Ознакомительная версия.
В самый первый день своего прибытия под стены осаждённого замка Уильям Маршал увидел этот необычный боевой отряд, налетевший на неприятеля с громким криком и пронёсшийся по их рядам подобно удару меча. День выдался жаркий, и Генрих не надел шлема. Командующий королевскими войсками широко раскрыл глаза и замер на мгновенье, провожая взглядом унесшийся вдаль отряд. Стоявший рядом с ним рыцарь Симон де Бриер проследил за взглядом своего командира и успел увидеть знакомый отряд рыцаря Лорэла. Но реакция командующего была ему непонятна.
– Что вас так удивило, милорд? – решился спросить он.
– Да нет, показалось, друг мой, – граф Пембрук невесело улыбнулся. – Мне почудилось, что это наш непобедимый король Ричард промчался мимо нас. Как нам его недостаёт! Будь он жив, мы бы сейчас не выбивали французов с нашей земли. И все владения Плантагенетов на континенте были бы по-прежнему под властью английской короны.
– Это был всего лишь рыцарь Лорэл со своим отрядом, милорд. Отлично работают парни, не так ли?
– Ты его знаешь? – удивился граф.
– Ну да, он с северного приграничья, милорд, из-под самой Шотландии, там до скоттов рукой подать.
– Я же говорю, показалось, – усмехнулся граф Пембрук, но глаза оставались печальными.
«Странно всё это, – подумалось сэру де Бриеру, – милорду что-то кажется, а король и вовсе сознания лишился, увидев этого рыцаря. Очень странно!».
Вернувшиеся под власть короля бароны, как и духовенство, и рыцари, и горожане отвернулись теперь от дофина Людовика. Они имели своего законного короля из династии Плантагенетов, пусть ещё юного, но опекаемого достойными людьми. Имели подтверждённую Хартию вольностей и её надёжного гаранта в лице графа Пембрука. Чего же им ещё? Заморский принц потерял всякую привлекательность в их глазах. И Людовику пришлось отступить. Он отказался от своих притязаний, подписал перемирие с Англией и отбыл в свои края.
А Генрих со своим боевым отрядом, показавшим на деле, на что способны воины из далёкого приграничья, решил, не мешкая, отправиться на континент, чтобы осуществить давно задуманное посещение могилы отца. За время прошедшей оккупации, все они вполне освоились с французским языком, так что проблем на континенте не предвидится. А подписанное Людовиком перемирие делало поездку вполне возможной.
Исходя из всех этих соображений, Генрих выбрал для своего отряда путь, которым двинулся когда-то на Нормандию его отец, отправляясь отвоёвывать потерянные нерадивым братом земли. Сегодня эти земли были давно и полностью утрачены. Король Джон не стоил и мизинца своего старшего брата. Он не только владения на континенте утратил, чуть всю Англию в руки французов не отдал.
Подходящий корабль нашли довольно легко. Погода стояла спокойная. И вскоре англичане впервые ступили на французский берег. Дорогу продумали заранее и, не теряя времени, устремились вперёд. Чем скорее они справятся с задачей, тем раньше смогут вернуться, наконец, в свои родные края, которые не видели уже два года.
Филипп 11 Август, король Франции, в глубокой задумчивости сидел в своём кабинете. Только что от него вышел человек, верно служивший ему в делах, не требующих огласки. Он принёс известия, которые всколыхнули море мыслей и воспоминаний.
Филипп, законный наследник династии Капетингов на французском троне, стал королём в пятнадцать лет. Он всегда удивлял отца и придворных умением ловко выходить из затруднительных положений, не страдая при этом излишней щепетильностью, искусно вести игру и выходить победителем. Он был довольно хорош собой, и его даже можно было бы назвать красивым, если бы не впечатление излишнего изящества и изнеженности и не выражение глаз – надменное и хитрое одновременно. Он неплохо владел оружием, хотя работать головой у него всегда получалось лучше. Но при этом не мог не чувствовать зависти к своему исконному сопернику – королю Ричарду Английскому.
Они были знакомы с детства. Филиппу было восемь лет, когда к их двору спешно прибыли сыновья английского короля Генриха Плантагенета Ричард и Жоффруа – их мать, королева Алиенора Аквитанская спрятала сыновей от отца после крупной ссоры между ним и наследником, Генрихом Молодым. Тогда он, Филипп, помнится, преклонялся перед воинским талантом короля Генриха и мечтал быть похожим на него. Однако позже, когда он понял, какие неприятные последствия для его королевства имеют эти таланты английского монарха, в сердце воцарилась ненависть и желание задавить, победить любой ценой.
А Ричард уже тогда, в свои шестнадцать лет был очень хорош собой и к тому же умел, как редко кто другой, обращаться с оружием. Возмужав, он стал непревзойденным. Высокий, широкоплечий, красивый, с золотисто-рыжими волосами и синими глазами он выигрывал всем – был красив, отважен, силён и удачлив. О его воинской доблести слагались легенды. Он, несомненно, был лучшим воином и лучшим полководцем, с этим не мог спорить никто. Он был решительным и неустрашимым и обладал, к тому же, огромной физической мощью, был способен в одиночку решить исход сражения. И был удивительно мудрым, умным и волевым командиром. Солдаты боготворили его и были готовы идти за ним в огонь и в воду. Он побеждал там, где заведомо проигрывали другие. Это не могло не раздражать, хотя внешне приходилось делать вид, что всё хорошо.
Такое постоянное соперничество, иногда прикрытое игрой в дружбу, шло за обоими королями по жизни. Когда Английский Лев угодил в лапы германского императора, Филипп ликовал. Уж с его недалёким и трусливым братцем Джоном он справится легко, и теперь можно будет вернуть себе все земли, захваченные неуёмными Плантагенетами. Но Ричард вышел на свободу. И, конечно же, сразу ринулся в бой.
Филиппу трудно было забыть историю крепости Лош. Воздвигнутая предками графов Анжуйских, она гордо стояла над рекой, и об её мощные стены разбилась не одна волна нападающих. Он тогда, за время пребывания короля в плену, сумел получить желанную крепость из рук этого простофили Джона, который не видел перед собой ничего кроме короны. Однако вырвавшийся на свободу Ричард коршуном кинулся на родовой замок графов Анжуйских и взял его за три часа. Подумать только – всего за три часа! Но когда он, Филипп, пожелал отбить этот замок обратно после гибели Ричарда, ему пришлось провести под его стенами год. Стыдно вспомнить эту годовую осаду. Но зато он отомстил памяти Ричарда – эту крепость французы вскоре превратили в тюрьму.
Осознание своей беспомощности по сравнению с могучим Ричардом доставляло боль и ещё больше разжигало злость. А как этот трижды проклятый Плантагенет гнал его армию от самого Вандома! Как оленей на охоте, право слово. И они дважды были вынуждены оставить обоз в руках неприятеля. Фу! Вспоминать тошно. Он, конечно, потом отыгрался, захватив Жизор, открывший ему дорогу на Нормандию. Но кого победил? Ничтожного мальчишку Джона. Ричарда ему одолеть так и не удалось. Хотя известие о его гибели принесло двойное чувство – радость и боль. Не напрасно говорят, что терять старого врага так же тяжело, как и старого друга.
Ознакомительная версия.
