— Ну хорошо, валяй, но только не очень громко.
— Ты лучше за собой следи. Так вот, я ничего не знала об этом до того момента, как адвокат бабушки зачитал нам ее завещание. Все случилось неожиданно. Линдсей очень расстроилась и уже успела к тому моменту улететь назад в Нью-Йорк. Грейсон Делмартин, адвокат бабушки, отвез ее в аэропорт, а потом вернулся в наш дом, где, естественно, оказался в центре жуткого скандала, устроенного отцом. Отец набросился на него с упреками, обвиняя во всех смертных грехах. Он кричал, что непременно доведет дело до суда, пересажает их всех, расскажет всем газетчикам об этом вопиющем случае и так далее и тому подобное. Короче говоря, назревал жуткий скандал, и он готов был устроить что-то вроде пресс-конференции уже на следующее утро. — Сидни сделала паузу, чтобы перевести дыхание. — Поначалу я совершенно не могла понять, почему он так взбеленился. Ну конечно, это было для него ударом, но чтобы настолько… Кстати, Холли тоже ничего не понимала и только прикладывалась к рюмке.
— Сидни, черт возьми, давай ближе к делу.
— В конце концов, он заявил, что Линдсей не является его дочерью. Он сказал, что узнал об этом лет десять назад и тотчас же доложил своей матери. Самое удивительное, что она уже знала об этом. Знала и, по его словам, нисколечко не расстроилась. Кроме того, она приказала ему строго-настрого держать язык за зубами, в противном случае обещала наказать за чрезмерную болтливость. Он, конечно же, согласился, но только при том непременном условии, что она все свое состояние оставит ему.
— Значит, судья не является отцом Линдсей, — растерянно пробормотал Тэйлор и покачал головой. — Черт знает что. Сумасшедший дом. Я же видел его. У неё глаза точь-в-точь как у отца — темно-синие, таинственные, необыкновенно глубокие. Да и форма глаз практически одинакова у них обоих. Неужели он до такой степени слепой, что не заметил этого? Или у него есть какой-нибудь давно забытый брат-близнец?
— Да, он кричал Делмартину, что Линдсей является дочерью его двоюродного брата Роберта и что он может легко доказать это.
— Двоюродный брат? — еще больше удивился Тэйлор, хотя только что сам высказал это предположение. — Линдсей никогда не говорила о том, что у нее есть дядя с такими же синими глазами. Она вообще ничего не говорила мне о своих родственниках.
— Да, насколько я знаю, она никогда не видела его и даже понятия не имела о его существовании. Да и как она могла узнать о нем? Ее мать, несчастная алкоголичка, ни за что на свете не призналась бы ей в своем грехе. Думаю, что это понятно. Собственно говоря, этот двоюродный брат находился в нашем доме очень короткое время, а потом сгинул где-то и никогда больше не показывался. Прошел слух, что он умер в конце семидесятых. Погиб на горном склоне в Альпах, когда спускался на лыжах. Несчастный случай. Заметь себе, я узнала обо всем этом, когда отец орал на Делмартина.
— А нет ли у кого-нибудь фотографии этого Роберта? Неужели твоя бабушка ни разу не упоминала о нем?
— Нет. Ни фотографии, ни каких бы то ни было намеков.
— Что у вас за семья, черт возьми? Ах да, я забыл, что ты там далеко не самый последний человек. Ну ладно, продолжай. Надо заканчивать всю эту историю. У меня уже начинает потихоньку вырисовываться та точка, к которой ты меня подводишь.
— Тэйлор, моя цена растет с каждым разом, пока ты язвишь и хамишь. Этот Роберт был сыном младшего брата моей бабушки и, очевидно, был похож на него как две капли воды. Думаю, что глаза — это их наследственное. Конечно, мне и в голову не приходило рыться в личных вещах бабушки при ее жизни, а тем более после смерти. Но я прекрасно помню, что отец терпеть не мог Линдсей, и меня это всегда удивляло. Разумеется, я никогда не придавала этому слишком большого значения, но все же отметила про себя, что он стал относиться к ней как-то по-другому. К тому же я редко бывала дома, что, естественно, не давало мне возможности следить за всеми перипетиями судьбы моих родственников. Он набрасывался на нее всякий раз, когда она появлялась в поле его зрения. При этом он всегда восхищался мною и не упускал случая выразить это публично. Сам он объяснял это тем, что я очень похожа на свою мать, а он любил ее больше всего на свете. Поэтому он вкладывал в меня всю свою любовь и нежность.
— А ты во всем потакала ему и всячески издевалась над своей сестрой.
Сидни равнодушно пожала плечами:
— Она всегда досаждала нам, болталась под ногами, всем мешала, и к тому же, как выяснилось недавно, она мне вовсе не родная сестра.
— Ну хорошо, Сидни. Предположим, что все это так. Один ботинок ты уже бросила, где же второй? Как ты собираешься удержать своего истеричного отца от нежелательного общения с прессой?
Сидни ехидно ухмыльнулась:
— Я позвонила мистеру Делмартину перед тем, как отправиться сюда, в больницу, и передала ему слова и угрозы отца. Он засмеялся и сказал, что бабушка предвидела подобную реакцию сына и предприняла надежные меры, чтобы не допустить этого.
— Какие же именно меры?
— Не знаю.
— Скорее всего это что-то вроде юридического соглашения между бабушкой и матерью Линдсей, насколько я могу судить.
— Да, это очень похоже на старушку, — недовольно поморщилась Сидни. — Проклятая старая торговка…
— Продолжай, Сидни.
— Ладно. За пять миллионов долларов я обязуюсь держать язык за зубами. Линдсей никогда не узнает правду. — Тэйлор удивленно уставился на Сидни, и она тут же добавила: — Ну хорошо, я скажу это по-другому, мой дорогой. За пять миллионов долларов она никогда не узнает, что ее дорогая мамочка была шлюхой, а она сама — внебрачным ребенком.
Тэйлор засмеялся:
— А почему ты думаешь, что твой папаша не заявится сюда и не станет орать, что расскажет все журналистам, чтобы отомстить нам?
— Да, он может это сделать и непременно сделает, как только сообразит, что из этой информации можно извлечь вполне определенные выгоды, можешь не сомневаться в этом. Он немного успокоится, пораскинет мозгами и примчится сюда со своими условиями сделки.
Тэйлор очень долго молчал, анализируя создавшуюся ситуацию. Сидни — прекрасный адвокат и знает все свои юридические возможности.
— Ну хорошо.
— Годится? — воодушевилась Сидни. — Ты согласен заплатить мне пять миллионов долларов?
— Нет, ты не получишь от меня ни цента.
— Ну тогда представь себе, что произойдет с твоей драгоценной супругой, в каком свете она предстанет перед журналистами. Знаешь, что будет с твоей очень богатой женой?
— Она не узнает об этом. По крайней мере, от тебя. Что же касается твоего отца, то это темная лошадка и от него можно ожидать чего угодно. Придется договариваться с ним, но только тогда, когда он появится здесь.
