я влетела несколько секунд назад. Он развернул меня к себе, встряхнул за плечи!
— Прекратите! Это того не стоит!
— Да отпусти ты меня! — крикнула я, вырываясь.
От унижения хотелось прямо здесь провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Сдохнуть на месте. Но земля не хотела меня поглощать, исчезнуть тоже не получалось. И жизнь никуда из меня не уходила.
— Какого черта ты творишь? — услышала я голос мужа. — Совсем офигела, дура?
— Это я офигела? — заорала я. — Ты изменил мне с этой тварью, унизил меня, а офигела я?!
Он стоял, обнимая рыдающую Доминику и с ненавистью смотрел на меня.
— Я сейчас санитаров вызову, в психушку поедешь!
— А вызывай!
— Думаю, можно обойтись без этого, — зазвучал над головой хриплый голос незнакомца.
— Мужик, а ты кто такой? — агрессивно выпалил Вова, словно бы только что заметил его присутствие.
— Вов, не надо, он спас меня от этой сумасшедшей, — прохныкала девка.
— Извините… Такая ситуация, — сразу же смягчился тот. — Спасибо вам.
— Не за что, — отмахнулся незнакомец, — Девушка, лучше нам уйти. Серьезно. Вы своим поведением только себе хуже делаете. Давайте я вас отвезу, куда скажете…
— Сильно добрый и небезразличный, да? Бетмен?! Да отпусти ты меня, не трону я ее, — заорала я, вырываясь.
Он настороженно убрал руки, а я бросилась бежать. Задыхалась, спотыкалась, рыдала… Казалось, что я сейчас сойду с ума. От боли, унижения, стыда…
После успокоительного укола, сделанного “скорой”, вызванной для меня Алиной из страха, что моя истерика не прекратиться, я вырубилась на диване в ее квартире, а проснулась в шесть вечера. От нахлынувших воспоминаний меня окатило обжигающей волной стыда. Мозг в деталях услужливо воспроизвел как я набросилась на девку, как вырывалась из рук оттащившего меня от нее мужика, как потом мчалась в слезах по улице, как упала, ободрав колени об асфальт, и как потом какими-то остатками разума сообразила позвонить сестре…
Я не такой человек. Настолько невменяемое поведение мне не свойственно. Было несвойственно до этого дня. Так что же случилось со мной? Как я могла так низко пасть? И правда дура с мозгом как у воробушка, Вова прав.
— Проснулась? — держа в руках стакан с водой ко мне подошла Алина.
Я закрыла лицо руками. Смотреть на нее было стыдно. Настолько, как никогда раньше. Впрочем, раньше я такого и не чудила.
— Выпей водички, — сестра села рядом со мной на диван и, обняв за плечи, вложила в руку стакан.
Я принялась пить. Вода показалась какой-то по-особенному вкусной, просто восхитительной. Я буквально чувствовала, как она наполняет пустыню, образовавшуюся внутри меня, после слез и успокоительного.
— Тебе звонил адвокат. Я с ним поговорила, уж извини, — проговорила сестра. — Перенесла встречу на завтрашнее утро. Переночуешь у меня и сразу поедем.
— Я не хочу…
— Так, посмотри-ка на меня, — забрав опустевший стакан из моих рук, девушка встряхнула меня за плечи.
Этот жест напомнил о том незнакомце из ресторана и я снова почувствовала, как сгораю от стыда.
— Я тебя несколько дней не трогала, Лена, давала побыть овощем и пожалеть себя, но теперь все, хватит.
— Ты тоже считаешь, что я дура, да? И правильно, — простонала я, отворачиваясь.
— Я считаю, — девушка обхватила меня пальцами за подбородок и развернула к себе, — что каждый проживает свое горе так, как может, и имеет на это полное право. Но проживает, а не тонет в нем. Жизнь продолжается, Лена. Ее нужно жить, как бы тяжело не было это делать. Я тебя во всем поддержу, моя дорогая, но не смогу за тебя сделать то, что можешь только ты.
Ответить я не смогла. Зато смогла разреветься. В который раз, да. Алина обняла меня, стала гладить по волосам, давая выплакаться. Уж сколько я пыталась это сделать за минувшие дни, но все никак не получалось.
Потом она отправила в душ, а после заставила съесть ужин. Паста, морепродукты… Все из хорошего ресторана. Вкусно, наверное, но я не чувствовала так ли это. Машинально ела потому, что ощущала себя обязанной это сделать и так начудила дальше некуда. Хлопот доставила, опозорила…
И что это поменяло? Абсолютно ничего.
Вова меня не любит. Я ему больше не нужна. Устал. Надоела. Наскучила. Старая стала. Глупая. Не то что Доминика…
— Алин, вот скажи, только честно… Я и правда такая дура, да? — всхлипнула я. — Мне Вова сказал…
— Так вот только не надо цитировать этого мерзавца, — взвилась сестра.
Отстранилась, поймала мой взгляд.
— Он скажет абсолютно все, что угодно, чтоб оправдать свой гадкий поступок. Вот только, поправочка, оправдания ему нет ни малейшего. Он сам сделал такой выбор…
— Она молодая, красивая, яркая, успешная… А я уже…
— Да, а ты уже старуха в тридцать лет, — фыркнула девушка, — Дряхлая и стремная.
— Нет, но все же не такая уже, как была…
— Да-а-а, не такая. Взрослая, умная, ухоженная, стильная женщина с хорошим вкусом и при этом заботливая, умеющая хорошо готовить…
— Но ему не нужная, — перебила я.
— Так бывает, Лена, — Алина пожала плечами, — Это очень-очень больно, но отношения иногда заканчиваются. Увы, это жизнь. Но вот как их закончить — это уже вопрос личного выбора. И Сорокин сделал самый мерзкий, какой только мог сделать. Если крах отношений это результат ошибок двоих, то поступок этого козла — только его вина.
— Я вот все думаю, где я совершила ошибку? В какой момент все пошло не так? Может быть нужно было родить ему раньше?
— Лен, ребенок еще ни одни отношения не спас. Господи, откуда в твоей голове этот совковый бред…, - воскликнула она.
Увидев, как мои глаза снова наполняются слезами, добавила:
— Для работы над ошибками время еще не пришло. Самое главное для тебя сейчас понять — в измене виноват только Сорокин. Даже не эта наглая блонда и тем более не ты. Это он такой выбор сделал и ответственность только на нем. Уясни это.
Он сделала паузу.
— Я не знаю, что мне делать. Как жить дальше…
— Для начала тебе нужно выспаться. Завтра поехать на встречу с адвокатом и там не устраивать истерик, а забрать причитающееся себе…
— Да не надо мне от него ничего…
— Ну, супер. Не надо, так не надо. Пусть этой стерве-Доминике достанется то, что твое по закону.
— У нас брачный контракт, Алин. Все равно там глухо…
— Вот завтра и узнаем, насколько…
У сестры включился телефон и она, извинившись, ушла говорить в другую комнату. А я сидела за столом на кухне, сгорбившись и смотрела в пространство. Чувствовала себя какой-то развалиной.
