― Когда ты закончишь нянчиться с ним, не могла бы ты посидеть со мной? Мне бы не помешал урок или два. ― Парень ухмыляется, и теперь я определенно вижу сходство.
Лиам оборачивается.
― Заткнись, мать твою. Не говори с ней так. Даже не думай о ней так. Вставай. Мы уходим, ― говорит он и берет со стола свой телефон.
― Ладно, черт возьми. Ты мог бы просто сказать мне, что тебе нравится няня, ― отвечает Мэтти.
Я отворачиваюсь, надеясь, что они не заметили румянца на моем лице в темноте плохо освещенного бара. Рука ложится мне на спину. Очень большая рука. Я знаю, что она принадлежит Лиаму, просто по реакции моего тела на прикосновение.
Предательское тело. Я хочу получить чертову компенсацию.
― Не обращай на него внимания. Наша мама часто роняла его в младенчестве, ― шепчет Лиам мне на ухо.
― Все в порядке. Пойдем. ― Я делаю шаг вперед, когда Лиам протягивает руку и сжимает мою ладонь.
Почему он держит меня за руку? Что, черт возьми, сейчас происходит?
Черт. Мне нужно избавиться от этого парня, пока я не вляпалась в такие неприятности, из которых отец не захочет меня вызволять. Вместо этого Джейкоб Монро с удовольствием выполнит свое обещание покрасить лёд в красный цвет.
Но даже с этой мыслью я не отпускаю руку Лиама, пока мы не доходим до обочины, где я бросила свою машину. Я сказала парковщику, чтобы он оставил ее здесь, что я не задержусь.
― Черт, классная тачка, Ал, ― говорит Мэтти, потянувшись к пассажирской двери.
Лиам дает ему подзатыльник и толкает к заднему сиденью.
― Садись и хоть раз в жизни помолчи.
Я обхожу машину со стороны водителя. К тому времени как я сажусь в машину, и Лиам, и его брат уже пристегнуты.
― Сколько ты выпил? ― спрашиваю я Лиама. ― Ты ведь знаешь, что через четыре часа тебе нужно быть готовым к утреннему катанию?
― Я знаю и способен выполнять свои обязанности, Алия. Это не первая моя работа, ― говорит Лиам, его губы подрагивают, словно он пытается сдержать улыбку.
Через две минуты я уже въезжаю в его гараж.
― Убирайся и не заставляй меня возвращаться посреди ночи, Лиам, ― говорю я ему.
― Приятно было познакомиться, Ал. Уверен, мы еще увидимся, ― говорит Мэтти, открывая дверь и выходя из машины. Внутри остаемся только я и Лиам.
Я не знаю, чего он ждет. Потом я вспоминаю, что на мне все еще его куртка. Я снимаю ее и протягиваю ему.
― Прости. Забыла, что она на мне.
― Уже за полночь, Алия. Тебе не стоит сейчас ехать домой. Это небезопасно, ― говорит он.
― Я уже большая девочка, Лиам. А еще я дочь Джейкоба Монро. Неужели ты думаешь, что со мной что-то случится?
― Даже твой отец не сможет ничего сделать со льдом, ― возражает он. ― У меня есть комната для гостей. Оставайся здесь до утра.
― Это ты так пытаешься затащить меня в свою постель, Лиам? Потому что это не сработает, ― говорю я ему.
― Нет, это мой способ убедиться, что ты не умрешь из-за того, что я был идиотом и позволил своему брату уговорить меня пойти в тот бар. Я не смогу жить с этим на своей совести, ― говорит он.
― Ладно, я переночую в твоей гостевой спальне. Но я запру дверь, ― говорю я.
― Спасибо. И тебе стоит. Мужчина должен приложить усилия, чтобы сдержаться, когда дело касается такого искушения, как ты. ― Он смотрит на пиджак в моей протянутой руке. Его взгляд останавливается на длинном шраме, тянущемся по внутренней стороне моего запястья. Я бросаю куртку и вылезаю из машины. Обычно я ношу широкие браслеты или манжеты, чтобы скрыть его. Это единственное напоминание о том, кто я на самом деле, от которого я не могу избавиться.
Я ― дочь, которую мать не смогла полюбить. Дочь, с которой мать совершала самые немыслимые и отвратительные поступки, когда никто не смотрел. Только в тот день, когда у меня появился этот шрам, кто-то обратил внимание. В тот день она окончательно решила уйти после неудачной попытки избавиться от меня навсегда. После этого я больше никогда ее не видела. Я помню, каким печальным был мой отец. Он смотрел на меня со слезами на глазах. И я знала, что это я виновата в том, что он потерял жену. Но он никогда не говорил об этом.
Я подхожу к тому месту, где ждет Мэтти. Я очень не хочу, чтобы Лиам спрашивал меня о том, что, по его мнению, он заметил. Я знаю, как это выглядит, но правда гораздо хуже. Потому что этот шрам появился не потому, что я не любила себя. Я получила его, потому что меня не любили.
Если твоя собственная мать не смогла полюбить тебя, то как может любить кто-то другой?
Лиам стоит между мной и братом в лифте таким образом, что полностью лишает Мэтти возможности видеть меня. Это странно, и небольшой смешок, вырвавшийся из Мэтти, говорит о том, что я не единственная, кто так думает.
― Мэтти, в твоем распоряжении диван, ― говорит Лиам, снова берет меня за руку и тянет за собой по коридору. Он открывает дверь в свою гостевую спальню. Она оформлена в светло-голубых и белых тонах. На кровати королевского размера разбросана куча подушек, мягкий плюш так и зовет меня, а темные бархатные портьеры длиной до пола уже задернуты. ― Ты можешь спать здесь. Дверь запирается. Разбуди меня, если что-то понадобится. Ты ведь помнишь, где моя спальня? ― говорит Лиам, его тон серьезен до последней фразы, когда он вновь приобретает игривый оттенок.
― Что мне может понадобиться? ― спрашиваю я, смущаясь.
― Обнимашки? Оргазм? Список бесконечен, правда, ― говорит он с ухмылкой.
― Думаю, я справлюсь. ― Я подхожу к кровати и откидываю одеяло. Как раз перед тем, как он закрывает дверь, я зову его. Он останавливается и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. ― Спасибо, что не спросил об этом, ― говорю я ему, обхватывая правой ладонью левое запястье.
Лиам переводит взгляд с запястья на мои глаза.
― У всех есть прошлое, Алия. Обычно оно не такое, как люди думают или ожидают, потому что в жизни все не так, как кажется. Спокойной ночи. ― Он больше ничего не говорит, прежде чем закрыть за собой дверь.
Думаю, мне больше нравится, когда он флиртует. Я могу притвориться, что он мне не нравится. Гораздо сложнее, когда Лиам милый, внимательный и разумный. Я сужу о нем по его прошлому, хотя меня там не было, и я не могу знать, что произошло на самом деле. Я не знаю, почему он избил своего тренера, или почему он ушел в запой и вляпался в многочисленные неприятности, которые в итоге попали в таблоиды.
Я забираюсь в кровать. Простыни кажутся прохладными и мягкими, когда я проваливаюсь в матрас. Натянув одеяла на грудь, я оглядываюсь на дверь. Мне действительно стоит встать и запереть ее, но я чувствую себя в безопасности. Не думаю, что Лиам или его брат войдут сюда, когда я сплю. Поэтому вместо того, чтобы запереть дверь, я закрываю глаза и позволяю сну овладеть мной.
Глава двенадцатая
Лиам
― Спасибо. ― Я протягиваю таксисту полтинник и делаю мысленную пометку, что нужно связаться с компанией, которая уже должна была доставить мне машину. Ненавижу, когда у меня нет собственного средства передвижения.
Я перекидываю спортивную сумку через плечо и вхожу в здание. Тренировка сегодня была такой же дерьмовой, как и вчера. Похоже, вся эта рутина с ненавистью к новичкам не собирается заканчиваться в ближайшее время. Впрочем, я не могу винить ребят за то, что они так ко мне относятся. Я надрал им задницы на льду во всех матчах, которые проводил против них за последние несколько лет.
А тут вдруг от них требуют, чтобы они играли со мной, к чему не всегда легко привыкнуть. Это просто отстойно ― испытывать на себе их неприязнь. Честно говоря, я думал, что буду играть за Монреаль, пока не завершу карьеру. Я хотел быть игроком одной команды. А теперь все, чего я хочу, ― это сыграть со своей старой командой и уничтожить ее. Люди, которых я считал друзьями, даже семьей, отвернулись от меня, как только меня продали. Ни один из моих бывших товарищей по команде не вышел на связь после моего ухода.
