этой проблемой.
— Не переворачивай все.
— Вероятно, отчасти в этом есть моя вина, — клонит голову набок. — Что-то я не подумал нанять няню.
Я аж всхрапываю от возмущения. Так у нас тут проблема в отсутствии няни?
— Ты бы и няню оприходовал, — сглатываю кислую слюну, — Ты же у меня мужик горячий, темпераментный и тебе все мало. Да вот только я как-то твоего темперамента не заметила.
Кажется, я слышу, как он поскрипывает зубами от злости. Если я хочу сохранить разум чистым и не нырять в черную ярость, то не буду сдерживать в себе слова, какими бы они ни были гадкими и противными. И скромная Уля не должна говорить подобного, но молчать сил нет.
— И вот ладно бы я отмахивалась от тебя, избегала близости… да, вырубалась после ночных истерик нашего сына, была потерянная от недосыпа, но… — улыбаюсь, презрительно прищурившись, — я бы была рада твоему темпераменту, Макар. Я не Фригидная стерва, у сахара между ног. Ничего подобного. Я тебя всегда хотела. А как не хотеть-то, да? Ты же вон какой, — окидываю его оценивающим взглядом и поднимаю глаза. — Поджарый, красивый и осанистый мужик, у которого и внизу все очень и очень неплохо. Прям уххх… Но я-то тебе как инкубатор нужна была. Тупая рожалка, но еще чтобы любила. А то раздутое эго не почесать, да? В твоей картине мира жена обязана любить мужа?
Молчит, на щеках желваки играют, а нижняя челюсть чуть вперед выдвинута. Его фамилия, которую теперь ношу я и мой сын, очень ему подходит Реально разъяренный бык, а я— взбешенная курица.
— Но любила я тебя, — делаю шаг и вглядываюсь в глаза, — не тем, кто ты есть, Макар. Ты был для меня мрачной загадкой, сложным ребусом, холодным красавцем, которого я хотела согреть. А теперь ты кто?
Глава 18. Спектакль
— Я твой муж, — говорит Макар с привычным ему пренебрежением.
— Я тебе не буду нужна такой, как сейчас, — желаю шаг и заглядываю в глаза. — Такой, которая сыграет по твоим правилам. Нет Тебе не была нужна девица, которая согласится быть с тобой рядом с осознанием того, что этот брак, по сути, фикция. А зто фикция. Так было для тебя, теперь и для меня. Не хочешь разойтись с миром и остаться просто родителями Артема? Хорошо, — мило так улыбаюсь. — Нет у меня сейчас варианта с тобой бороться, кроме того, как убить тебя, но я в тюрьму и быть убийцей не хочу.
— Как ты заговорила.
— заговорила на твоем языке, — взгляд не опускаю. — Это моя ошибка, что я решила, что мужик твоего финансового уровня может быть приличным и честным человеком. Мы не в сказке живем. И с тобой рядом выживет не наивная Золушка, а Ведьма. Давай мы с тобой теперь очертим наши границы отношений
— Ты мне будешь тут еще условия ставить?
— Ты меня извини, конечно, но ты сам в своей игре налажал, — зло щурюсь. — Допустил то, что я узнала о твоих изменах. И с этим знанием я не моту быть милой, влюбленной девочкой. Уж это ты должен понимать, мой дорогой муж. Как вариант, отправь меня на лоботомию.
— это точно не вариант: Слюни будешь пускать, — цедит сквозь зубы.
Мне тяжело сейчас разговаривать с Макаром. Сердце едва бьется, ладони вспотели, и волнами подкатывают слезы, которые я с усилием воли сглатываю.
— Твоя первая обязанность, как мужа и отца, содержать семью. С этим ты справляешься. Участие в воспитании сына, конечно, приветствуется. Мне не отменить того, что ты, как и я, родитель Темы, а он заслуживает того, чтобы его папа с ним был адекватным. Уж к нему-то у тебя есть теплые чувства и привязанность?
— Что за вопрос? — чеканит каждое слово.
— Возможно, он для тебя просто кукла и ширма. Ничего. И такое бывает. Это сыграет против тебя в будущем, но сейчас я не должна беспокоиться о твоей старости и натянутых отношениях с сыном. Ты меня поставил в безвыходное положение. Ты либо оставишь его без матери, либо будешь просто папой-кошельком. Я, как взрослый человек, в данной ситуации выбираю вариант с„любящей матерью и отцом-придурком, потому что вырасти без мамы, без ее заботы в младенчестве грозит более серьезными проблемами для его психики. Странно, что мне приходится объяснять такие прописные истины, но ты туговат, учитывая то, что отымел мою сестру.
— Тон смени.
— Нет. Для полной картины можешь теперь еще и ударить меня, чтобы точно закрепить за собой роль тирана.
— Это по твоей части. Может ты все-таки Жанну ударила?
— Стоило, — обнажаю зубы в улыбке. — Сейчас бы ударила, но не из-за того, что она потаскуха, а за ее слова и ложь перед старой бабушкой. И, кстати, тебе все равно придется обеспечивать и ее лечение, сиделку, когда она сляжет.
— Даже так?
— Ты же не даешь мне возможности строить свою жизнь отдельно от тебя. Развод и бабуля только моя ответственность. А если нет то готовь кошелек. Ты покупаешь меня, покупаешь красивую Картинку семьи, а в этой картинке Быков Макар заботится о бабушке жены, ведь он не сволочь бессердечная, а приличный семьянин, который и дом ей отремонтирует, сарай новый построит, и куриц каких-нибудь породистых подарит на день рождения. Прелесть, правда? И ты ведь этим и занимался, только вот сейчас я буду знать, что это плата за то, что я твоя жена, и что это только роль для публики, соседей и прочих людей. Господи, Макар, тебе самому от себя не тошно? Вся твоя жизнь — обман. Ты понимаешь, что можно быть хорошим человеком без всего этого? Это тебе надо к психотералевту.
В изумлении касаюсь своей щеки и продолжаю.
— Ты столько сил прикладываешь, чтобы кругом всех обманывать. И ты ведь несчастлив в своем спектакле. Ты должен был жить с любимой женщиной, рожать с ней детей, а ты… Хотя мне все равно.
Разворачиваюсь и шагаю прочь. Я не должна копаться в голове Макара, пытаться его понять и добиваться от него осознания того, что он проживает не жизнь, а лишь сценарий, в котором не найти счастья.
— А со словами ты управляешься куда лучше, чем с ножом.
Глава 19. Оладушки любишь?
Я без понятия, справлюсь ли с ролью холодной стервы, которая ставит перед мужем условия, но выхода у меня нет Макар загнал меня в клетку. Кидаться на него и биться о толстые прутья моей ловушки бессмысленно, но я точно знаю, что моя любовь льстила ему.
Он ее принимал. Он меня
