Настя с досадой выдохнула и опустила взгляд.
– Я просто… была напугана, – покачала она головой.
– Иди спать.
– Нет.
– Хорошо. Если хочешь мерзнуть, оставайся здесь, – равнодушно произнёс он, оттолкнувшись рукой от перил, и обошёл девушку с намерением покинуть террасу.
Но в последний момент Настя вцепилась в его запястье и отчаянно заглянула в глаза:
– Пожалуйста, не уходи! – с немой мольбой попросила она. – Поговори со мной. Прошу тебя.
Вместо ответа, он так выразительно посмотрел на то место, где Настины пальцы впивались в его запястье, словно девушка сделала что-то недопустимое.
Смутившись, Настя тут же отдернула ладонь.
– Что ты хочешь от меня услышать? – резко поинтересовался он.
– Я не знаю. Что-нибудь. Что даст мне точку опоры.
– Твоя точка опоры сейчас в каком-нибудь Монте-Карло просаживает наворованное бабло. Думать надо было, прежде чем ноги перед очередной мразью раздвигать.
Лицо девушки исказилось, как от пощечины. Стало так невыносимо больно... Просто до слез. За свою открытость, за ту искренность, с которой она обратилась к нему… Да и вообще за все, что ей пришлось пережить благодаря их проклятой встрече и никому не нужной любви!
– Каким отвратительным ты стал… – подрагивающим от обиды голосом процедила она, с презрением глядя в ледяные серые глаза. – Как же я тебя ненавижу!
Тонкая рука сама собой взметнулась вверх в намерении ударить побольнее, но Каримов молниеносным движением перехватил её. Заломил за спину, и тесно прижал девушку к себе. Настя с отчаянным стоном рванулась в сторону, но объятия лишь сделались крепче, и вдруг... она ощутила, как его трясёт.
Замерз? Но почему тогда такой горячий?
Это не от холода. Не до такой степени на улице холодно. Чтобы до дрожи. Но её и саму трясло.
Заломленная за спину рука жалобно заныла, и Настя всхлипнула, утыкаясь носом в мужскую грудь.
– Отпусти, мне больно, – попросила она севшим голосом.
Хватка на запястье ослабла, выпуская руку на свободу, но Каримов и не думал отстраняться. Его руки беспорядочно заскользили по телу девушки, неделикатно ощупывая, сжимая в самых разных местах.
У Насти перехватило дыхание, и сердце, как сумасшедшее замолотило в груди. Вцепившись подрагивающими пальцами в его рубашку, она пыталась дышать, пока он жадно втягивал запах её волос, уткнувшись носом в висок.
Невесомое прикосновение губ к скуле заставило вздрогнуть, и по спине пронеслась волна горячих мурашек. Мужские пальцы сомкнулись на её подбородке, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза.
Девушка оказалась абсолютно беззащитной перед ним. Она не могла сопротивляться, не могла даже сыграть сопротивление. Потому что осознала вдруг, что любила его в эту минуту ничуть не меньше, чем пять лет назад! И была настолько ошеломлена этим открытием, что все остальное показалось таким жалким, таким неважным...
Наверняка он увидел все это в её глазах. Потому что в следующую секунду жадно впился в её губы, сразу раздвигая их и вонзаясь горячим языком в рот, глубоко, неистово. Его ладонь сомкнулась в её волосах, Каримов тараном попёр на девушку, заставляя пятиться вплоть до самой стены, прижал к ней спиной. Рука с волос переместилась на шею, сомкнулась на ней, то сдавливая, то яростно поглаживая, другая рука с нажимом прошлась по талии, скользнула по бедру на ягодицу и стиснула её до легкой боли.
Из Настиной груди вырвался стон. Саша отстранился, посмотрел на неё каким-то пьяным взглядом, и принялся покрывать жалящими поцелуями шею, дернул футболку, нырнул под неё рукой, сжал грудь.
Настя откинула голову назад, жадно скользя ладошками по его крепкому телу, неосознанно отмечая, как оно изменилось, стало тверже, мощнее, обросло стальными мышцами. Добралась до шеи, нырнула пальцами в короткие волосы, остервенело поглаживая и лаская их. В голове всё плыло, она ничего не соображала в эти секунды.
И лишь когда мужчина яростно начал сдирать с неё спортивные брюки, девушка опомнилась.
Что она делает? Это все неправильно, так неправильно! Потом ведь будет намного хуже!..
Он похитил её. Угрожал ей. Они уже давно не те влюбленные подростки. Вполне возможно, что ему и правда плевать на неё.
– Саша… Подожди… – нервно выдохнула Настя, останавливая его руки и судорожно пытаясь вернуть свои брюки на место. – Стой, не надо… Прекрати! Да остановись же ты!
Последнюю фразу она буквально прокричала, чтобы заставить его отреагировать. Но он не реагировал. Вместо этого схватил её за волосы и закрыл рот поцелуем, под которым она обмякла и на время снова перестала сопротивляться. Руки, еще мгновение назад пытающиеся оттолкнуть, безвольно легли на его предплечья. Губы послушно пропускали в рот горячий язык, позволяя ему творить там все, что вздумается. Низ живота заполнился сладкой тяжестью, ноги стали ватными, едва удерживая на себе вес тела.
По мере того, как Настя сдавала позиции, Сашин поцелуй из страстного становился все более нежным. Твердая ладонь разжалась в волосах девушки, обняла за скулу и принялась поглаживать по щеке большим пальцем. А потом вдруг всё резко прекратилось. Её уже сильно припухшие с непривычки губы оставили в покое, и последовал пронзительный острый взгляд в глаза.
– Значит, все-таки ненавидишь, – хрипло произнёс Саша, уперев ладонь в стену слева от её головы.
– Ненавижу, – глухо отозвалась Настя, справляясь с тяжелым дыханием. – Ты ведь всю жизнь мне испортил.
Его взгляд поменялся в одну секунду, вновь став холодным и злым.
– Дура непробиваемая. Как была, так и осталась! – гневно бросил он ей в лицо.
Настя все же зарядила ему пощечину. Такую, что ладонь обожгло, и рука заныла в запястье.
Глаза Каримова вспыхнули самой настоящей яростью. Рука метнулась к её шее, схватив за неё, и прижав девушку затылком к стене.
18
– Отпусти… – зашипела Настя, схватив мужскую руку за запястье и пытаясь отодрать от своей шеи.
Но твердая сталь под кожей не поддалась даже на миллиметр.
Ей стало страшно. Каримов с такой злостью смотрел на неё. Словно сдерживал себя изо всех сил, чтобы не наказать по-настоящему за эту выходку.
Но в конце концов все же ничего не сделал. Убрал руку с шеи, но продолжал пристально смотреть в глаза.
– Никогда больше так не делай, – убедительно процедил он. – Я ведь могу ударить в ответ. Даже чисто на рефлексе.
Настя шумно выдохнула, с досадой глядя мужчине в глаза.
– И что же тебя останавливает? – резко спросила она. – Неужели врожденное благородство?
Вообще-то в его словах не было ничего такого, чтобы дерзить в ответ, и умом Настя это понимала. Но в ней слишком сильно говорила обида за все то, что она услышала от него ранее.
– Я женщин не бью.
– А я женщина для тебя?
Каримов явно не понял посыла, и вопросительно приподнял брови.
– Когда твой друг назвал меня бл..дью, ты не стал возражать, – ядовито пояснила девушка.
Он еще выше поднял брови, а потом вдруг запрокинул голову и мягко рассмеялся.
Настя стиснула зубы. Она совершенно не поняла такой реакции мужчины, но точно знала лишь одно – этот смех задевал намного сильнее всего остального. Внутри так и жгло от горечи и унижения.
С силой толкнув Каримова двумя руками в грудь, она быстро обогнула его и зашагала к двери, ведущей в дом, практически сразу переходя на бег.
Щеки пылали, глаза застилали слёзы.
Забежав в свою комнату, девушка тут же метнулась в ванную и закрылась там изнутри. Какое-то время стояла у двери под гулкие удары сердца, прислушивалась. Но кажется её никто не собирался преследовать.
Убедившись в этом окончательно, Настя судорожно выдохнула и прошла к стене у душевой кабины. Без сил опустилась на теплый, искусственно подогретый кафель, села в позу лотоса, приготовившись переводить дыхание, но тут вдруг что-то тяжелое стукнуло об пол. Еще через мгновение девушка догадалась – это был телефон в кармане мужской толстовки, которая до сих пор была на ней.
