Я не хочу снова страдать.
Прослеживаю в ее словах, голосе, интонации явное намерение отказаться от подобной любовной авантюры.
- Получишь компенсацию, - призадумываюсь, скользя тыльной стороной указательного пальца по подбородку, – миллион рублей.
Прикидывая что-то в голове и уставившись в пространство, Вика всасывает нижнюю губу.
- «Полгода» тебе хватит, чтобы определиться? – бесшумно ругая себя, она прикрывает глаза. – Э-э-э… то есть влюбиться?
- Как вдохновлять будешь, - ухмыляюсь я.
Савельева подозрительно прищуривается.
- Ладно-ладно. Думаю, что хватит, - киваю и озадаченно потираю ладони.
- Пиши расписку, - предприимчиво заявляет Сова, сдувая с глаз челку.
- Что?
- Расписку пиши.
С вежливой улыбочкой повторяет она, откуда-то достает чистый лист бумаги и ручку.
- Вот, - любезно придвинув журнальный столик, роняет она.
- Что писать? – вскидываю брови.
- Пиши, что взял миллион рублей у меня в долг. Обязуешься вернуть через полгода. Паспортные данные. Дату. Число. Адрес не забудь.
Мне остается восхититься хватке любовницы.
Ее губы растягиваются в довольной улыбке, стоит мне взять в руку ручку.
- Пиши пока. А я сейчас свой паспорт принесу.
Походкой пантеры, она исчезает за дверью спальни.
- Кота выпусти из заключения, - бросаю ей в спину.
Надо пользоваться ее хорошим расположением духа, пока летает.
- Расписку, потом кота! – важно чеканит она в приоткрытую дверь.
В скором времени все было готово.
Сова со счастливой улыбкой на лице изучала документ в своих руках, а я смотрел на нее, то же будучи очень довольным. Я смог договориться. Если что-то пойдет не так, то такая компенсация смягчит страдания Вики.
- Разбитое сердце и миллион рублей, конечно, не одно и то же, - сгибая лист пополам, певуче подмечает она, но… - обмахивается согнутым листочком, - соломка неплоха!
Молча усмехаюсь и провожаю ее взглядом до комнаты, в которую Савельева отправилась прятать гарант отношений.
Вернувшись через минуту, остановилась передо мной. Сияла она похлеще надраенного медного таза.
- Почему признаешься в любви ты, Вика, а деньги плачу я?
- Потому что так хорошие мальчики поступают, - присаживается на диван и расправляет полы халата, словно подол платья, - а ты, Тим, всегда был хорошим парнем, за то тебя каждая собака во дворе Волгожанска уважает!
- Что будем делать?
- Я от переживаний проголодалась. Пойдем, - обеими руками обхватывает мою кисть, - я тебя покормлю и сама поем.
Приближаю к ней свое лицо и вкрадчиво шепчу:
- Кота выпусти.
- Конечно-конечно! – счастливой стрекозой подскочила она. – Как скажешь, Тим!
Больше мы за вечер не касались тяжелых тем. На кухне Вика легко и непринужденно болтала. Явление для нее крайне редкое, тем интереснее было понаблюдать.
Утолив голод и выпустив кота Василия на волю, я понял, что хочу того, зачем я, собственно говоря, сюда и приехал.
- Хочу тебя…
От моего признания Вика ни каплю не потерялась.
- Тогда скажи, что-нибудь приятное, - призывает она.
- Ты умная.
Соглашаясь со мной, Савельева кивает.
- Это факт.
- Красивая.
Она играет бровями.
- Сексуальная, - изгибаю бровь уже я.
Сначала она томно вздыхает, а потом усмехается.
- И это ты заметил на ужине у моего брата?
- Да, - ни капли не рисуясь, подтверждаю я.
Она коротко выдыхает и подносит к губам чашку с чаем, делает маленький глоток и поднимает на меня взгляд из-под ресниц.
* * *
Я чуть было не задремал в викиной постели.
Тепло. Уютно. Вкусно пахнет. Маленький рай в городской квартире.
Поймав себя на мысли, что пора ехать домой, рывком отрываю голову от подушки.
В глазах летают светлячки из-за смены насыщенности освещения спальни. Но, наконец, зрение фокусируется.
Мое внимание привлекает силуэт, застывший у окна и задумчиво смотрящий на звезды.
Над нашим городком они были видны не хуже, чем в поле или в горах.
Завернувшись в плед, предоставляя лунному свету обнаженные плечи и красивый профиль лица, у окна стояла Вика.
Мне было занятно узнать, о чем думает она, смотря на звезды?
Обычно, ты ловишь себя на том, что созерцая природу, ты будто улетаешь в космос и зависаешь там, пока кто-нибудь не вернет тебя с небес на землю.
- О чем ты мечтаешь? – неожиданно срывается с моих губ извечный вопрос.
Вика тихо и добродушно смеется.
- Я ни о чем не мечтаю, - бросив игривый взгляд через плечо, объявляет она.
- Почему?
Пожимает плечами, оборачиваясь.
- Все вроде бы есть, - житейски замечает она.
- Но ты не доучилась, Вик.
Хмурится и тут же становится серьезной.
- Каждому свое. Не всем быть депутатами.
Она мерно шагает по комнате, уязвленная моим замечанием.
- Почему бы тебе не доучиться? – спокойно предлагаю я.
- Самый умный, Тим? – огрызается она, сверкнув глазами. – Что, уже на роль любовницы не так сильно подхожу? Без образования-то?
Сова порывисто и взволнованно дышит.
- Только надо было вспомнить об этом, до того, как ты со мной переспал! Еще в первый раз.
На последней фразе чуть затихает и, замедляя слова, тычет пальчиком перед собой.
- А сейчас чего? Лекцию о дизайне захотелось? – под конец не сдерживается она.
- Кабздец, Вика. Чего так пылишь? Тема больная, что ли? – я стараюсь успокоить ее доверительным тембром голоса, тщательно подбирая слова.
Присаживаюсь, но не тороплюсь судить девушку за проявленный эмоциональный порыв. У каждого из нас есть слабые места.
- Да задолбали уже!
Она уже нервно мечется по комнате, а я почему-то улыбаюсь.
- Иди сюда, - я не могу спрятать необъяснимую улыбку, - расскажи, что случилось?
Мазнув в мою сторону взглядом и явно испытывая сомнения, Вика прошлась пару раз туда-сюда по комнате. А потом все же метнулась в мою сторону и опустилась на край высокой постели спиной ко мне.
Пересаживаюсь к Сове ближе. И, водрузив поперек на ее спину свое предплечье, начинаю успокаивающе массировать пальцами ее хрупкое плечо.
Приятно было ощущать его в своих руках. В захвате. Ритмично сжимая и разжимая подушечками пальцев.
Тело Вики было на удивление изящным и манящим. Она не была гибкой, как гимнастка. Но точеная фигурка ложно могла навести на мысль, что его обладательница не покладая рук трудится у танцевального станка или у пилона.
Это было не так.
За все время, что я ее знал, я лишь единожды видел, как она танцует. И было это, страшно сказать, добрых двадцать
