Я… я в ужасе! Это Лиза!
— Лизо-ок! — подрываюсь как ошпаренный, получив крайнюю порцию звиздюлей "милой" женской сумочкой. — Ты дома?
— А ты кого ждал? Сына божьего?! — гневно восклицает она, уперев в бока руки. — Что ты творишь? Что ты здесь устроил?
— Заработался допоздна. И вот… — всё, на что хватает моей фантазии.
— Заработался и охренел, а не просто заработался, Алёша! — гневно раздувая ноздри, выносит вердикт моя благоверная. — Зачем? Лёш, ну…
Взмахнув руками, Лиза садится на диван, морщась и озираясь по сторонам. А мне становится даже жаль, что меня больше не мутузят сумкой. Дичайшее похмелье вытягивало из меня все силы. С сумкой как-то бодрее себя чувствовалось.
— Сядь уже. — спокойнее произносит она. — Садись, садись, я же вижу, что тебя, бедного, трясёт всего.
Вот эти вот всплески святости я обожаю в своей жене.
Сажусь, стараясь не шататься и не морщиться от дикой головной боли.
— Прости, Лиз… Я собирался поехать. Нормально встретить тебя из больницы… С цветами там…
— Лёш, ты дурак? — выдыхает она. — Ты думаешь, я злюсь из-за того, что ты не встретил меня? Нет! Конечно, нет. Ты почему не был на дебатах? Почему не появлялся ни в своём штабе, ни на работе? Лёш… твоя жизнь… выстроенная годами и упорным трудом жизнь рушится, Лёш. Так нельзя.
— Замолчи, женщина. — вздыхаю я, спрятав нижнюю часть лица ладонью. Представляю, какой от меня перегарище. — Ты дома. Ты здорова. Жива. Всё. Я вернусь к прежнему образу жизни. Всё наладится, Лизок. На крайний случай прикроюсь покушением. С выборов меня не снимут, не переживай.
— Это абзац, Лёш. Кристинка мне все уши прожужжала, какой папа хороший и добрый, а оно, оказывается, вот что… Когда успевал? Мы же общались по вечерам…
— Лиза, давай без нотаций. Херовит так. Я бы ещё поспал…
— Верю, Лёш. Верю. — кивает она, перехватив сумку, отчего я отпрянул от неё в сторону. — Да не буду я тебя больше бить. Это так… потрясение сказалось. Прости. Пойдём наверх. Я помогу. Не надо здесь спать.
Отчётливо представляю, какой путь предстоит проделать и честно говорю:
— Вряд ли эта задача мне сейчас по силам.
— Я помогу. Ты справишься. Дочь дома. Тимур за дверью. Горничные тоже уже приступили к своим обязанностям. Ты обязан справиться, Лёша.
Похоже, у меня совсем нет выбора. Встаю медленно, сжав зубы. В спальне должны быть таблетки от головы. Наверное, это хорошая идея.
— Ну! Молодец.
Дорогу запомнил смутно, но очень болезненно. Помню, что Тимур меня вёл по лестнице, придерживая за плечи, а Лиза шла следом за нами.
Приняв таблетку, я лёг в кровать и закрыл глаза, желая как можно скорее уснуть и забыться. Присутствие Лизы в моей спальне давило. Она так смотрела по сторонам, словно была здесь впервые.
А ведь почти так оно и было. Я не помню за последние годы, чтобы она переступала порог моей комнаты.
Пусть думает, что я сплю и уходит.
Наверное, я отключился раньше, чем она ушла. Хоть убей, не помню этого момента.
Открыв глаза, пришлось смириться с тем, что сухость во рту и соответствующий запах с безумным желанием добраться до санузла, не способствуют долгому отдыху. Пришлось вставать.
К моему удивлению, голова почти не болела, хотя внутренности дрожали так, будто у меня в животе отбойник работает. Напился воды из-под крана в собственной ванной и, раздевшись, залез в душевую кабину. Холодная вода взбодрила.
Закончив мыться, я почистил зубы, переоделся в чистую и опрятную одежду, понемногу приходя в себя.
Пожалуй, я даже в состоянии выпить чашечку кофе.
Дошёл по пустому дому до кухни, насторожённо прислушиваясь к тишине. Странно. Сегодня пятница. У горничных план по чистоте нашего дома всегда выше нормы перед выходными. Признаться, это никогда не работает. Дело не в ребёнке или лентяйке жене, вовсе нет. Долбанная домина покрывается пылью быстрее, чем её успевают убирать.
Глава 12
Кристина вполне послушный ребёнок, хоть и проказничает, конечно. Куда без этого. Просто её проказы не повторяются. Разрисовала лепку около камина своими каракулями — никаких обид и истерик. Она отлично поняла слова и объяснения Лизы, что так делать не нужно. Нельзя. Больше не рисовала. Правда, потом она стала повально заклеивать весь дом наклейками, но и это как-то устранилось, стоило ей объяснить плачевность просмотра мультиков на заклеенном экране домашнего кинотеатра сквозь сотни наклеек фей Винкс.
Не суть. Подозрительно тихо.
Лишь перед закрытой дверью кухни, я осознал, что у нас гости. И непростые гости. Те, кого я столько времени не впускал ни в свой дом, ни в свою семью.
— Кто разрешал вам допрашивать мою жену? — ярость порывается вырваться наружу и стереть ухмылку с лица какого-то молокососа, сидящего за моим столом с чёрной папкой перед собой.
Лиза испуганно оборачивается:
— Лёш, ты чего? Это следователь. Там его сослуживцы с нашим персоналом общаются. Они из полиции, я смотрела удостоверения.
— Лиза… — именно сейчас я понимаю, что готов сыпать такими ругательствами, которые никто и никогда от меня не слышал. — Вы свободны. Покиньте мой дом. — сквозь зубы произношу я, глядя на жену убийственным взглядом.
— Я так не думаю. — усмехается он. — Видите ли, вскрылись весьма интересные детали дела…
Пиздец! Лиза, блядь!
—…вы присядьте. К вам тоже скопилось много вопросов. Например, как давно вы знаете, о связи вашей жены с некими Емельяновым и Шустером?
Отчётливо понимаю, что паренёк почуял выгоду и не отстанет. Впрочем, это не есть проблема. А вот его подозрительно-прищуренный взгляд меня несколько настораживает:
— Ты, блядь, смеёшься? Ты думаешь, я решил устроить покушение на собственную жену?
Всё встаёт на свои места. Следак кивает, а Лиза, округляя глаза, лихорадочно хватает ртом воздух:
— Это не он.
— Статистика утверждает, что большинство преступлений совершаются супругами… — он хочет сказать что-то ещё, медленно оттягивая бегунок на своей папке.
Я усмехаюсь. Не на того напал. Сколько я купил тендеров, скольких подмазывал за годы работы на Азарова… Опыт не пропьёшь! Хотя попытки были.
— Подозреваю, что ревность послужила причиной, да? — даже сажусь, заинтересовано заглядывая в содержимое папки. — Ошибочка. Фетиш у меня такой. Я извращенец. Все мы извращенцы. — улыбаюсь ещё шире. — Ну, люблю я смотреть, как мою жену другие мужики имеют. Моя инициатива. Моя просьба. Моя организация. Это не преследуется ни уголовным, ни процессуальным кодексом. Так что папку в зубы и прочь из моего дома.
Лиза смотрит на меня диким зверем, но встревать не спешит. Буравит меня злющим взглядом и молчит.
— Не проблема. Вызову вас в участок. — он сдаётся и застёгивает свою папку, так и не успев ничего из неё достать.
— Будьте так любезны. — продолжаю улыбаться я. — И коллег своих заберите.
Спустя десять минут наш дом наконец-то избавился от незванных гостей. А Лиза от молчаливой ярости.
— Ты в своём уме?! Что ты нёс?! Ты понимаешь, что это следствие? Им нельзя врать!
— Святая простота. Ты бы так морализировала свои поступки прежде, чем с двумя трахаться. — произношу ровно, стараясь не эмоционировать.
Это я должен злиться! Я! Из-за её похождений мы встряли в это всё! Не моих! Не исключено, что это вообще её трахаль подстроил! Кто знал, кроме того обсоса, что она была в областной травматологии? Кто знал, что я там появился? На неё или на меня покушались, неважно! Важно то, что Тимур утверждает, что никаких хвостов и слежки не было! Я Тимуру верю.
— И в чём я виновата? В том, что переняла твоё поведение, Лёш? — тихо спрашивает она. — Говорят, что когда долго живёшь с человеком, волей-неволей начинаешь зеркалить его поведение. Я знаю, что ты думаешь. Знаю. Только это не они, Лёша. Вениамин Алексеевич, это тот, кого ты выставил из нашего дома, например, не считает это покушением. Во всяком случае не считал, пока ты не появился. Он считает, что кто-то хочет нас запугать. Меня. Авария… в общем, пассажирское место должно было пустовать, понимаешь? А то, что машина в угоне, это, опять же по его мнению, тревожный звоночек, что случившееся повторится… Это… может быть, одна из твоих шлюшек, Лёша. Угрозы были и до этого… Правда, года пол назад, но были. Может, это вообще из-за твоей работы! Ты думаешь, я не знаю, как мы богатеем последние лет пять? Знаю. Ты очень громко говоришь по телефону, Лёша. Скольким серьёзным людям ты перешёл дорогу за это время?
