На дороге, чихнув, ожила сначала одна, потом другая турбина. Двигатели стали набирать обороты, и над болотами разнесся их высокий, мерный гул. Самолет был готов к отлету. Джессика помчалась во весь дух. Снова, как и полтора десятилетия назад, ее ноги выбивали частую дробь по сухой утоптанной тропинке, на которой не росли ни камыши, ни жесткая, с острыми режущими краями, осока. Зато по сторонам тропы ее было больше чем достаточно. Узкие, длинные листья болотной травы цеплялись за ее платье и оставляли на руках и на лице кровоточащие царапины. Каждый раз, когда осока ранила ее, Джессика морщилась от боли, но не останавливалась.
Скорее, скорее! Заросли тростников расступились, и Джессика увидела самолет. Дверца салона была закрыта, а серебристый фюзеляж чуть подрагивал перед разбегом и броском в темнеющее небо.
За штурвалом сидел Карлос. Он включал какие-то тумблеры на верхней приборной панели, и Джессика хорошо видела его запрокинутую голову в наушниках. В руке Карлос держал планшетку, на которой он то и дело что-то помечал. Рафаэля в кабине не было, и Джессика решила, что он доверил взлет кузену, а сам пошел в салон, чтобы немного вздремнуть. Да мало ли могло найтись у него других дел?
Самолетные двигатели взревели, подняв горячий ветер, и машина медленно тронулась с места, освещая себе путь мощными прожекторами.
Напрасно Джессика звала и размахивала руками, пытаясь привлечь к себе внимание. Оглушительный рев моторов заглушал все звуки, и Карлос, увидев ее в самый последний момент, скорее всего решил, что она пришла попрощаться. Не останавливая машины, он на мгновение оторвал руки от штурвала и поднял вверх большие пальцы, показывая, что идет на взлет.
Самолет разгонялся, и Джессика, уронив обе руки вдоль туловища, отступила в сторону. Под рев могучих двигателей он промчался мимо, обдав ее горячим воздухом, и продолжал набирать скорость, подпрыгивая на ухабах. Широкие крылья чуть покачивались, ища восходящие воздушные потоки. Шасси в последний раз захрустело гравием и оторвалось от земли. Все…
Самолет был в воздухе. Он уносился все дальше, мигая габаритными огнями на крыльях и поднимаясь все выше и выше в темнеющее небо. Вот он превратился в серебристую точку и пропал, затерялся среди высыпавших на небо звезд.
Почти ничего не видя от слез, Джессика повернулась и пошла вдоль полосы. И увидела Рафаэля. Он молча стоял под дубом, его лицо было спокойным и неподвижным, а глаза, устремленные на нее, были темнее, чем ночная чернота.
Гнев и невероятная, сумасшедшая радость охватили Джессику. Испустив протяжный вздох облегчения, она подняла руку, чтобы смахнуть с ресниц слезы. Потом ее губы решительно сжались, а взгляд прищуренных глаз стал напряженным и суровым. Продолжая смотреть прямо на него, Джессика двинулась ему навстречу.
Она не шла, а скользила, изящно, плавно и грозно, как рассерженная хищница. Прохладный ветер развевал ее густые светлые волосы и трепал платье, так что Рафаэлю были хорошо видны и ее высокая грудь, и стройные бедра, покачивающиеся в такт ее движениям, и длинные красивые ноги.
Рафаэль шагнул ей навстречу. Улыбка осветила сначала его глаза, и они заиграли, засветились в темноте; потом его губы чуть дрогнули, и уголки их довольно приподнялись.
— Ты не улетел, — произнесла Джессика ясным и чистым голосом. В ее устах это была скорее угроза, чем простая констатация факта.
— Я не смог, — просто ответил он.
Джессика остановилась перед ним и подняла руки. Схватив его за плечи, она с силой потянула его на себя, заставляя Рафаэля наклониться, и остановилась только тогда, когда его губы оказались в считанных дюймах от ее лица.
— Никогда больше не оставляй меня, хорошо? — прошептала она. — Никогда больше не поступай так со мной!
— А что будет тогда? — спросил он, и в его глазах запрыгали уже знакомые Джессике озорные бесенята. Его руки обвились вокруг нее и сжали — сначала ласково, осторожно, потом все сильней и сильней.
— Я найду тебя по следу, — прошептала Джессика, прижимаясь губами к его твердой, горячей шее и наслаждаясь исходившим от него ощущением силы и решительности. — Я выслежу тебя, настигну и… О-о, я буду проделывать с тобой самые невероятные, кошмарные вещи — все, что хочу, — но сначала я скажу тебе, как сильно я люблю тебя.
— Боже милостивый! — простонал Рафаэль, с лихорадочной поспешностью ища губами ее губы. — Поцелуи же меня скорее, чтобы я мог дать Карлосу сигнал возвращаться. А потом можешь продолжить…
