— …которая производит нефтедобывающее оборудование; я знаю, — перебила Энни.
Она уловила на себе его пристальный взгляд.
— Откуда вы знаете? — спросил он.
— Мне подруга рассказывала как раз сегодня вечером.
— А, понятно. Ну, и, как человеку, который сам создал свое дело, мне всегда интересно поговорить с тем, кто тоже пытается это сделать. Значит, торговля идет неважно?
Энни грустно улыбнулась.
— Черепашьим шагом, — ответила она и начала объяснять почему.
Энни прервала свой рассказ, когда они вошли в коттедж, и Берт увидел, кого она привела. Обрадовавшись при виде Гарсона Деверилла, старик без умолку болтал до тех пор, пока не настало время идти в «Кинге хед».
Когда Берт ушел, Энни усадила гостя на зеленый в белую полоску диван и приоткрыла дверцы печки, в которой полыхали дрова. Хотя на улице был май, вечера были еще холодные.
— И как давно вы занимаетесь продажей своих изделий? — спросил Гарсон Деверилл, садясь и вытягивая длинные ноги.
— Когда Оливер пошел в школу после Рождества. Я хотела быть с ним дома до пяти лет, чтобы научить его самому необходимому.
— Вы были слишком молоды для того, чтобы забросить карьеру и сидеть дома, — заметил он. — Разве вам не было скучно?
— Временами, — призналась Энни. — Сейчас я рада наконец выходить из дома и общаться с людьми. Но за время, пока была дома, я научилась шить и готовить… и потом, я как-то не думала о себе.
— Ну да, вы целиком отдались своему материнскому долгу, — проговорил Гарсон Деверилл как бы про себя. Затем он пристально посмотрел на нее. — Но вам повезло, что вы имели возможность сидеть дома.
— Да, очень повезло, но это только благодаря деньгам, которые я унаследовала от родителей. Гарсон молча переварил информацию.
— А можно мне взглянуть на образцы ваших изделий?
Энни уже начала готовить кофе, но все же открыла коробку и достала карточки.
— Очень приятные. Хорошо выполнены и красивые, — сказал Гарсон.
— Спасибо, — промолвила она и села на другой конец дивана. Сначала она хотела присесть на один из самодельных пуфиков, но ей не понравилась мысль сидеть у его ног. Сейчас ее гость выказывал всяческое расположение, но в следующую минуту мог опять перейти к нападкам, поэтому она предпочла сидеть на одном с ним уровне. — Когда Оливер был совсем маленьким, времена, когда мне придется зарабатывать на жизнь, казались далеким будущим, и я старалась о них не задумываться, — призналась Энни. — Наверное, я оптимистка: все время надеюсь, что обязательно что-то подвернется. А потом мне пришла в голову идея заняться рукоделием на продажу.
— Почему вы решили заняться именно этим? — перебил он ее.
— Один раз я сделала композицию из засушенных цветов, которая очень понравилась моей подруге Кирстен. Я сделала ей точно такую же, и она понравилась ее подруге, и вдруг на меня посыпались заказы даже издалека. Я думала, что если займусь этим профессионально, то смогу поправить свое финансовое положение, — она вздохнула, — но я ошиблась.
— В любом деле требуется какое-то время, чтобы стать на ноги, — заметил Гарсон.
— Я начинаю это понимать, но, к сожалению, у меня не так уж много времени. Продажа своих изделий — идеальный вариант, поскольку я могу подстраиваться под Оливера: мне совсем не хочется, чтобы он бегал по улице с ключами на шее. Если дело не пойдет, я просто не представляю, как быть. — Энни совершенно расстроилась. — В Дорсете слишком маленький спрос на переводчиков с французского.
— С вашим мастерством вы обязательно добьетесь успеха, — сказал Гарсон и положил свою руку на ее.
От этого прикосновения Энни стало спокойней и захотелось придвинуться к нему поближе и положить голову на его плечо. Это было сильное, надежное плечо, и на минуту Энни страстно захотелось иметь в жизни такую вот надежную поддержку, а не рассчитывать только на себя.
Внезапно, как бы осознав интимность своего жеста, Гарсон убрал руку.
— Как насчет кофе? — напомнил он. Энни вскочила.
— Одну минуту, — сказала она и вышла на кухню.
Когда она вернулась с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашки кофе и тарелка с блинами, ее гость уже снял пиджак и сидел на диване, положив руку на спинку.
Как он все-таки хорошо держится, подумала Энни. Он мог не только успокоить ее своим прикосновением, но совершенно не нарушал уюта в комнате и, видимо, чувствовал себя как дома. Но выглядел он усталым. Энни поставила поднос на столик у дивана.
— Сколько же вы пробыли в Америке? — спросила она.
— Три недели, и все время переезжал с места на место, — ответил Гарсон и начал перечислять города и штаты, в которых ему пришлось побывать.
— Просто кошмар, — посочувствовала Энни.
— Иногда я сам удивляюсь, что меня заставляет вести такую жизнь, — сказал Гарсон и попробовал блин. — Прекрасно!
Она улыбнулась и отпила кофе. Кроме желания просто ублажить своего нового хозяина, она еще хотела задать ему несколько вопросов, но не решалась. Она хотела спросить, разрешит ли он ей продолжать пользоваться сараем, будет ли брать за это плату и вообще, какие у него планы насчет коттеджей.
Энни взглянула на него из-под опущенных ресниц. Кирстен возмущалась, что она накликает несчастье, так, может, лучше не затрагивать эту тему? Может, лучше сначала попытаться установить более дружеские отношения, а уж потом…
— Когда последний раз вы занимались любовью? — прервал ее размышления голос Гарсона. Энни чуть не пролила кофе.
— Вы всегда так прямолинейны?
— Я считаю, надо сразу переходить к сути. Судя по вашим ответам и реакции на мой поцелуй, наверное, давно.
— Это было… было два года назад.
— У вас была любовь?
— У меня были близкие отношения с одним человеком, я думала, что это навсегда, — ответила Энни, не желая, чтобы он считал ее неразборчивой в связях, а именно это прозвучало в его вопросе.
— Но ничего не вышло?
— Нет. Дирк… — Она внезапно остановилась и поджала губы. Лицо ее помрачнело.
— Дирк сделал вам больно, — сказал он.
— Дирк опустошил меня, — с горечью ответила Энни, — но с этим покончено. Затем она продолжила с вызовом:
— Теперь вы знаете, почему у меня была такая реакция. Я немного… изголодалась по сексу.
Гарсон взглянул на нее поверх чашки. — В таком случае, может быть, я смогу стать вашим благодетелем и дать вам то, чего вам так не хватает? Насколько я помню, я говорил о кофе и постели.
От изумления Энни широко раскрыла глаза. У нее зашумело в голове. Может быть, на «Ферме» она и выглядела так, как будто пыталась кого-то соблазнить, но неужели он воспринял ее приглашение на чашку кофе как намек на постель? Не мог же он подумать, что ее желание «ублажить» его включает в себя и занятие любовью?
