Настя, девочка моя, что же ты со мной делаешь?
«Да твою ж мать! Сколько можно?» – приказываю себе собраться. В таком виде на работу я даже заявиться не могу. Нужно как-то сбросить пыл. Поругаться с кем-нибудь, что ли?
Телефон дребезжит тихонечко, а на экране появляется довольная рожа Лиманского.
– Какая собака тебя с утра покусала, бро? – спрашивает тот, поздоровавшись.
– Кгхм, – откашливаюсь вместо ответа. Рассказывать другу о своих душевных метаниях я точно не собираюсь.
– Я тут зашел в «Документы», почитал твои комментарии. Народ в офисе уже сидит прибалдевший. Айтишники готовят веревку и мыло…
– Вот и правильно, – огрызаюсь раздраженно. – Гера, мы с тобой вроде в поддавки играть не нанимались? Какого хрена после редактирования не меняется время создания документа? Почему наши сотрудники считают, что могут запузырить нам любую лажу?
– Согласен, Саня, – миролюбиво заключает Лиманский. – Ты планерку на девять перенес? Давай хотя бы в десять. Я не успеваю. Алинку тут выворачивает с утра. Мы немного задерживаемся.
– Пусть отлежится, – предлагаю спокойно. Хотя прекрасно знаю, Алина редко пользуется привилегиями.
– Ей срочно надо на работу, – ехидно замечает Лиманский и добавляет со вздохом: – Пусть уже эта Настя выходит поскорее. У нас расчетчики зашиваются.
– Да не вопрос, – отмахиваюсь непринужденно. – Планерку на одиннадцать оставляем. Только распорядись сам.
И посмотрев на часы, даю указание водителю:
– Давай заедем на квартиру, Миха. Хочу посмотреть, как там ремонт движется.
– Славика вызвать? – откликается сидящий рядом с водителем Гена, мой личный помощник и телохранитель.
– Не надо. Сюрприз будет, – ухмыляюсь зловеще.
Такой он, принцип справедливости. Если я не могу заняться любовью с понравившейся мне девочкой, то выдеру по первое число прораба. Благо на стройке всегда найдется за что.
Но стоит мне только подняться в квартиру, как надежды на хороший скандал тают. Глаз упирается в рабочих, лихо намазывающих обои. Пол тщательно застелен какой-то бумагой, стены вроде нормально прогрунтованы. Но чуйка давит. Не отпускает.
– Красиво получается, – выдыхает Миха, идущий следом. Сзади топочет охрана.
Морщусь недовольно, дескать «помолчи!». Ноги сами собой несут меня в спальню, где, накрытая защитной пленкой, стоит у стены перевернутая на бок огромная круглая койка. Самый настоящий сексодром! Сколько он выдержал, бедный. Не передать.
«Для Насти куплю новую кровать», – пробегает в башке шальная мысль. И я свирепею еще больше.
Ну какая Настя, блин! Нельзя мне ее.
– Приветствую, Александр Георгиевич, – раздается из-за спины запыхавшийся голос прораба.
– Здоров, – обернувшись, протягиваю руку. – Как дела, Слава? – спрашиваю вкрадчиво. Вроде все в порядке и придраться не к чему. А надо.
Худой высокий мужик нервничает как мальчик.
– На гостиную одно рулона не хватило, – заявляет бодренько. – Вы четырнадцать рулонов купили, а нужно пятнадцать.
– Странно, – пожимаю плечами.
И достав айфон, влезаю в почту. Нахожу письмо от дизайнера. Все правильно. Пятнадцать рулонов. Далее смотрю на счет из магазина и накладную. Пятнадцать.
– Так я и купил пятнадцать, – роняю резко. – Куда рулон делся, Слава?
– Четырнадцать было, Георгич, – вздыхает тот. – Кто б его взял!
– Ты его цену видел? – цежу раздраженно. Вдарить бы сейчас по сопатке. Но вроде еще не повод. Сдерживаюсь из последних сил. – Один рулон штуку баксов стоит. Наверняка загнал кто-то. А ты проворонил…
– Да у нас никто таким не балуется. Георгич, ты чего? Ты же меня не первый день знаешь… Обсчитался ты. С кем не бывает…
– Я? Обсчитался? – говорю чуть тише. С придыханием. Одна бровь уже ползет вверх. Плохой знак. – Хорошо, Слава, – усмехаюсь мстительно. – Давай поищем. Если рулона в квартире не окажется, я лично поеду в магаз и куплю новый. А если найду доказательства, что его украли, то ты купишь два.
– Почему же два? – обалдело смотрит на меня прораб.
– На всякий случай. Вдруг первый опять пропадет. Пойдем искать, – усмехаюсь, не обращая внимания на бледное лицо прораба. – Пацаны, дверь заприте, – прошу бойцов.
Гена кивает парням, тут же замершим у входа в квартиру. Никого не впускать и не выпускать. Закон джунглей.
Мой водила окидывает меня изумленным взглядом. Что, мальчик, никогда меня злым видеть не приходилось? Обычно я сбрасываю негатив в спортзале. Молочу по груше или напарнику. Вот только давненько меня так не крыло. И причину никому сказать не могу.
Из-за девчонки? Смешно.
«Из-за девчонки», – повторяю мысленно. Надо найти похожую и вставить…
И внутренне содрогаюсь, вспомнив маленькую давалку у подъезда Снежаны.
«Без подделок обойдусь», – сцепив зубы, прохожу из комнаты в комнату. Даже на балконы выглядываю. Но гадского рулона нигде нет. Хоть тресни!
Точно помню, что покупал пятнадцать. Остается только камеры наблюдения посмотреть.
«Тебе нехрен делать? Ну поперли рулон и что?» – спрашиваю себя мысленно.
Да хотя бы и так. Могу и обои поискать. Все что угодно, лишь бы не думать о Настеньке. Не забивать себе голову влажными фантазиями.
Снова возвращаюсь в холл, оттуда – в столовую. Мужики с кисточками в руках застывают на месте. Смотрят на меня с плохо срываемым ужасом. Дожился! Меня даже работяги боятся. Или у них рыльце в пушку? Придирчиво оглядываю комнату. Тут вообще пусто. Придраться не к чему. Вот только…
Неожиданно для всех, и для себя самого тоже, опускаюсь на корточки. Слегка приподнимаю край плотной бумаги, которой так тщательно устлан весь пол. И вижу на обратной стороне до боли знакомый рисунок. Бинго!
Нашелся мой рулончик!
– А ну-ка пойди сюда, – зову прораба, резко подскакивая на ноги. – Это что, твою мать? Какого хрена ты полы обоями стелешь?
– Георгич, так я это… – взволнованно воет Славик. – Я не знал…
Схватив за грудки козла, швыряю его об стену. И тот, осев на пол, плачет как маленький.
– Георгич, пощади… Христом богом молю.
Выдыхаю, выпуская пар. Вместе со злостью куда-то уходит страсть и дикие фантазии о Насте Макаровой.
– Не бойся, бить не буду, – замечаю с накатившей в момент усталостью. Пыл сошел. А руки марать неохота. – Рулон обоев с тебя, Слава. И штраф две тыщи баксов.
15. ЧП
Александр
На работу я прибываю в хорошем настроении. Только плечо болит, зараза. Старая травма дает о себе знать при резких движениях и нервотрепке. А сегодня этого добра у меня в избытке.
– Вызови Артема, – прошу секретаршу, проходя к себе в кабинет. Сразу же снимаю галстук и пиджак. Откидываю прочь. Какого я вообще сегодня в «пижаме» на работу заявился? Никакого официоза не намечается. Можно было бы и джинсы надеть.
Видать, хотел перед Настей покрасоваться, вот и вырядился как жених. Придурок, блин!
Морщась, тру больное плечо и стараюсь так усесться в кресле, чтобы ни в коем случае его не побеспокоить.
– Тебе чай или кофе, Александр Георгиевич? – появляется на пороге Юля. Ни кормой, ни буфетом Господь мою секретаршу не обидел. Как боевой корабль, она вплывает в кабинет. Смотрит жалостливо. – Ты с кем-то подрался?
– Да нет вроде, – морщусь, пытаясь уйти от взгляда сканера. – Айтишников позови, – велю, включая комп, и прошу по-свойски: – И нимесила мне наболтай, пожалуйста.
– Опять плечо? – вздыхает Юля. Бодрой лошадкой спешит в приемную.
И через минуту возвращается с хрустальным стаканом. В два глотка выпиваю мутную жидкость и внимательно смотрю на секретаря.
– Юля, айтишники где?
– В Караганде, – огрызается она. – Хоть немного в себя приди, Александр Георгиевич. Успеешь сожрать этих охломонов…
– Юля! – рыкаю предупреждающе.
– Что Юля! – фыркает она, буравя меня пристальным взглядом. Зыркает глазищами, обрамленными густо накрашенными, словно лапки жука, ресницами. Зрелище жуткое. Характер скверный. Зато мой человек. Преданный и порядочный.
