Звонкая пощёчина обрушивается на мою щёку. А потом ещё одна.
— Я не желаю тебя слушать! Оставь меня в покое! — Лиза рвётся в моих руках, как канарейка в клетке. — Я больше не твоя игрушка! Я не хотела ею быть!
Снова лжёт! И я так устал от её лжи…
Подхватываю её на руки и быстро иду ближе к воде. Туда, куда свет от здания не доходит. Как только мы попадаем в тень, укладываю её на камни, закрывая рот собственными губами. Она борется со мной, вновь пытается укусить, но мне становится на всё наплевать. Злость, возбуждение — как огненный коктейль, залитый в горло, лишают меня здравого смысла и возможности думать о чём-то ещё, кроме этого тела.
Схватив обе её руки, смыкаю их вместе и удерживаю своей левой. Правой задираю кофту под самую грудь. Лиза начинает пинаться. Кричит, когда я рывком опускаю её бюстгальтер вниз и впиваюсь, почти кусая её грудь и острый торчащий сосок.
— Игнат… Игнат, не надо… — крики превращаются в жалобные всхлипывания. — Не делай этого!
— Тогда скажи мне правду, — рычу я, стягивая её брюки вниз, обнажая трусики.
— Какую правду?! — отчаянно выкрикивает она, не переставая ёрзать в попытке вырваться.
— Скажи, что любила меня! Скажи мне это!
— Нет, я не стану! Я тебя ненавижу! — вновь лжёт со свойственным ей упрямством. — Отпусти меня!
— Ты не хочешь, чтобы я тебя отпускал, — отзываюсь тихо, смещаясь вниз.
Зубами оттягиваю трусики в сторону. Взору открывается её нежная, гладкая киска. Провожу по ней языком, и у меня тут же сносит крышу. Вкус Лизы отчётливо врезался в память. Я вылизывал её так часто, как только мог себе позволить. Тогда, три года назад, когда она была моей.
— Нет… — она глубоко и неровно дышит и взмаливается: — Не делай этого, пожалуйста!
Я держу её руки крепко и не позволяю двигаться. С наслаждением прохожу языком по мягкому клитору, а потом втягиваю его в рот. Лиза выгибается в спине, сама раздвигает ноги пошире, а с её губ слетает жалобный стон:
— Боже… Нет… Пожалуйста… Нет…
Даже сейчас она лжёт! Она умрёт, если я сейчас остановлюсь. Потому что вся течёт, сгорая от желания…
Посасываю её клитор, ощущая болезненное давление в паху. Чёрт… Мне хочется трахнуть её, но я не стану. Пускай попросит меня! И я знаю, что попросит! Не сейчас. Но очень-очень скоро. Я всё ещё владею её телом. Её разумом. Всем. Об этом говорит реакция её тела на мои ласки.
Вновь провожу языком по киске и углубляюсь внутрь её лона. Вторгаюсь языком, потом жадно вылизываю клитор и вновь вторгаюсь. Больше не держу её руки. Меняю язык на собственные пальцы и вторгаюсь в неё сразу двумя. Трахаю её рукой, а языком продолжаю лизать. На собственном члене уже выступает смазка, но я глушу в себе порыв стянуть штаны.
Лиза вцепляется в меня, зарывшись пальцами в волосы. Широко раздвинув ноги, двигает бёдрами в такт моим пальцам, сама насаживаясь на них.
Чёрт… У меня едет крыша. От её тяжелого дыхания. От того, как её соки текут по моей руке, и от того, как она продолжает твердить мне, что ненавидит.
Лгунья! Маленькая лгунья! Но теперь я знаю правду! Я всё ещё имею власть над мышкой!
Впрочем, как и она надо мной…
— Игнат, — с надрывом шепчет Лиза. — Игнат… Боже… прошу тебя…
— Проси! — выкрикиваю хрипло, доводя её до экстаза пальцами. — Проси меня! Умоляй! Чего ты хочешь? Чтобы я продолжил?
— Нет, — тут же выкрикивает она, продолжая двигать бёдрами.
Лгунья!
— Ты хочешь, чтобы я остановился? — спрашиваю, но не дожидаюсь ответа.
Лиза ещё сильнее вцепляется в мои волосы, ноготками царапая кожу. Глухо стонет, когда я добавляю третий палец и вторгаюсь в неё с новой силой.
— Ответь! Мне остановиться? — настойчиво переспрашиваю, хотя прекрасно знаю ответ.
Мышка упорно молчит, продолжая громко и часто дышать.
— Что ж… Может, и правда мне стоит уйти, — выхожу из неё, собираюсь встать.
— Нет, — надрывно выкрикивает она.
Крепко держит меня за голову, раскрываясь передо мной, ещё шире разводя ноги в стороны.
Мать вашу…
Вновь облизываю клитор, вхожу в неё пальцами… Сам почти на грани того, чтобы позорно кончить в штаны. Лиза дрожит в моих руках. Глотает ртом воздух, словно задыхаясь. А потом замирает, и с её губ слетает протяжный стон. Она кончает… А я резко поднимаюсь и смотрю на неё сверху вниз.
Собственное дыхание застревает где-то в горле. Я опять сорвался, стоило только приблизиться к ней! Чёрт…
Её влияние на меня реально бесит. Что в ней такого? Что? Почему всё ещё хочу её до дрожи?
Лиза продолжает лежать на месте. Закрыв лицо руками, громко дышит и даже не старается спрятать свою наготу. Обнажённую грудь, истерзанную моими руками. Вылизанную, блестящую от влаги киску…
— Уходи, — говорит она еле слышно. — Я не хочу тебя видеть.
— Хочешь! И видеть, и даже больше, чем видеть! Я убедился в том, чего ты хочешь сейчас. А то, что ты маленькая лгунья, давно уже знаю.
Она убирает руки от лица. Прожигает меня ненавидящим взглядом. Резко одёргивает кофту и наспех надевает штаны. После чего садится, обняв себя за колени.
— Я не хочу тебя, Игнат, — отрицательно качнув головой, переводит взгляд на море. — Всё, что сейчас было — ошибка. Слабость тела, не больше… Уходи.
Не желаю подчиняться. Сажусь с ней рядом. Сканирую её щёку тяжёлым взглядом, чтобы она, наконец, посмотрела на меня, чёрт возьми. Лиза упрямо меня игнорирует.
— Ты забрала у меня намного больше, чем я у тебя, — говорю ровным голосом. — И никогда не сможешь восполнить ущерб. Я всегда буду тебя ненавидеть, Лиз. Но это не мешает мне тебя желать.
— Мне плевать на твои желания, — бросает она, не оборачиваясь. — Я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое.
— Ты этого не хочешь. Твоё тело точно не хочет. Оно хочет меня.
Провожу ладонью по её спине, спускаясь к пояснице. Она тут же вскакивает, как ошпаренная. Быстро идёт обратно к комплексу в попытке сбежать от меня. В два прыжка догоняю её и перехватываю, схватив за плечи. Прижимаю спиной к своей груди, носом зарываясь в волосы.
— Мы можем продолжать друг друга ненавидеть, — говорю тихо.
Лиза пытается выбраться из моих объятий, но я сильнее сжимаю её плечи.
— Но это не помешает мне трахнуть тебя.
Она замирает. Напрягается всем телом, но больше не вырывается.
— Ты не посмеешь, — пищит дрожащим голосом.
— Я не стану тебя насиловать, незолушка. Но точно знаю, что ты зависима от меня. И чем дольше я буду рядом, тем меньше у тебя останется сил на сопротивление собственным инстинктам. Ты сама придёшь ко мне.
— Нет. Я ни за что этого не сделаю.
— Ты сама себе не веришь, Лиз. И мы оба это знаем.
— Отпусти меня, — взмаливается она.
Я разжимаю пальцы, позволяя ей вырваться.
— Закончи свои дела, послезавтра мы уезжаем, — говорю прежде, чем она сбежит.
— Я никуда с тобой не поеду, — цедит с ненавистью.
— Тебе придётся, — говорю спокойно и прохожу мимо неё, первым покидая пляж.
Глава 10
Три года назад
Сокол
Я отвёз мышку до дома старика. Она быстро со мной попрощалась, вернула ветровку и сразу ретировалась. Совершенно точно испытывая смущение за то, что почти позволила себя поцеловать. И, скорее всего, боялась вновь остаться со мной наедине.
Я долго шарил взглядом по тёмным окнам дома в попытке понять, на каком этаже её комната. Свет так и не загорелся, и я уехал, не желая привлекать к себе ещё большее внимание.
В дом Соболева возвращаться не стал, а сразу поехал к себе. Нужно было выспаться, ведь уже завтра я собирался дежурить возле её университета. Мышка так и не дала добро на второе свидание.
Припарковав машину возле ворот дома, прокрадываюсь в сад, а оттуда сразу к запасному входу со стороны столовой. Отец ненавидит, когда я поздно возвращаюсь, и пока я живу под его крышей, мне приходится следовать его правилам. В свои двадцать семь я вполне могу жить отдельно, но продолжаю оставаться в родительском доме, потому что приглядываю за двадцатидвухлетней сестрой. Родителей почти никогда не бывает дома, что некий плюс в моём пребывании здесь, да и приезжаю я исключительно ночью. Однако я всё равно ощущаю себя гостем в огромном коттедже семьи Соколовых.
