Я же стояла как вкопанная, на месте боясь потревожить это иллюзию полной семьи. Забыла, что это Евгений, а не Антон и мне понравилось это ощущение. Словно в хорошем сне, где понимаешь отдалённо что это сон, но так сладко, что веришь в его реальность.
— Нам стоит после завтрака обсудить этот момент. — сказа Евгений усаживая Ваню к себе на колени.
— Обязательно. — согласилась, понятия не имея, что тут в такой ситуации сделать.
Как объяснить Ване что это не папа? Чувство сладостного сна окончательно развеялось в этой растерянности. Я шагнула к столу, ещё не понимая, куда сесть. Ваню обычно я кормила, но этим неожиданно занялся Евгений, притянув детскую тарелку с кашей ближе к сыну. Сесть рядом я не смогла, глупо было бы переставлять приборы с одного конца стола на другой, да и Ваня не был против позавтракать на руках у Евгения.
За столом сегодня не было Алины, хотя накрыто было на четверых, как обычно.
— Что-то Аля задерживается. — мне непривычно было оставаться практически наедине с Видовым.
Ваня был не в счёт, а Ильи сегодня в столовой не было. Я внимательно осмотрелась, он бы уже никак не остался незаметным как вчера.
— Алина собирает вещи, летит на учёбу в Париж. — ровно ответил Евгений, помогая при этом Ване управляться с ложкой.
Я готова была к чему-то подобному, поэтому и удивилась наигранно, чтобы не вызвать подозрений. Судя по вчерашнему подслушанному разговору меня тут воспринимают как тупенькую мамашку не более.
— Странно, так внезапно. Мы вчера весь день вместе провели, и она не говорила, что уезжает. — это в принципе так и было, тут даже сочинять особо не пришлось.
Алина явно не собиралась уезжать, это Шура инициатор такого спешного мероприятия. Кто он такой, вообще, раз может на это влиять?!
— У Али сложный характер. Девочка многое пережила и это до сих пор даёт свои плоды. Она очень переменчива. То со всеми добра и приветлива, а через минуту всех ненавидит, то излишне откровенна, то скрытна в мелочах. — Евгений говорил спокойно и буднично, не похоже было, что он выкручивается, но и на правду не тянуло.
— Ясно. — этим лаконичным ответом я поставила точку в беседе, сделав вид, что мне всё равно, хотя это было не так.
Когда летели сюда, я нервничала в окружении трёх мужчин. Присутствие в доме Алины меня успокаивало. Конечно, тут ещё был персонал в виде трёх женщин. Но местные повариха и две уборщицы, не говорящие на понятных мне языках, были не в счёт. Да и о чём с ними разговаривать? Единственный кто мог рассказать об Антоне была Алина, Евгений тоже мог бы, но как-то было не по себе спрашивать его. И с Алиной было проще, она не была такой хладнокровной, как Евгений и плохо контролировала эмоции, выдавая лишнюю информацию. Поэтому её и отправляют так спешно в Париж.
Алина так и не пришла на завтрак, а мне необходимо было с ней поговорить. Во-первых, для поддержания своего образа непонимающей ничего мамаши, а во-вторых, не было стопроцентных гарантий, что Алина не имеет к Антону никакого родственного отношения и могла бы рассказать больше. Ещё надеялась, что она расскажет на эмоциях, ведь вчера уезжать она явно не хотела.
— Я хотела бы попрощаться с Алиной. — сказала Евгению, доев пышную запеканку.
— Конечно, иди, я никуда не тороплюсь сегодня, выйдем с Ваней на террасу.
Я поднялась из-за стола, благодарно кивнув, и спокойно пошла в сторону комнаты, где жила Алина. Ваня даже внимания не обратил на мой уход, а под конец, скрываясь за поворотом, я вовсе услышала его заливистый смех. Ему хорошо с Евгением, а это было для меня сейчас главным. Остальное позже.
Постучав в дверь, я сразу услышала Алино разрешение войти.
— Доброе утро. — поздоровалась, застыв на пороге.
Вместо милой русой девочки лет семнадцати напротив меня укладывала в чемодан вещи жгучая брюнетка лет тридцати. Алину так старил этот цвет волос, что я невольно поморщилась.
— Поганое утро! — буркнула Аля, — Хрень да? — она заметила моё неприятие её нового образа, и сама недовольно посмотрела в зеркало.
— Психанула? — я всё же прошла вглубь комнаты и присела на диван у стены, где над головой работал кондиционер.
Прохладные струи воздуха мягко окутывали тело, облегчая мои страдания от вечных бросков в жар.
— Да. Сложно будет вывести, наверное, надо было просто бахнуть каре или сразу под ноль.
— Что случилось? К чему такая спешка? Ты не говорила вчера, что собираешься уехать. — я не забывала изображать удивление, да и интересна была версия Алины.
— Это папина идея, вроде наказания. — нахмурившись, Алина собрала чёрные волосы в высокий хвост, так было лучше, но всё же ужасно.
— Наказания?! Но за что? — возмутилась я по-настоящему, ведь для меня её не за что наказывать.
— Он узнал, что я тебе рассказала про Рому. — буркнула Аля и немного подумав добавила, — Братец умудряется подосрать даже с того света.
— Но ты толком ничего не рассказала. Что он сделал? Такие сроки за многое дают. — стояла я на своём, целью было хоть что-то узнать.
— Действительно. Ты ведь ничего не знаешь, а я должна валить в этот сраный Париж. — на Париже Аля скривилась так словно её отправляют в Березовку доить корову.
— Так расскажи, обещаю, истерик не будет. — вроде бы, она в тот раз переживала из-за этого.
— Угу, вместо этого ты в ванной проваляешься без сознания. — с обидой огрызнулась Аля и вернулась к сборам чемодана.
— Так всё же? Обещаю вынести спокойно, Антона же нет в живых и хуже уже не станет. — наивно я полагала именно так, но правда в том, что как бы плохо не спалось при меньшем знании, зная всё, о крепком сне можно не мечтать.
Нельзя себя успокоить иллюзией, вот и Аля подтвердила это, зная, о чём говорит.
— Станет. И хватит называть его Антоном! Ты не поняла до сих пор кем был твой муж? Он тварь и подонок и звали его Ромой, а Антон — это лишь картинка что он нарисовал для тебя. — в каждое слово Алины сочилось ядом настолько, что хотелось закрыть глаза и заткнуть уши.
Я сосредоточилась на холодном воздухе бьющем между лопаток, чтобы не думать, ни сказать и ни сделать лишнего.
— Что он сделал? Мне сложно думать о нём иначе, я знаю его другим. — мой голос звучал каким-то автоматическим, слова подобрались с трудом.
Ася молчала словно в сомнениях стоит ли мне говорить что-то. Тогда я, встав, подошла ближе и повторила свой вопрос.
— Что он сделал? За что восемнадцать лет? Говори! — я была в шаге от рукоприкладства, пальцами ощущая её чёрные патлы.
— Он убил мою подругу. — спокойно произнесла Аля, глядя на меня стеклянными глазами, — Тогда, ей, как и мне было одиннадцать лет, и она мечтала стать балериной, она ходила в школу бальных танцев.
— Я в это не верю. Зачем ты врёшь? Что тут происходит? — даже если Антон и мог кого-то убить, то точно не ребёнка, либо это была дикая случайность.
— Очень просто убить невинного ребёнка и не одного, поставляя в аптеки и больницы поддельные лекарства. У Оли был рак, лекарство дорогое, её родители всё продали что могли, чтобы надолго хватило, а в жизненно важных ампулах просто вода с глюкозой. — Аля рассмеялась сумасшедшим смехом, за которым по щекам покатились слёзы.
Меня пробрала её реакция до дрожи, но не слова, я в них не верила. Антон не мог!
— Когда Оля умерла, у меня истерика была очень сильная, папа колол мне даже такое что-то и я, тогда как овощное рагу по кровати растекалась. Хорошо было. Лежи себе слюни пускай на подушку и следи за солнечным зайцем, как он по мере захода солнца по стене вниз сползает. Лекарства эти поставлял Рома! — заорала на меня, ненавидя за моё неверие в этот бред.
— Он мог не знать, что это подделка! — я отрицала причастность Антона, я не могла назвать его Ромой и считать подонком тоже не могла.
— Это был он, его вина́ была доказана. Если ты мне не веришь, иди к Жене и спроси у него, он тебе покажет доказательства! Какая же ты дура! — Аля бросилась на меня, вцепилась в мою футболку, я перехватила её руки за запястья, но сил на борьбу не было, только держалась таким образом, чтобы не упасть, — Ты должна его ненавидеть! — она, крича это, тряхнула меня с диким взглядом, — Понимаешь?! Должна! — отпустила, толкнув на диван.
