кудри «на голову». Чтобы хоть так поправить уязвленное самолюбие.
– Ну не для детских утренников точно! – хохотнула подруга. – Как-нибудь без Женьки расскажу, зачем! А то еще уши в трубочку свернутся.
– Между прочим, Лен, – поспешила подать голос сестра, – мне почти девятнадцать! И если понадобится, я всю информацию могу узнать из интернета!
Услышать о приключениях Писаренко в Амстердаме (да и не только там, если честно) ей было жутко интересно, но спросить прямо она бы ни за что не решилась
– Какой ужас! – Ленка округлила глаза, как Дездемона в момент, когда обнаружила на своей шее руки Отелло. – Да уж конечно не от своей сестры узнаешь, кто бы сомневался! Ей уже девятнадцать, а она все еще девственница! Жень, ты собираешься повторить все Гелькины ошибки?
– Так, Жозефина, – я строго поправила на носу свои новые очки. – Ты мне ребенка не порти! Она – не я! У неё все будет когда надо и с кем надо! И точно не в этом развратном корсете, который ты ей сейчас показываешь! Женька, – потребовала, увидев, с каким интересом сестра рассматривает деталь одежды в телефоне Ленки, – прекрати на него пялиться!
– Мечтай, Ветрова, – улыбнулась Безешка. – Ты разве не знаешь, что с хорошими девочками все происходит в точности до наоборот? Если не я, то ее испортит какой-нибудь идиот в двадцать четыре года, как тебя!
– Это еще почему?
– Потому что именно во столько Женька решит, что хватит шарахаться парней и пора вкусить взрослой жизни! Нет, извини, подружка, но лучше по любви в девятнадцать, чем без нее в двадцать четыре. И попробуй оспорь!
Оспаривать было нечего и не за чем. Своей сестре я целиком доверяла, а на кону сегодняшнего вечера стояли совершенно другие задачи.
К ним мы втроем и перешли.
Первым делом вывернули на кровать весь Женькин гардероб с разноцветными шмотками, большей частью в размере оверсайз. Потом всю общую косметику.
Ее оказалось недостаточно много, и Писарь сбегала за своим «волшебным чемоданчиком». Одних помад в нем оказалось штук сто, среди которых алых – ровно половина, и мы долго спорили на какой остановиться, пока не закончили вечер на кухне девичником, рассказом об Амстердаме (с частичными подробностями), обезболивающим и мартини.
И, кажется, я снова ревела, когда укладывалась спать.
***
А когда проснулась, можно было и не «надевать» новый образ Гели Ветерок (как я решила себя называть) – настолько ужасно я выглядела. Настроение по-прежнему ощущалось на отметке «ноль», глаза опухли, и все вчерашнее сумасшествие казалось глупой бравадой утопающего.
Но гораздо хуже, чем глаза, выглядела моя нога, которую я вчера не берегла. Лодыжка опухла и болела, и стало ясно, что сегодня мне лекарство не поможет. Хромать придется всерьез.
– Гелюсик, а может, ну ее, эту месть Орловскому? – осторожно спросила Женька, когда проснулась и, еще зевая, нашла меня на кухне. – Плюнем, и найдем тебе новую работу, а?
– Нет.
Очень серьезная и собранная, уже с трезвой головой после утреннего душа, я стояла у стола и делала себе кофе, обдумывала перспективы сегодняшнего дня и предстоящее собеседование.
Бравада прошла, горячая обида поостыла, а вот решимость добраться до исполнительного директора «Империал-Куб» осталась. И, посмотрев на часы, я стала собираться на свое самое серьезное в жизни собеседование.
В том, что мне предстояло вырвать себе на нем победу зубами – не сомневалась!
Начать сборы я решила не с макияжа, а с парика, чтобы сразу настроить себя на нужную волну и не поддаться искушению остаться дома.
Убрала светлые волосы под специальную сеточку, как научила Ленка, натянула рыжие кудри до плеч и зафиксировала парик креплениями в нужных местах, мгновенно превратившись из серьезной Ангелины в совершенно другого человека – ну надо же!
Закрепив несколько прядей надо лбом заколкой, еще раз посмотрела видео-инструкцию к тому, как правильно надевать линзы, и довольно легко спрятала свои голубые глаза под карими радужками, после чего приступила к макияжу.
И подошла к нему о-очень тщательно!
Хорошей косметики у нас с сестрой имелось в избытке, поэтому я выровняла тон лица до фарфорового и хорошенько припудрилась. Нарисовала брови карандашом, сделав их короткими и закруглёнными, и усердно приподняла ресницы щипчиками. Не менее усердно накрасила последние тушью, пока они не стали похожи на кукольные.
В своем обычном макияже я всегда рисовала тонкие стрелки лайнером по верхнему веку, мне нравилась голливудская классика, сейчас же нарисовала длинные стрелки под глазами, а от верхних отказалась совсем. Воспользовавшись Женькиной палеткой, нанесла на веки тени с переходом от салатовых к голубым. Добавила над ресницами крупные блестки, нарумянила щеки розовым и отложила ярко-малиновую помаду в сторону, чтобы нанести перед самым выходом из дома, как последний штрих.
Но даже сейчас, стоя перед зеркалом в одном белье и парике, еще не надев очки, я уже себя не узнавала, поражаясь тому отражению рыжей кареглазой девушки, которая с интересом на меня смотрела.
Романтичная белокожая дурашка.
Я изменилась до неузнаваемости и собиралась сделать так, чтобы всё кричало о моей индивидуальности, но по-прежнему не могла себе позволить выглядеть небрежно и неаккуратно – этот номер с «Империал-КУБ» не пройдет.
И тем не менее, новые нотки дерзости, которые я начинала слышать в своем внутреннем голосе, мне определенно нравились!
Даже очень!
За ночь на улице снега прибавилось и аллейки заметно побелели.
Я надела теплые черные лосины, поверх – малиновые гольфы с зелеными ромбами до колен, и черные ботинки на толстой подошве. Не поленилась и затянула в ботинки малиновые шнурки.
Дальше надела свою строгую белую блузу от известного бренда с идеальным воротником… и решительно повязала под ним салатовый галстук. Отыскав у Женьки в гардеробе расклешенную короткую юбку – черную, – застегнула ее на талии (давно я такую длину не носила), а на подол прицепила штук шесть цветных значков (первые, которые смогла отыскать).
Усмехнувшись своему отражению, примерила блейзер-оверсайз, но, подумав, отложила его в сторону и надела серый мужской пиджак на три размера больше, который сестра купила на распродаже и носила в университет, запросто надевая на шелковое платье.
Надела круглые очки, накрасила губы сочной малиновой помадой, сняла с волос заколку и бережно «взлохматила» пряди, хищно улыбнувшись своему новому отражению:
– Ну, привет, Мстительница! Приятно познакомиться!
За моей спиной ахнула Женька:
– С ума сойти! Геля, неужели это ты? Ты совсем на себя не похожа!
– Как я выгляжу?
– Отпадно! Особенно галстук, блестки, очки и… ноги! Ты такая классная! Орловский тебя точно на работу не возьмет!
