Примерно год назад подруга вернулась в наш маленький городок на зимние каникулы и закрутила роман с бывшим одноклассником. Решила остаться. Теперь Света живет в соседнем доме, и мы встречаемся куда чаще. Стыдно признаться, но матери я до сих пор об этом не рассказала, прекрасно зная, какое у нее мнение насчет моей взбалмошной и раскованной подруги.
Света откупоривает бутылку вина, достает из навесного шкафа пепельницу. Я держу ее там специально для подруги.
Плеснув себе немного красного полусладкого, Света залпом осушает бокал.
Слушает внимательно и не перебивая, за что я ей безумно благодарна. У меня полно родных и близких, но по-настоящему довериться и рассказать всё как есть я могу только Свете.
— Короче, я ему отказала и вышла из машины, а потом тебе позвонила.
Светка затягивается горьким дымом, выпускает его в сторону. По выражению лица даже не поймешь: осуждает она или поддерживает. Слишком неоднозначно все.
— Смотрю я на тебя долгие годы, Сашка, и думаю: когда же ты пошлешь всех на хрен и станешь жить, как хочешь?
— Кто тебе сказал, что я хочу поехать с Иваном в горы?
— Сашуль, ну скажи мне: где ты в своей жизни-то бывала? В Москве на курсах?
— На озеро мы с Костей ездили. Арендовали деревянный домик.
— Ага, помню. И сбежали оттуда через два дня, потому что комары искусали.
Густо покраснев, я делаю глоток чая.
— Ты сказала, что Северов тебе симпатичен. Тогда в чем проблема? Собачек-то не жалко? Выгонит на улицу — мерзнуть и голодать будут. А тут приют. Новый, красивый, современный. М-м!
— Я не шлюха.
— Да кто тебе сказал, что ты шлюха, боже мой! — восклицает подруга. — Два года прошло после смерти Кости, а ты себя добровольно в монахини записала! Между прочим, я читала в одной интересное статье, что длительное воздержание грозит серьезными проблемами с женским здоровьем.
— Это миф.
— Ну не знаю, — фыркает Света. — По себе помню, что если долго не трахаюсь, то становлюсь дико злой и раздражительной.
— Хватит! — прошу я подругу.
Но ее сложно унять.
— В конце концов, не станет же он брать тебя силой? — задает она риторический вопрос. — Поедешь в горы, расслабишься и отдохнешь. Если что-то не понравится, свалишь сразу же!
— Нет.
— Господи, Шурка! Ну соверши ты хоть один безбашенный поступок в своей жизни! Один! Рискни! А вдруг понравится?
Я опускаю глаза в пол и глубоко вздыхаю. Не могу я так. Возможно, хотела бы, но не могу…
— Покажи мне его фото, — просит Света.
— У меня нет никаких фотографий.
— Как, ты сказала, его фамилия? Северов?
— Да.
Подруга тянется к моему телефону, заходит в социальные сети и вбивает в поиск имя и фамилию. В какой-то момент понимаю, что меня саму одолевает интерес. Одно дело — знать Ивана лично, но совсем другое — наблюдать за его жизнью через социальную сеть.
— Этот? — спрашивает Света, повернув ко мне экран телефона.
На снимке изображен какой-то тучный мужчина с густыми усами. Я отрицательно мотаю головой, и подруга продолжает поиски. На десятой страничке, наконец, замечаю Ивана. Фотография одна-единственная. Больше в профиле у него нет.
На фото Северов запечатлен где-то за границей. Похоже на Арабские Эмираты. Вокруг пальмы и небоскребы, погожий летний вечер. Иван загорелый. И красивый, чего уж скрывать. В светлых джинсах и белой футболке, которая обтягивает широкие плечи и подтянутый торс. Он стоит на мосту, скрестив руки на груди, и открыто улыбается.
— Матерь божья! И ты еще сомневаешься? — негодует подруга. — Да он же ходячий тестостерон! Фух, мне аж жарко стало!
Светка обмахивается, а я несдержанно смеюсь. Знала, что она именно так отреагирует.
— У тебя есть чемодан? — спрашивает Света деловым тоном.
— Нет.
— У меня есть!
Несмотря на протесты, она уносится к себе домой. Возвращается спустя пять минут с чемоданом, где лежат какие-то яркие открытые наряды. У нас один размер одежды, и подруга почему-то решила, что в горах я стану носить ее платья! Она вообще за меня
всё
решила. Даже то, что я поеду куда-то с Иваном. С человеком, которого почти не знаю. Он уволил отца, собирается разрушить приют. И… хочет меня купить. По моему мнению, только этих фактов достаточно, чтобы сказать твердое «нет».
— Так-так-так, — цокает языком подруга. — Черри я заберу себе, с работой проблем не должно возникнуть… Ты почти три года не брала ни больничный, ни отпуск. Хозяйка отпустит — это сто процентов. А вот матери твоей… матери сейчас напишу, что ты едешь на кондитерские курсы в столицу! Точно!
— Не смей! — возмущаюсь я.
Светка не слушается, открывает переписку и что-то печатает! Я тут же подскакиваю с места, пытаюсь выхватить у подруги телефон… Завязывается настоящая потасовка. Мы начинаем толкаться и ссориться! Мобильный с грохотом падает на пол, я поднимаю его и замечаю в углу экрана трещину. Недовольно ворча, разблокирую телефон и понимаю, что ничего не поделать… Сообщение доставлено адресату!
— Боже, ну что ты натворила? — злюсь на Светку. — Я обещала и родителям, и Варламовым, что проведу новогодние праздники с ними!
— Да пошли они!.. Обойдутся!
— Нет, так нельзя.
— Хватит слушать всех подряд! — возмущается подруга. — Послушай себя, Шурка! Я же вижу, как горят твои глаза, когда речь идет о богическом Иване. Ты молодая и свободная женщина, а эта чертова община… не дает тебе нормально ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Света замолкает, заметив мой укоризненный взгляд. К счастью, не продолжает развивать тему.
Мы сидим на кухне до полуночи. Подруга рассказывает о том, что Ромка планирует сделать ей предложение, но она пока не уверена, что в двадцать четыре года хочет связать себя узами брака. Слишком рано. Она ведь тоже молодая и свободная. Впереди столько всего интересного! Я лишь слушаю и киваю. У нас разная жизнь, но Светку я ни за что не стану осуждать.
Забыв об отправленном матери сообщении, мою посуду и иду в спальню. Вещи, заботливо сложенные подругой в чемодан, безжалостно вытряхиваю на пол. Не поеду я никуда! Не поеду, и точка. Со спокойной душой ложусь спать, Черри укладывается где-то в ногах и начинает громко храпеть. Первое время, когда я только подобрала собаку с улицы и привела в квартиру, никак не могла привыкнуть засыпать под храп, но сейчас это моя персональная колыбельная.
Я закрываю глаза, во сне вижу Костю. Мутно и неясно. Кажется, мы смотрим телевизор в нашей квартире и едим попкорн, а затем муж встает с дивана, прощается и уходит. Я откуда-то знаю, что он уходит навсегда, но почему-то не останавливаю его.
Просыпаюсь в холодном поту, смотрю на вибрирующий рядом с подушкой телефон. Тут же снимаю трубку. На другом конце мама. Она начинает день без приветствий. С крика.
— Куда-куда ты собралась, Александра? В Москву?
— Мам, доброе утро. — Я прочищаю горло.
— Ты в своем уме? Ехать в Москву одной? Что я Варламовым скажу? Что подумает о тебе эта семья? Что, в конце концов, подумаем мы с отцом? Хотя тебе, конечно же, плевать!
Я поднимаюсь с кровати и нервно хожу по комнате. Бросаю взгляд на настенные часы. Шесть утра. Я проспала встречу с Иваном! Можно спокойно принять это за знак, но…
— Мам, почему ты решила, что поехать на кондитерские курсы почти преступление? Почему в свои двадцать четыре года я все еще должна перед тобой отчитываться? — спрашиваю, ощущая, как закипаю от гнева. — Почему Варламовы должны руководить нашими жизнями? Твоей и моей. Ты никогда не задумывалась, что это неправильно?
— Ах ты… дрянь неблагодарная! — возмущается мать. — Забыла о том, сколько эти люди сделали для нас хорошего? Забыла, из какого дерьма…
Я тут же сбиваю вызов, бросаю телефон на диван и сжимаю пальцы в кулаки. Ненавижу. Ненавижу их всех. В такие моменты — особенно сильно.
Смотрю на испуганную Черри, на валяющийся посреди комнаты чемодан.
— Малыш, ты отпустишь мамочку в небольшое путешествие? Клянусь, Светлана о тебе позаботится не хуже меня!
