— Не спалось?
Это Макс, конечно. Я не удивлена, обнаружив его здесь, в конце концов, он тоже здесь живет, но звук его голоса так неожиданно заставляет мое сердце трепетать в груди.
— Да. — Я пытаюсь казаться беспечной, зависая на краю беседки. — А тебе?
— То же самое. — Он сидит на скамейке, все еще одетый в ту же одежду, что и раньше. Я вдруг чувствую себя ужасно раздетой в своих бледно-голубых пижамных штанах в клетку и черной майке. Я скрещиваю руки на своей маленькой груди, несмотря на темноту, внезапно осознавая, что на мне нет лифчика. — Думаю, у меня слишком много забот.
Смешно надеяться, что я могу быть чем-то, что у него на уме, но это все равно мелькает у меня в голове.
— Я подумала, прогуляться по садам. Хочешь пойти со мной?
Я вижу, что он колеблется, но он кивает, встает и проводит руками по бедрам.
— Конечно, — небрежно говорит он, спускаясь по ступенькам беседки и присоединяясь ко мне на дорожке, которая вьется среди кустов и растений, заполняющих сад.
— Мы должны завтра улетать в Бостон. — Я смотрю на звездное небо, стараясь не замечать, как близко он стоит ко мне, как мне кажется, что он может коснуться меня в любой момент. — Одно из собраний фонда. Катерина не была уверена, стоит ли ей оставлять детей, но Виктор убедил ее, что ей нужно немного отдохнуть.
— Я уверен, что это пойдет ей на пользу. — Макс бросает на меня взгляд. — Тебе нравится Бостон?
Я пожимаю плечами.
— Мне и здесь достаточно хорошо, но мне нравится там встречаться с Анной, и Сирша с Мэгги достаточно милые. Я не могу сказать, что мне прям очень нравится, но нам там весело. — Я делаю паузу, чувствуя, как во мне снова вспыхивает это тревожное чувство. — Мне здесь очень нравится. — Здесь, с тобой, хочу сказать я, но не делаю этого. Момент между нами прекрасен, и я не хочу говорить или делать ничего такого, что могло бы его испортить.
— Мне тоже. Это одна из причин, почему я оставался здесь так долго. — Мы доходим до арочной части дорожки, вокруг нас раскинулись цветущие кусты, а впереди открывается великолепный вид на звезды, нависающие над оранжереей. — Иногда, я думаю, здесь немного похоже на рай, так уютно вдали от города. Как в безопасном, приватном пузыре.
— Я тоже так чувствую, — тихо говорю я, снова ощущая, как его плечо почти касается моего, ощущая исходящее от него тепло. — Иногда мне кажется, что я никогда не захочу уходить.
— Ты думаешь, тебе придется? — Он поворачивается ко мне, его карие глаза слабо мерцают в темноте, и я чувствую, как мое сердцебиение замирает в горле. — Я имею в виду, уйти.
— Надеюсь, что нет. — Мой голос понижается до шепота, как будто кто-то еще может нас услышать, как будто я говорю что-то, чего говорить не следует, хотя в том, что я говорю, вообще нет ничего необычного. — Я не знаю, иногда мне кажется, что я должна хотеть этого. Что я должна хотеть заниматься чем-то другим.
Макс слегка пожимает плечами.
— В семьях есть помощницы по хозяйству, которые постоянно живут в их домах. В этом нет ничего особенного. И я знаю, что Катерина ценит тебя.
Я знаю, он не это имеет в виду, но его слова ранят, напоминание о том, что, в конце концов, Андреевы — мои работодатели, как постоянно твердит мне мой психотерапевт, а не друзья. Не моя семья.
— Я продолжаю слышать, что я должна… выбраться отсюда. — Я машу рукой в направлении "прочь", неопределенно в сторону города. — Познакомиться с другими людьми, сделать что-нибудь еще.
— Ты сделаешь это, когда будешь готова. Нет необходимости спешить.
Он все еще смотрит на меня, его тело повернуто ко мне, так близко, что я могла бы протянуть руку и коснуться его, если бы захотела. Чувство тоски, которое внезапно охватывает меня, настолько сильное, что на мгновение у меня кружится голова. Мне приходится бороться, чтобы держать руки по швам, не протянуть их и не прижать к его груди, не запустить пальцы в его рубашку и не почувствовать прикосновение волос к ним, тепло его кожи.
Невозможно не чувствовать его.
Я снова чувствую этот легкий запах его одеколона, лимона и соли. Его рот полный и твердый, и с новой головокружительной волной желания я могу представить, как он прижимается к моему, его руки на моей талии, сначала так же легко, как он касался моего лба ранее, а затем сжимая меня крепче, притягивая к себе…
— Ты в порядке? — Макс хмурится, вырывая меня из моих фантазий. — Ты выглядишь раскрасневшейся.
Из-за тебя, я хочу сказать. Из-за того, как близко ты сейчас ко мне, из-за того, как я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, поцеловал меня, показал мне все, чего мне не хватало. Потому что ты единственный мужчина, которому я могу доверять.
— Просто на улице немного жарковато. — Я смеюсь, стараясь, чтобы это прозвучало утвердительно. — И я не привыкла пить.
— Ну, это была твоя вечеринка. Ты заслуживаешь немного расслабиться. — Макс прочищает горло, отступая назад. — Мне, наверное, стоит вернуться и попытаться немного поспать. Я надеюсь, ты тоже сможешь, Саша.
У меня перехватывает дыхание при звуке моего имени на его губах, но он уже отворачивается.
— Я тоже на это надеюсь, — тихо говорю я, но не заканчиваю предложение, наблюдая, как он уходит, и внезапно ощущая холод, несмотря на теплую ночь.
Ты будешь мне сниться.
8
САША
Как и ожидалось, мне действительно снится Макс, но не те пикантные, приятные сны, на которые я надеялась. Вместо этого я возвращаюсь в бар, меня снова и снова отвергают, когда я флиртую с ним только для того, чтобы он отверг меня и ушел к кому-то другому. Я просыпаюсь с головной болью, чувствую себя усталой, с затуманенными глазами и совсем не готовая встретить новый день.
Однако я полна решимости не показывать этого Катерине и не давать ей повода думать, что прошлая ночь каким-либо образом расстроила меня. Я опрыскиваю лицо водой, чтобы скрыть покраснение глаз, собираю волосы в высокий хвост и надеваю джинсы и рубашку без рукавов, прежде чем спуститься вниз, чтобы помочь с завтраком.
— Хорошо спала? — Спрашивает Катерина, когда я ее вижу. Этим утром она уже за столом, без Виктора, у которого, вероятно, были какие-то неотложные дела, из-за которых он не смог насладиться семейным завтраком. — Похмелье?
Ее голос слегка дразнит, и мне приходит в голову, что моя головная боль может быть вызвана чем-то другим, а не просто плохим сном.
— Может быть? — Вопросительно говорю я, и она смеется, пододвигая ко мне тарелку с сырными яйцами, тостами с изюмом и беконом.
— Это должно помочь, — твердо говорит Катерина. — Сыр и бекон действительно помогают.
Мы едим в дружеской тишине, я слежу за тем, чтобы Аника и Елена доели свои завтраки, пока Катерина кормит малышей. Как только мы заканчиваем, и девочек отправляют в школу, я извиняюсь и поднимаюсь наверх, чтобы собрать вещи для поездки, в которую мы отправляемся сегодня позже.
Я не увижу Макса несколько дней. Мое разочарование ощутимо, но я говорю себе, что, возможно, это к лучшему. Ясно, что отношения становятся однобокими, и, возможно, уединение пойдет мне на пользу.
— Нужна помощь? — Катерина заходит в мою комнату, открывает шкаф, чтобы посмотреть, что там висит. — Мы пробудем в Бостоне несколько дней, может, соберем что-нибудь для хорошего ужина? Сирша упомянула об открытии ресторана, в который она хотела пойти, места с дресс-кодом. — Она перебирает мои платья, вытаскивая шелковое зеленое платье на бретельках. — Ты могла бы надеть его со своими новыми туфлями.
Я беру его, аккуратно кладу в чехол для одежды, прежде чем достать босоножки с заклепками и положить их в свой чемодан.
— Знаешь, тебе действительно не нужно было так много делать на мой день рождения. — Я искоса смотрю на Катерину. — Это был всего лишь день.
— Я знаю. — Она печально улыбается мне, присаживаясь на край кровати. — Просто… я знаю, что никто никогда не придавал большого значения твоему дню рождения. В прошлом году, когда тебе исполнилось девятнадцать, мы едва знали друг друга. Все было в смятении, и вскоре после этого…
