— Доброе утро, мистер Ричмонд. Я принес бумаги, так что мы можем…
Заметив меня, Гамильтон замолкает, и, кажется, он слегка сконфужен, хотя, наверное, я не первая женщина, на которую он натыкается в апартаментах своего шефа на рассвете. Он смущенно осведомляется:
— Я не помешал?
Эрик смотрит на меня с легкой улыбкой.
— Даже не знаю. Мы всего лишь беседовали.
Гамильтон предусмотрительно ретируется в смежную комнату, которую я до сих пор не замечала, а Эрик не сводит с меня призывного взгляда и берет за руку.
— Ну же! Опустим в копилку еще пять центов!
Я нерешительно улыбаюсь:
— Не на первом свидании. Ты же знаешь.
Эрик качает головой:
— Знаю, но ведь ты же не собираешься снова заставлять меня ждать целых полгода? И потом, это не первое свидание.
Я чувствую неуверенность. Ночь прошла прекрасно, но, быть может, дальше заходить не следует. Эрик — занятой человек. Не знаю, хочу ли я делать следующий шаг.
— Уже утро. У тебя много дел, — отвечаю я. — Разве ты не едешь на Бермуды?
Эрик гладит меня по голове одной рукой, другой проверяет электронную почту.
— Поехали со мной, — предлагает он, просматривая входящие. Я ценю мужчин, которые умеют делать сразу несколько дел, но так ли уж обязательно Эрику заниматься этим в тот момент, когда он пытается меня соблазнить? — Сначала на Бермуды. Потом в Лондон. А затем в Гонконг. Ты можешь составить мне компанию в любом из этих случаев.
Я понимающе улыбаюсь. Все правильно. Ведь он уже сказал мне, что женщины для него на втором месте после работы. Двадцать лет назад я не захотела поехать вместе с ним на другой конец страны, возможно, понимая, что у нас никогда не будет общих целей. Может быть, моя жизнь была бы куда интереснее, если бы я осталась с ним, но это не была бы моя жизнь. Даже в двадцать лет я твердо знала, что не стану жить в чьей бы то ни было тени.
Я встаю и обнимаю его. Лучи восходящего солнца заливают комнату, когда я дарю Эрику долгий поцелуй.
— Я люблю тебя, — порывисто говорю я. — Я и в самом деле тебя люблю.
— Так мы займемся любовью сейчас или ты едешь со мной на Бермуды? — уточняет он.
— Ни то ни другое, — отвечаю я. — И хватит об этом. Ты по-прежнему милый, привлекательный и шикарный. Таким я тебя и помню.
— Тогда почему ты не хочешь со мной спать? — Эрик — человек, который не позволит добыче выскользнуть у него между пальцев.
— Потому что я помню о тебе еще кое-что.
Эрик качает головой и улыбается:
— Ты вернешься. Может быть, не сегодня. Но ты обязательно ко мне вернешься.
— Чертовски самоуверенно с твоей стороны, — отзываюсь я.
— Это ключ к успеху, — говорит он и целует меня еще раз.
Я надеваю туфли, обнимаю его на прощание и иду к двери. Я — одинокая женщина. И тратить свои монетки должна очень осторожно.
Когда я выхожу из здания, портье, проигнорировавший меня пару часов назад, идет мне навстречу и предупредительно распахивает передо мной тяжелую стеклянную дверь.
— Надеюсь, вы хорошо провели вечер, — говорит он.
— Лучше, чем вы можете вообразить, — роняю я, гордо вскинув голову, и выхожу на безлюдную улицу.
Он приподнимает бровь и силится осмыслить услышанное. Я не собираюсь бросать пятно на репутацию Эрика, и я ведь не солгала. Я прекрасно провела вечер, хоть и не так, как предполагает портье. После двадцати одного года разлуки у меня вновь было первое свидание, и все закончилось так, как мне и хотелось. Я была очаровательна и сексуальна, но при этом до постели дело не дошло. Могу только надеяться, что свидания Эмили заканчиваются таким же образом. И у Адама тоже, в этом смысле я — за равноправие.
Я бреду по утреннему Нью-Йорку и испытываю легкое головокружение. Ночные гуляки наконец разошлись по домам, деловые люди и владельцы магазинов еще не начали свой рабочий день. Быть может, промежуток с шести сорока до без четверти семь — единственный отрезок времени, когда весь Нью-Йорк спит.
Я не хочу возвращаться домой и потому решаю дойти пешком до нашей конторы. Официально я выхожу на работу в понедельник, но ведь можно сделать над собой усилие и по крайней мере рассортировать входящие (которых, наверное, уже в избытке). Рядом останавливается конный экипаж, кучер приподнимает шляпу:
— Доброе утро, мэм. Желаете прокатиться по парку?
— Нет, спасибо, — машинально отвечаю я и тут же думаю: почему бы и нет? Я столько лет прожила в Нью-Йорке и еще ни разу не каталась на лошадях. Конечно, эта романтическая поездка предполагает общество любимого человека (или ее совершают те, кто впервые на Манхэттене), но сейчас я играю по своим правилам. — Подождите, — окликаю я, прежде чем экипаж успевает отъехать.
Кучер останавливается, и я забираюсь наверх. Едва я успеваю устроиться на мягком сиденье, как звонит мой мобильник.
— Привет! — бодро говорю я, в кои-то веки забыв посмотреть на номер входящего абонента.
— Привет.
Всего одно слово — и моего хорошего настроения как не бывало. Видимо, поражена не только я. Пятнистая кобыла останавливается и извергает кучу навоза. Лучшего комментария не придумать. Умница, лошадка!
— Привет, Билл! — Всего десять минут назад я вышла от Эрика. Неужели мой бывший муж уловил какие-то сигналы в атмосфере? Почувствовал, что мной интересуется кто-то еще?
— Хэлли, я рад, что ты согласилась со мной поговорить. Хочешь, позавтракаем вместе?
Я всего лишь сказала «привет» — разве это разговор? Если бы я добавила «Билл», это было бы куда более интимно.
— Почему ты звонишь мне в семь утра? — холодно интересуюсь я.
— Хотел застать тебя до работы, — отвечает Билл.
Я молчу. Сегодня суббота. И сегодня я впервые за эти дни подумала о том, чтобы пойти на работу, — как он об этом узнал?
— Быстро скажи мне, какого цвета на мне брюки? — спрашиваю я: интересно, не разучился ли он еще видеть меня на расстоянии?
— Черные, — уверенно говорит Билл.
Я вздыхаю. Это слишком просто.
— Мы можем пойти поесть блинов, — предлагает он, как будто какая-то полусырая жирная выпечка может меня соблазнить. Но я голодна. Надо было приналечь на икру. Честно говоря, я ее достойна.
— Хорошо, — неохотно отзываюсь я. — Где встретимся?
— В «Ридженси».
— Что? — Я удивлена. Мой муж (бывший, бывший) выбрал самую дорогую «точку» в городе!
— Шутка. Есть хорошая закусочная на углу Девятой и Пятьдесят пятой. Встречаемся через десять минут.
И он отключается. Закусочная! Вот так. Я смотрю на себя в зеркальце и с удовлетворением отмечаю, что макияж ничуть не смазан, а лицо все еще пылает от поцелуев. Я сдвигаю каблучки и пристукиваю ими. Берегись, Билл, я во всеоружии! Теперь я знаю, зачем купила эти туфли. «Давай займемся любовью».
