Неудивительно, что Виктора потрясла фотография, ведь он увидел на ней себя. Увидел таким, каким был двадцать восемь лет назад.
В гостиной повисла гнетущая тишина, предвещая приближение чего-то ужасного и неотвратимого. Затаив дыхание, Мейбл ждала, что же будет дальше.
— Это Гэри? — Тон Виктора был зловеще спокойным.
Она вздрогнула, подняла на него глаза и глухо выдавила:
— Да.
Ее руки непроизвольно сжались, а тело сотрясла нервная дрожь, когда она услышала резкий уверенный голос:
— Это мой ребенок! Верно?
Мейбл прерывисто вздохнула. В прошлом она много раз представляла себе эту неизбежную сцену, но все же оказалась неподготовленной к ней.
— Скажи, я прав? — настойчиво повторил Виктор. Отложив фотографию в сторону, он взял Мейбл за плечи и слегка тряхнул ее. — Ради всего святого, ответь мне. Я имею право знать!
Потеряв способность говорить, Мейбл лишь растерянно смотрела перед собой. Так и не добившись ответа, Виктор отпустил ее и поднялся с дивана.
— Предупреждаю, я все равно выясню правду. В конце концов, потребую проведения анализа на ДНК. Так что не пытайся лгать мне!
— Гэри твой сын, — не своим голосом проговорила Мейбл.
Все! Заветные слова произнесены. Короткая фраза должна была стать судьбоносной. Казалось, прошла вечность, прежде чем он заговорил:
— Почему же ты ничего не сказала мне? Убежала из Оксфорда, даже не попрощавшись, скрыла беременность и столько лет держала меня в неведении, что я отец, что у меня есть сын!
— Послушай, я…
— Побоялась? Но чего? Гнева своей семьи? Ну конечно, не могла смотреть в глаза отцу и всем остальным, потому что ты вынашиваешь жалкого отпрыска корсиканца, носящего фамилию Корте.
— Не смей так говорить о моем сыне! — гневно воскликнула Мейбл.
— Он не только твой, но и мой! А ты захотела, чтобы он рос без отца. Что за дикость, скажите на милость? Эггертоны вновь пожелали скрыть от всех, что одна из представительниц их семьи вступила в порочную связь с мужчиной из рода Корте?
Только тут до Мейбл дошло, как Виктор расценивает мотивы ее поведения. Он приписал ей предубежденность бабушки, которую та испытывала к французам, особенно к корсиканцам. От этой мысли по спине Мейбл пробежал холодок.
— Послушай, ты ошибаешься… — прошептала она в отчаянии.
— Вот как? — Виктор нервно прошелся взад-вперед по комнате, потом остановился и устремил на Мейбл пристальный взгляд. — Тогда объясни, зачем понадобилось окружать рождение ребенка тайной? Растолкуй, почему не отвечала ни на письма, ни на телефонные звонки?
Мейбл задумалась. Удивлению ее не было предела. Ей казалось, что она чего-то не понимает. Виктор действительно звонил несколько раз, был вежлив и просил о встрече, но чтобы писать ей…
— О каких письмах ты говоришь?
— Только, пожалуйста, не делай вид, будто и почты уже не существует! — язвительно воскликнул Виктор.
Мейбл провела дрожащей рукой по лицу, пытаясь собраться с мыслями.
— Послушай, — осторожно начала она, — прежде чем продолжить разговор, давай вернемся ненадолго к событиям, случившимся в Оксфорде. Мы оба вели себя не лучшим образом. Я находилась под воздействием подсыпанного в мой бокал порошка, а ты… После… нашей близости ты ужаснулся тому, что произошло… Я ясно видела это по твоему лицу.
Но не могла же я винить тебя, зная, что ты связан нежными чувствами с Лорной…
— Связан нежными чувствами?! — оторопел Виктор. — Да что ты вообще знаешь о моих отношениях с ней?
— Ладно, не притворяйся! Я помню все, что было во время наших пасхальных каникул.
— По-видимому, ты помнишь то, чего я вовсе не знаю. Не понимаю, о чем ты говоришь.
Мейбл нервно потерла лоб. Уж не считает ли меня Виктор дурой? Ведь я своими глазами видела, как он целовался с Лорной. А совсем недавно упомянул о том, что она приезжала сюда.
— Значит, ты хочешь знать, почему я не сообщила тебе о рождении Гэри? Да потому, что давно поняла: ты не желаешь иметь со мной ничего общего! — с надрывом выкрикнула Мейбл, чувствуя, что бледнеет.
— Ты заблуждаешься, но сейчас речь идет не об этом… Я имел право знать, что стал отцом!
— Гэри мой сын! Верно, что зачали его мы, но это всего лишь случайность. Все могло быть иначе, если бы мы… любили друг друга и желали родить ребенка… Но Гэри появился на свет в результате нашей неосторожности. Словом, у меня имелись все основания полагать, что ты не нуждаешься в сыне.
Лицо Виктора посерело от гнева. Чувствовалось, что он с трудом сдерживает себя.
— Ты забыла одну интересную деталь. Ведь ты заявила мне, что принимаешь противозачаточные таблетки.
Мейбл опустила глаза.
— Я действительно некоторое время пользовалась ими, потому что мне прописал их гинеколог. У меня были проблемы с месячным циклом, — тихо пояснила она. — Но вскоре я отказалась от лекарств, опасаясь побочных явлений…
— Почему же ты солгала мне?
— Я сказала всего лишь то, что тебе хотелось услышать. В тот день ты достаточно сильно унизил меня. Как же я могла после этого обременять тебя заботой о моей персоне!
— Какое самопожертвование! — иронично усмехнулся Виктор. — Ты тогда солгала, но на этом не остановилась. Я отправился навестить тебя и обнаружил, что вы с Джоном улетели в Америку. Позже ты не ответила ни на одно мое письмо.
— Не получала я никаких писем, — раздраженно махнула рукой Мейбл.
— Значит, кто-то перехватывал их?
Кто мог это сделать? — задумалась Мейбл. Может, за ней следили. Кто? Неужели отец? Даже сама мысль об этом показалась ей оскорбительной.
— Итак, все выяснилось, — решительно заговорил Виктор, — и я знаю, как должен поступить. Мой сын приедет сюда и получит французское гражданство. Надеюсь, мне удастся очень быстро все организовать…
— Что?! — изумленно вскинула голову Мейбл.
— Ты слышала, что я сказал. Первые годы жизни Гэри провел в Англии. Сейчас ему пора перебраться во Францию.
— А если я захочу, чтобы мальчик остался на родине?
Прищурившись, Виктор смерил Мейбл пренебрежительным взглядом.
— Сейчас тебе лучше придержать свои желания при себе, — холодно посоветовал он.
— Ты не имеешь права так говорить!
— Имею. Потому что ты солгала мне, сознательно отстранив от воспитания сына в самые интересные годы его жизни. — Голос Виктора дрогнул, и он на секунду умолк. — Гэри мой сын и должен носить мою фамилию. А ты лишила его отца. Теперь мальчик будет находиться здесь, со мной. И точка!
Виктор направился к бару и плеснул в бокал виски. Сделав глоток, он подошел к камину, поставил бокал на каминную полку и замер, о чем-то задумавшись. Выждав несколько минут, Мейбл поднялась с дивана и подошла к нему.
