— Потому что ты будешь жалеть, что не сделала этого, — терпеливо, в который раз объясняет Саша.
Дело в том, что вчера мне позвонила мамина соседка и сказала, что её увезли на скорой. Оказывается, последние два года она сильно болела. И в этот раз прогнозы врачей были неблагоприятными, и мама попросила позвонить мне. Я сильно удивилась, что она сама попросила. Но в то же время было странно. Зачем просить? Почему сама не позвонила?
— Прошло столько лет… Я не знаю, о чем с ней говорить.
— Для начала давай просто выслушаем. И пожалуйста, не волнуйся, тебе вредно.
Я тяжело вздохнула и перевела взгляд на пробегающий за окном пейзаж. Стояла весна, берёзы уже украшала яркая сочная листва, на фоне темных сосен она выглядела особенно яркой. Небо сегодня было чистое, без единого облачка. И температура доходила до двадцати градусов. Красота. Но волнение от предстоящей встречи не отпускало. Поэтому я не могла полноценно насладиться красотой природы.
Между нами давно нет секретов. Я рассказала Саше почему я стала заниматься стриптизом, почему тогда ушла из дома, и почему не осталась у него. Он понял, почему я это сделала, но сказал, что зря ему не рассказала еще тогда… В конце концов, мы решили, что у судьбы, это был единственный шанс свести нас вместе. Поэтому прошлое мы оставили в прошлом, и наслаждались нашим настоящим.
— Все будет хорошо, — Саша сжал мои пальцы. — Я буду рядом.
Я посмотрела на мужа. Мне кажется, я только сильнее его люблю с каждым годом. Я улыбнулась.
Мы ни разу не возвращались сюда за все эти годы. Я не скучала по этому городу. У меня не было ностальгии. Саша был главным прекрасным воспоминанием, но он и так был рядом, поэтому… Поэтому, меня никогда не тянуло обратно.
Сейчас я смотрела на улицы города, что-то было знакомым, что-то абсолютно новым. Саша уверенно вёл машину и остановился у больницы, в которой находилась моя мама.
Мама. Я редко вспоминала о ней. Когда я здесь жила, во мне было много обиды. Сейчас её нет. Как и нет желания её видеть. Для меня она давно стала посторонней, чужим человеком. У меня теперь есть семья. Любящий муж и будет сын. По ночам, когда я просыпаюсь, я подолгу могу смотреть на спящего рядом Сашу. Когда-то слышала, что если беременная женщина на кого-то так смотрит и любуется, ребёнок обязательно будет похож на того человека. Может, это полная глупость, но мне хотелось, чтобы наш сын был похож на Сашу.
— Я боюсь, — у крыльца я затормозила.
— Я рядом, — Саша положил свою ладонь мне на талию.
— Если она скажет хоть что-то плохое о тебе…
— Не думай об этом. Я не кисейная барышня. И поливать грязью ни тебя, ни себя не дам.
Он взял меня за руку, и мы вошли в здание. Я сморщила нос от специфичного запаха больницы. Мы узнали, куда нам идти, и уже через пару минут оказались у нужной палаты.
Саша вошёл первым. В палате было четыре койки, три из которых были заняты. У окна худая, с сильно поседевшими волосами и бледными губами лежала моя мама. Глаза её были прикрыты, а в кисти был установлен катетер, к которому была подключена капельница. Внутри что-то сжалось, не ожидала я увидеть ее такой. В моих воспоминаниях она осталась сильной, властной женщиной всегда и во всем безупречной. Я сглотнула подступивший к горлу ком.
— Мама, — тихо позвала я.
Она приоткрыла глаза. Задержала взгляд на моём лице, словно не узнавала, потом осмотрела мой животик и перевела взгляд на стоящего за мной Сашу. Потом снова посмотрела на мой живот, улыбнулась и протянула руку. Она легонько коснулась живота, а сын тут же отреагировал и толкнулся. Мамина улыбка стала шире.
— Кто? — одними губами, слышно её почти не было.
— Сын, — она снова улыбнулась. А по щеке побежала слеза.
Она приподнялась, чтобы сменить положение. С тумбочки взяла блокнот и ручку.
«У меня нет голоса» — написала она.
Руки её подрагивали, когда она писала. А потом передала мне блокнот.
«Прости меня, если сможешь. Я была неправа. Но мне было сложно это признать. А потом я думала, что ты не захочешь со мной общаться. Я очень виновата перед тобой. И перед смертью хотела попросить прощения. Спасибо, что ты вы приехали.»
Несколько капель маминых слез упали на лист и буквы смазались. Она не отводила взгляд от меня, пока я читала. Я не сдержалась и тоже заплакала. Мама протянула ко мне руки. Я отвернулась к окну, мне очень хотелось её обнять, но что-то внутри не давало этого сделать. Её руки вернулись на постель. Молчание затянулось, и тогда Саша решил перетянуть внимание на себя. — Здравствуйте. Меня зовут Саша. Я муж Вики.
Мама ему улыбнулась. И протянула руку. Саша аккуратно её пожал. Она взяла блокнот и снова начала писать.
«Я тебя помню. Ты тот мальчишка с гитарой. Прошу, прости меня. И спасибо, что ты заботишься о Вике.»
Саша прочитал и усмехнулся.
— Приятно знать, что Вы меня помните. Как Вы себя чувствуете?
Она отмахнулась, и тут же написала ответ.
«Я прожила достаточно и готова покинуть этот мир. А теперь, зная, что дочка не одна, я уйду счастливой.»
— Не говори ерунды, — сказала я, прочитав её записку.
Мама слабо улыбнулась. Разговор не клеился. Я правда не знала, о чем говорить, да и мама явно чувствовала себя не очень уверенно.
— Тебе что-то нужно?
Она покачала головой.
— Может, лекарства? — снова отрицательный ответ.
В палату вошла медсестра и сняла капельницу. И тогда мама залезла в ящик прикроватной тумбочки, достала связку ключей и протянула мне. Я ее узнала. На ней был брелок в форме дельфина, я когда-то подарила его ей. Это было так давно, что я сильно удивилась, заметив эту уже потрепанную безделушку. Она сама взяла мою руку и вложила в неё ключи. А потом в блокноте написала:
«Все документы находятся в письменном столе в кабинете».
Когда мы вышли из больницы, я разревелась. Саша обнимал и гладил по спине пока я не успокоилась.
Возвращаться в дом родителей было очень странно. Сердце отбивало неровный ритм, а сынок, наоборот, словно замер, совсем не шевелился. Ключи я вручила Саше, сама я навряд ли попаду в замочную скважину. Он открыл дверь и пропустил меня в перед.
Здесь почти ничего не изменилось. Я замерла перед дверью своей комнаты. А когда нажала на ручку двери, оказалось, что она закрыта. Раньше замка на ней не было. Подобрав ключ, я открыла дверь и словно попала в прошлое. Словно замок в эту дверь врезали, когда я ушла, и с тех пор сюда никто не заходил. Слезы нескончаемым потоком катились по щекам. Саша был рядом. Все время. Ночевать мы здесь не остались. Я понимала, что не засну. Поэтому мы поехали в гостиницу. А на следующий день снова поехали в больницу.
Мама словно ждала нас, она снова была под капельницей. И пока Саша пошёл поговорить с врачом, я присела на край её кровати. Она тут же сжала мои пальцы.
— Прости, — прочитала я по губам. — Прости.
— Я простила, мам. Честно. Уже давно.
Мама попросила меня рассказать, где и как мы сейчас живём. И я рассказала про Сашину мастерскую и про свою студию. Про своих учениц, многие стали мне хорошими подругами. Показала свадебные фото. Мама слушала с улыбкой и почти все время плакала. Потом нас попросили уйти, начинался тихий час.
— Мы придем ещё, — поднимаясь со стула сказала я.
Мама кивнула и улыбнулась. Её руки дернулись, но тут же их опустила. Тогда я сама нагнулась и приобняла ее.
А когда мы приехали навестить её вечером… Её уже не стало. Она умерла во сне. Сказали, она умерла с улыбкой на лице. В блокноте было написано:
«Спасибо. Я тебя люблю!»
Мы уехали сразу после похорон. В столе мы нашли все документы, по ним квартира была моей. Но мне она была не нужна. Мы доверили продажу квартиры Сашиному знакомому. И как бы грустно мне не было, на душе почему-то было невероятно легко. Словно с меня сняли огромный груз.
