позвонила миссис Мюррей. В понедельник иду подписывать бумаги.
Второй раз за утро Барри почувствовал себя счастливым ребёнком. Однако ледяной голос «третьей ЯВНО лишней» снова всё испортил.
— Оливия Роуз, кто твой собеседник? Ты не представишь нас?
Идите уже куда шли, мадам!
— Барри Лайвли, коллега Оливии. — У него у самого есть голос, к чему смущать девушку пуще прежнего?
— Кэтрин Тейлор, свекровь.
Ох, как она выделила последнее слово! Но церберша могла и не стараться, Барри и так словно водой окатило. Вот, значит, в чём дело! И в чём причина её отказа…
— Что ж…. Было приятно увидится, Барри.
— Да…. Встретимся в школе.
— Передавайте мои наилучшие пожелания своему брату. Всего доброго.
Вот так, за каких-то десять минут, очаровательная девушка с блестящими глазами и заливистым смехом превратилась в вышколенную, без эмоциональную особу. Они ушли — каждая к своей машине, а Барри ещё какое-то время стоял и смотрел вслед той, которая сделала это утро чуточку лучше.
Глава 8
Итак, этот день настал.
Средняя школа представляла из себя то самое место, в котором, как надеялись родители, обучение их детей будет максимально простыми, что, в свою очередь, значительно облегчит и их жизни. Снобизм и надменность в разной мере присущи всем без исключения англичанам, и в этом учебном заведении собирались, в основном, те, у кого эти качества были сильно разбавлены. Конечно, нередко их заменяли неуправляемость, лень и так далее… но идеала не существует, поэтому работали с тем, что есть. Во всяком случае, в этой школе особо не выделяли отличников и не гнобили отстающих.
Оливия была убеждена: средняя школа — это джунгли, где каждый день похож на полосу препятствий. Здесь ни на секунду нельзя терять бдительность, ради собственного же блага. И не важно, что она возвращается сюда уже не ученицей, а учителем. Наверное, даже неизвестно, что в данной ситуации хуже. Впрочем, сейчас больше всего её пугала неизвестность, поэтому здравыми свои размышления Лив назвать не могла.
Спустя шесть дней, которые ушли на оформление необходимых бумаг, прохождение медосмотра, ознакомление с учебной программой и прочими организационными вопросами, Оливия Тейлор-Томпсон стояла на парковке у своего автомобиля и понимала, что всё, приплыли. Назад дороги нет.
Она не зря это затеяла, она не зря это затеяла…. Продолжая мысленно повторять эту фразу, Лив нарисовала перед собой воображаемый коридорчик и тронулась с места, больше всего на свете боясь споткнуться и упасть плашмя перед всеми учениками, которые сейчас, не слишком торопясь, шли туда же, куда и она. Короткая бетонная дорожка, засыпанная редкими пожелтевшими листьями, казалась бесконечной длинной, и Лив, понимая, насколько это глупо, считала её препятствием номер один.
Но она пройдёт его и все последующие, чтобы доказать в первую очередь себе, что сможет. Чтобы доказать, что они все — Майлз, его мать и сестра — ошибаются. Она — не пустышка, а эта работа — не простая прихоть. Оливия крепче сжала увесистую папку, вспомнив то утро возле торгового центра. Пока она доехала до дома, свекровь уже успела растрезвонить о том, что видела их с Барри на парковке, вот только история вдруг обросла такими подробностями — впору фильм для взрослых снимать! В итоге — головомойка от матери, что легче всего наделать глупостей, когда эмоции не в ладу с разумом; нотации от свекрови, что не допустит вольного поведения невестки на всеобщем обозрении.
Лив, тогда, так и подмывало спросить: а такое поведение допускается, если она укроется от любопытных глаз? Еле сдержалась, и остаток разговора мысленно развлекалась, представляя реакцию свекрови, если бы ей всё же не удалось вовремя прикусить язык.
Странно, что сестрица Майлза пока ещё не выступила, зато сам Майлз отнёсся к этой истории со снисхождением, сказав, что наверняка его мать слишком сгустила краски, и что он ни за что не поверит, что Оливия позволит себе подобное поведение.
Ей бы радоваться, подумала Лив, но вместо этого и неделю спустя готова была вцепиться мужу в горло. Да, у них состоялся «Тот-Самый-Разговор» и они выяснили, что любовью в их браке и не пахло, но какой смысл тянуть эту лямку, если у него даже не срабатывает чувство собственника, когда ему говорят о его жене и другом мужчине?! Это и обижало Оливию сильнее всего: она молодая женщина, она хотела быть желанной, а ей в очередной раз указали на то, что её желание — её проблема.
Однако был ещё один человек, замешанный в этом недо-конфликте — Барри. Подходя к учительской, Оливия на мгновение остановилась. Меньше всего ей хотелось, чтобы их знакомство завязалось на дурной ноте. Он ведь приглашал её выпить, а перед этим — прокатиться на байке, а на языке общения между мужчиной и женщиной, если Лив его ещё не забыла, это означает, что она ему понравилась.
А теперь он узнал, что она замужем, да не во время дружеской беседы, а из неприятной сцены на парковке от женщины, которую едва ли можно считать лучше гадюки.
— Оливия, доброе утро!
Она обернулась и увидела поднимающуюся по лестнице миссис Мюррей. Когда они поравнялись, женщина прошлась по ней цепким взглядом, словно оценивая, годится ли её внешний вид для работы. Она «просканировала» всё от волос, заплетённых в замысловатую косу и персикового жакета с рукавом три четверти, надетого поверх блузы, до укороченных чёрных брюк и лодочек в тон. Одобрительно кивнув, директор сказала:
— Вы выглядите красиво и по-деловому. Пожалуй, другие учителя либо возьмут с Вас пример и тоже станут одеваться наряднее, либо возненавидят.
Лив нервно усмехнулась и пожалуй, слишком громко сглотнула.
— Это… не вселяет оптимизма.
