Арина, хитрой лисичкой затаилась в ожидании своей желанной добычи, как хищница, в любую секунду готовая накинуться на жертву.
— Куда? — только и смог произнести явно злой на себя как черт Аверин. Она знала, что он не устоит. Их обоюдное желание слишком мощное, чтобы противиться. Они и так слишком много времени провели вдали друг от друга, чтобы быть в состоянии сейчас пойти на поводу у гордости и отказаться. Год! Целый год! Господи, она провела его как в беспамятстве, словно пребывая в коме.
— В гримерку. Она свободна. У Марики выходной. А спектакль у меня только через пару часов, — шептала Арина, уже утягивая его за собой на территорию театра.
— Тебе же готовиться надо. Грим наложить, одеться… — Саша сделал последнюю, но слишком слабую попытку переубедить ее и предотвратить неизбежный для них обоих шаг.
Глава 5
Гримерный столик качнулся, когда Арина толкнула его бедром, отступая прочь от надвигающегося мужа. Зеркало с яркой подсветкой по краю заиграло их мерцающим чувственным отражением. От дикого Сашиного напора, от безумного блеска его зеленых глаз, Арина даже растерялась. Внутренняя борьба Аверина с самим собой так явно была видна, что на миг ей показалось — он готов ее ударить. За ее нежелание покориться обстоятельствам, за ее стервозную желчь, с которой она противилась, казалось бы, уже решенному расставанию, но больше за то, что несмотря ни на что, он до сих пор ее хочет.
Не позволяя Арине ускользнуть из его жадных объятий, Саша рванул ее на себя и ухватил за волосы на затылке. Вскрикнув от неожиданности, она выгнулась и вцепилась в сильные, широкие запястья мужа, царапая его почти до крови.
От захлестнувших его чувств, какой-то смеси яростной ненависти и одновременно такого же безумного желания, сверкающих в его глазах, Аверин не мог ничего сказать, а только обжигал ее шею и губы частым, горячим дыханием. Он издал болезненный хриплый вздох и не в силах сопротивляться своему мужскому естеству, впился в полураскрытые, такие манящие, такие влажно сверкающие бликами, губы Арины.
Отпустив запястья мужа, руки её скользнули между пуговиц его рубашки и рванули в стороны, обнажая бронзовые вздувшиеся в борьбе мышцы. Саша схватил обеими руками лицо Арины и с новой силой впился в её податливые, мягкие губы. Он целовал её зло, жадно, как можно глубже проникая языком. Он словно задался целью выпить из нее весь воздух. Это не был поцелуй любящего мужчины. Наказывающий, подчиняющий всю ее волю — то был поцелуй карающего дьявола. Аверин словно обезумел. Арина поняла, что в данный момент Саша ее ненавидит, но он не в состоянии отказаться от того, что она ему любезно предлагала.
Одним движением скинув пиджак и сорвав с себя рубашку, муж подхватил хрупкую Арину, прижав её плотнее к себе, рывком поднял в воздух и усадил на гримерный столик, разбросав в стороны коробочки и пузырьки. Издалека она слышала раздавшийся треск. Кое-что даже разбилось. Однако ей было все равно. Вся ее сущность была поглощена той дьявольской игрой, которую она затеяла. Она его не отпустит…
Колени Арины напряглись, сопротивляясь втискивающемуся между ними сильному телу, но ее протест был настолько сильным, насколько необходимо, чтобы ощутить неизбежную покорность необузданному мужскому желанию. Арине крайне важно было доказать ему, что она не легкая добыча. Она хотела немного помучить уже, кажется, вконец обезумевшего Аверина. В его нетерпеливом животном, страстном порыве была настоящая магия, которую создала сама Арина. Ее обдало жарким, пламенным чувством, ей хотелось сию секунду почувствовать его внутри себя. Немедленно!
Тяжело дыша, Саша отстранился от раскрасневшейся Арины и уставился на вздымающуюся под тонкой тканью платья грудь. Соски Арины давно уже отвердели и сильно выпирали сквозь платье, а сама грудь словно стала больше, словно налилась от их страстного противоборства. Отодвинувшись назад, как можно дальше на узкой столешнице, Арина, пользуясь небольшой заминкой, нерешительной паузой, высвободила правую руку и наотмашь влепила мужу пощёчину. За то, что посмел уйти. За другую женщину в его жизни, которая, наверняка его сейчас где-то ждет. За то, что целый год к ней не прикасался! За то, что…
Другой рукой она изо всех сил толкнула Сашу от себя и попыталась снова свести вместе распахнутые перед мужем колени. Но с тем же успехом она могла бы сдвинуть каменную колонну у входа в театр. Голова Аверина лишь немного качнулась в сторону, а сам он от толчка Арины даже не шелохнулся. Она все рассчитала предельно точно.
Пощечина вывела мужа из нерешительного бездействия, которое вот-вот могло остудить, или даже загасить бушующий в комнате пожар. Саша схватился за зеленое платье и дернул его вниз. Тонкие бретельки изящного легкого сарафана лопнули, и ткань стремительно полетела вниз, обнажая красивую, манящую грудь с призывно набухшими сосками. Арина попыталась прикрыться, подхватить предательски ускользающую ткань, но мужчина смахнул её руку в сторону и стал жадно мять упругий бюст. Наклонившись, он припадал то к одному соску, то к другому, покусывая и втягивая их губами.
Она громко застонала, схватила мужа за волосы, то оттягивая, то сильнее прижимая его к своей роскошной груди. Рука Саши скользнула между раздвинутых коленей Арины, и пальцы его стали поглаживать внутреннюю поверхность бедра, пытаясь добраться до самого основания. Заерзав, Арина словно бы старалась помешать мужчине, но ее ноги при этом раздвигались все шире. Саша, наконец, уцепился за кружевной край трусиков и, скомкав его в кулаке, рванул вниз. В сжатых пальцах мужчины остались только полоски безнадёжно испорченной кружевной ткани, а Арина, вскрикнув, попыталась ещё раз ударить мужа, но он, отбросив в сторону разорванные трусики жены, без труда перехватил руку Арины и сдернул ее со столика.
Арина машинально подхватила уже совсем сползающее с неё платье, но сильные мужские руки развернули её лицом к зеркалу. Она почувствовала, что высвободившийся член Саши плотно втиснулся между ее ягодиц, и эта восставшая плоть через несколько мгновений неизбежным, сладким толчком войдёт в её тело, в её намокшее, пульсирующее от желания влагалище. Выронив из пальцев край сползающего платья, Арина покорно подалась вперёд, туда, куда направляли её руки мужа. Наклонилась, легла грудью на гримёрный столик, не переставая ощущать яростный жар дыхания возбужденного
