– У тебя машина внизу?
– Да.
– Зеркало есть?
– Да. Да я твою сумку уже сюда принесла.
Девушка пристально взглянула на себя, оценивая масштабы разрушений. Веки опухшие, щеки все в серых разводах от туши, нос красный, сопливый. На глаза продолжают наворачиваться слезы. Видок еще тот!
– Это истерика? – с долей сомнения в голосе уточнила она у Ирины, как у врача.
– Не знаю. Скорее всего. Ты как себя чувствуешь?
– Не скажу, что прекрасно.
– Поехали домой, пока тебя опять не развезло. Не надо было коньяка давать.
– Меня тогда бы разорвало, как гранату. Лучше так.
– Возможно, ты права. Собирайся, давай.
Они прошмыгнули сначала в лифт. Все время в дороге Ирина беспокойно поглядывала на бледную, обессиленную, но при этом жестко поглядывающую в окно на проезжающие мимо машины Вику.
– Ты в порядке? Может, тебе на завтра отгул взять?
– В порядке, спасибо.
Когда они подъехали к ее дому, Колесникова попрощалась и быстро скрылась в подъезде. Ее пошатывало. Обнаружив, что дома никого нет, включила воду и, раздевшись, погрузилась в разогретую ванную. Тепло, укутав ее, тихонько начало растапливать и тот комок, который, словно кол, торчал внутри. Она снова заплакала. Плакала, не переставая. Прошло десять минут, полчаса, час. А слезы все текли и текли, превратившись из мощных рек в маленькие слабые ручейки.
Вика не на шутку забеспокоилась, набрала мамин номер:
– Привет.
– Привет. Как дела? Что-нибудь случилось?
– Нет, просто устала очень. Да и неприятности по работе.
– Тебе нужно больше отдыхать. Хватит так вкалывать на дядю Васю. Ты прошлый раз ко мне приходила – вся серая, худая, аж сердце разрывается. Я тебе говорить ничего не стала – ты вся вечно в своих планах, каких-то проектах. Не слушаешь ничего!
– Я отдохну. Скоро выходные.
– Отоспись. Не езди никуда. Ну, их, эти командировки. Возьми отпуск, в конце концов.
– Ты же знаешь, что я не так давно ездила отдыхать.
– Чего ты там отдыхала – неделю, и то в самолетах, да поездах моталась. Займись собой, ладно?
Вика повесила трубку. Разговор приободрил ее, слезы наконец-то высохли. Она умылась в очередной раз, посмотрела телевизор и не заметила, как заснула.
Третий час ночи. Девушка очнулась, открыла глаза, словно кто-то толкнул ее в бок. Приподнявшись на подушке, огляделась и вдруг начала реветь не переставая. Что с ней? С ума сойти! Она здесь одна, уже очень поздно, будить кого-то неудобно. Может, скорую вызвать? Смешно. Приезжайте, я плачу! У них и на серьезные случаи времени не хватает! Проплакав еще около часа, она так и уснула, перестав вытирать непрекращающийся фонтан слез.
Как хочется пить! Утолив жажду, Вика посмотрела на окно – «цветы нужно срочно полить, а то засохнут! Вчера не полила, хотя собиралась. Вчера!» Неприятные воспоминания, словно тошнота, подкатили к горлу, портя впечатление от утра, которое она так любила. Ну, ничего, это можно пережить! Теперь она будет думать только о себе, за исключением близких, конечно. И не позволит больше никому ее использовать! Никто и ничто не стоит ее слез. Но злиться сил не было. Была одна пустота, словно ее выпотрошили, как курицу на базаре. Одеваясь, заметила, что ведет себя не так, как обычно – заторможенные движения больше напоминали замедленные кадры из кинофильма. Колесникова, пошатываясь, подошла к холодильнику, достала оттуда настойку боярышника на спирту и добавила его в чай. Самодельное успокоительное средство. Авось, поможет!
– Ну, ты как? – спросила ее заместитель директора, подъехав, и взглянула все тем же тревожным взглядом.
– Более или менее. А ты? Выглядишь не лучше.
– Ну, блин! Напугала! Я тебя никогда такой не видела.
– Я сама себя никогда такой не видела. Кстати, это был еще не конец.
– Дома тоже ревела?
– Ага.
– Вот, балда! Надо было слинять от Ворона под тем или иным предлогом. Было бы легче.
– Не говори мне про него ничего. Я тебя умоляю!
Они молча доехали до места и поднялись к себе. Упав на стул, Вика привычным жестом включила компьютер, надела наушники и услышала тихие звуки музыки. Подняла глаза – Вадим как раз проходил мимо, к себе, за ним по пятам – группа людей. Он смотрел прямо перед собой, но, дойдя до того места, где сидела она, нервно обернулся – на месте ли? Да, на месте. Поняв, что его волнение не осталось не замеченным, низко склонил голову и быстрее зашагал к двери.
Вечером в шесть часов финансовый директор направилась вместе со всеми к выходу. Удивленный взгляд начальницы из под очков остановился на ней. «Смотри сколько влезет!» Вика искренне подивилась появившемуся внутри нее цинизму и жестокости и снова подумала о Вороне – кто она для него? Чего он от нее хочет? На самом деле?
– Девушка, а девушка, Вас подвезти? – раздался над ухом до боли знакомый голос из только что вырулившего со стороны парковки джипа.
«Легок на помине!» Виктория, прищурившись, пробежалась взглядом по выглядывающему из открытого окна Вадиму, по его легкой щетине, темно– желтой облегающей майке с коротким рукавом. Вид у него почему-то очень обеспокоенный.
– Только я тебя вон до той площади смогу отвезти, до автобуса.
«Кто бы сомневался! Неужели ты себя напрягать станешь!»
Чуть уловимое чувство вины на мужественном лице заставило легко запрыгнуть в машину. В голове скоропалительно зрел план, и, изобразив грусть, что было несложно, так как на душе было более, чем отвратительно, Колесникова повернулась к спутнику.
– Ты чего какая расстроенная?
– Я? Да нет, просто думу думаю.
Его взгляд скользнул по ее голым коленкам, едва прикрытым светло-серой юбкой и задержался в вырезе блузки.
– Какую?
– Как мне денег раздобыть.
– Тебе нужны деньги?
– Да! Вы мне дадите четыреста шестьдесят тысяч?
– Дам. – Он на секунду отвлекся, чтобы быстро что-то буркнуть в телефон и с удивлением потер лоб. – А куда тебе столько?
– Хочу поменять свою на трешку. Цену хорошую предлагают.
– А, понятно!
– Я боюсь, что они такие цены долго держать не станут.
– Тебе когда надо?
– В ближайшие день – два сможете?
– Без проблем.
– Договорились!
Девушка с удовлетворением посмотрела вперед на дорогу. Через секунду Ворон произнес:
– Ты чего вчера так обиделась на меня?
– Была причина.
– Ну, подумаешь, обозвал! Что тут такого?
«Скажи я, что ты – импотент и не одна женщина к тебе бы не подошла, не будь у тебя много денег, ты наверняка бы не отреагировал. Не впал бы в длительную депрессию. И относился бы ко мне так же. И в постели со мной не испытывал бы дискомфорта.» Стараясь справится с моментально нахлынувшей злостью и не дать ей обжигающей лавиной вырваться наружу, довольно спокойно ответила:
