу, а вы… — Она поймала его прищуренный взгляд. — Нет, это будет несправедливо. Я добровольная мама, хотя… и не совсем добровольная. — Она с тоской посмотрела на скомканный подгузник на полу. — Я не знаю, почему Линда пренебрегает этими современными подгузниками одноразового использования. Если бы не такая метель, я бы добежала до аптеки за углом прямо сейчас и купила бы несколько на ночь. Завтра утром сразу…
— Идите, Мадди. Отнесите его в ванную и прополощите.
— Хорошо. — Сморщив нос, она подняла с пола грязный подгузник и, неся его в вытянутой руке, направилась к двери.
Майкл засмеялся.
— Радости материнства.
— Я поделюсь с вами одной мыслью в отношении этого… неожиданно выпавшего мне опыта, — сказала она, остановившись, чтобы открыть форточку. — Теперь я окончательно решила никогда не заводить собственного ребенка.
— Я полностью с вами согласен. — Возникла пауза, потом на лице Майкла появилась улыбка. — Хотя они восхитительные маленькие создания, верно? — Он пощекотал крохотную ладошку Тимми, и ребенок крепко ухватился за два его пальца, голубые глазки младенца прищурились, когда он уставился на Майкла и засмеялся от удовольствия.
Перед тем как покинуть комнату, Мадди оглянулась — Майкл уверенно манипулировал свежим подгузником. Потом поднял Тимми на руки и нежно погладил его по спинке. Тимми ворковал, пристраивая головку на плече Майкла.
На какое-то мгновение Мадди представила, как бы это было, если бы Тимми был ребенком ее и Майкла. Острый запах от скомканного подгузника в руке прервал ее фантазии, и Мадди с печальным вздохом направилась в ванную комнату, чтобы справиться со своей задачей.
Полчаса спустя, когда Тимми заснул, Мадди раскладывала омлет на две тарелки, а Майкл занимался камином.
— Это, конечно, не бифштекс, — извиняющимся тоном проговорила она, входя в гостиную.
— Омлет — это прекрасно. — Майкл сидел на корточках перед камином, где вновь разгорался огонь, затем повернулся к кофейному столику, наполнил вином два бокала. Мадди поставила на столик тарелки и в задумчивости опустилась на диванчик.
Майкл похлопал по ковру рядом с собой:
— Садитесь сюда. Ближе к теплу. Вы все еще выглядите озябшей.
Но Мадди не было холодно. Совсем наоборот — ей было жарко. И она нервничала. Майкл очень хорошо вписался в окружающую обстановку. И слишком легко завладел ее фантазиями. Как бы то ни было, она поднялась и присоединилась к нему, предусмотрительно оставив расстояние между ними фута в два.
Майкл улыбнулся, наблюдая, как она устраивается на ковре.
— Ну как, удобно?
Мадди отправила кусок омлета в рот и кивнула. Проглотив второй кусок, она заметила, что Майкл наблюдает за ней, вместо того чтобы есть.
— Кажется, вы говорили, что омлет — это прекрасно. Он остынет.
Майкл широко улыбнулся и проглотил большой кусок.
— Фантастика! Омлет — само совершенство, мисс Сарджент.
Брови Мадди изогнулись.
— Не издевайтесь.
— Это у меня отвратительная привычка, — застенчиво признался он. — Я всегда поддевал своих братьев и сестер. А они клятвенно уверяли, что однажды достанется и мне.
— И что же, досталось?
Майкл приподнял бокал и сделал глоток.
— У меня такое чувство, что пришло мое время. — Его темные глаза сверкнули, когда он пристально посмотрел на нее поверх бокала.
Мадди встретила его взгляд с веселой улыбкой. Но они продолжали смотреть друг на друга, и ее улыбка таяла, а смятение росло. Майкл Харрингтон, с его темными, гипнотизирующими глазами, лишал ее самообладания. Что же это ты, укоряла себя Мадди, разволновалась из-за него, как школьница.
Она перевела взгляд на огонь, машинально подбирая под себя ноги. Тихое пламя от догорающих углей отбрасывало красные блики на ее светлые волосы и делало ее безупречную кожу еще более светлой, а карие глаза почти янтарными.
Майкл продолжал наблюдать за ней. Мадди его завораживала. Он хотел сказать ей, как она прекрасна, но вместо этого отвернулся и принялся доедать омлет. Когда с ним было покончено, Майкл взглянул на тарелку Мадди.
— Вы не голодны?
Мадди рассеянно посмотрела на него.
— Я просто задумалась.
— О чем?
— Расскажите мне, Майкл, как вы росли. У меня… такое представление… — Она поколебалась, смущенно рассмеявшись. — Ну, вы знаете… все эти семьи в телевизионных сериалах… все ссорятся друг с другом, но душой очень близки. И всегда есть кто-то, к кому можно пойти со своими проблемами. В вашей семье было так, Майкл?
Легкая улыбка притаилась в уголках его рта.
— Я думаю, было… иногда. Особенно до того, как умер мой отец. Мы с папой были довольно близки. Он работал линейным монтером в телефонной компании. Он был большим сильным мужчиной с грубым голосом, но золотым сердцем. Он строго нас воспитывал и учил не вступать с законом в конфликт.
— И вы не вступали?.. — спросила Мадди, думая, что это было маловероятно. Майкл Харрингтон производил на нее впечатление парня резкого и неуемного.
