Странно, но я совершаю все это на автопилоте. В голове полный сумбур от мыслей, такое впечатление словно я схожу с ума — он пришел с другой женщиной. И меня это раздражает. Но потом он так стал трактовать мое имя и смотрел на меня такими глазами, будто хотел съесть. Что это он задумал? Между нами существует что-то или нет, я пальцами пытаюсь привести волосы в порядок, наношу слой блеска на губы и выхожу из туалета. Иду по коридору со стенами из матового стекла, и огромная рука из темноты хватает меня, и я впечатываюсь всем корпусом в непоколебимое железное тело.
ЛейлаЧто, если мы поцелуемся? Что тогда?
Моя грудь вдавливается в его жесткие мышцы, я даже не пытаюсь бороться. Я выросла с тремя братьями, поэтому знаю, что бесполезно бороться с людьми, которые намного больше и сильнее тебя. Вместо этого я смотрю на него взглядом, наполненным ядом. Он приволок с собой женщину.
— Отпусти меня.
— Испугалась? — насмешливо спрашивает он, голос густой и гладкий.
— Тебя? — ехидно поддеваю я, сама по себе идея мне кажется уже невероятной.
Он смеется, смех отдается где-то глубоко внутри него, и похож на злой рокот. Но мне нравится, мне очень нравится.
— Да, меня, — отвечает он. — Мне нравится связывать девушек и лизать их киски, пока они не начнут кричать.
Я чувствую, что мой живот соглашается с ним. Как отличается смех этого мужчины от того, с кем я делила пламя от зажигалки в сарае.
— О, ты отвратителен.
Он удерживает меня на расстоянии вытянутой руки и проходится вниз глазами, намеренно задерживаясь на моей груди перед тем, как остановить свой взгляд, на моем голом животе.
— Ты черт побери прекратишь пялиться на меня?
Он улыбается, и ямочка появляется у него на подбородке, он выглядит таким съедобным.
— Если ты не хочешь, чтобы мужчины пялились на тебя, зачем ты надела такое платье?
— Ты идиот, знаешь ли? — огрызаюсь я.
— Ты реально, бл*дь, чертовски горячая.
У меня расширяются глаза.
— Ты серьезно? — задыхаюсь я.
— Мои яйца уже ноет.
— Не верю.
— Какие звуки ты издаешь, когда кончаешь?
— Что? — я уже начинаю брызгать слюной. Это уж слишком. Это просто возмутительно. Он флиртует со мной, а наверху его ждет женщина. Какая наглая сволочь. — Как ты смеешь?
Он медленно улыбается. Самая медленная улыбка, которую я видела впервые за всю свою жизнь.
— Если ты мне не скажешь, то я подумаю, что ты хотела бы, чтобы я выяснил это.
Моя ладонь яростно взлетает вверх, его рука как бы нехотя ловит ее. Зажав мою руку, он подносит ее к губам. Я пытаюсь вырваться от него, но моя рука словно зажата в тиски, она вообще не двигается в его хватки. Дыхание становится каким-то рваным, губы начинают дрожать.
Он улыбается, его глаза черные и пугающе непостижимые.
— Ты хочешь посопротивляться, дикая кошечка? Дай мне свой адрес, я зайду позже.
Мою грудь распирает от ярости, кровь бешено стучит то ли от ярости, то ли от похоти. Я чувствую, что готова просто взорваться. Не знаю, почему этот мужчина может ввести меня в такое состояние, всего лишь подняв брови. Я отрицательно качаю головой.
— Я не могу решить, то ли ты глупый, то ли совсем не пробиваемый. Читай по губам. Я. Не. Хочу. Тебя.
— Боже, какая маленькая лгунья. Твое восхитительное тело говорит совсем другое, — он проводит мозолистыми пальцами по оголенной коже моей руки. И хотя со стороны это не слишком интимный и не сексуальный жест, но стоит ему это проделать, как мое тело начинает дрожать. Я задерживаю дыхание. Он доходит до запястья, берет руку и подносит ее к носу.
— Ты никогда не меняла свои духи, не так ли? — спрашивает он тихо, а в глазах словно горят черные костры.
Мое дыхание превращается в свист. Он заметил! Я не скажу ему, что именно эти духи были последним подарком моего отца. Я только вернулась тем днем с верховой езды, и отец протянул мне коробку, сказав: «Цветок не должен пахнуть ослом».
— Тебе походит этот запах, — говорит он, глядя на меня, словно напивается запахом. Я тупо смотрю на него. На самом деле я высокая, но даже в сапогах на шпильках, он заставляет меня чувствовать себя крошечной.
Музыка меняется. Звучит Крис Айзек с сексуальным гимном «Wicked Game».
— Они играют нашу песню, Лейла, — говорит он протяжно с хрипотцой.
— У нас нет песни, — отвечаю я еле слышно.
В его глазах видится смех. Он наклоняет голову, и я дергаюсь.
— Кто тебе это сказал? — бормочет он мне на ухо, и я чувствую его горячее дыхание и запах мяты.
Он начинает кружить меня, и я неожиданно оказываюсь на краю танцпола. Чувственный вокал Айзека заполняет пространство, у меня внутри что-то плавиться. Пульсирующие тела вокруг нас словно пропадают, и мы оказываемся будто бы внутри сексуального черно-белого Херб Ритц видео. Место мечты, где все происходит в замедленном темпе, и я нахожусь рядом с самым потрясающим мужчиной на земле.
Голос Исаака скользит по коже: «В какую коварную игру ты играешь, что заставляешь меня так чувствовать». У меня такое ощущение, будто бы Би Джей поет это мне. Его руки крепко обволакивают мое тело, мы прекрасно дополняем друг друга, не отводя глаз. Полностью потерявшись в мире грез, который он создал, я обхватываю его мощную шею. Выпирающие мускулы двигаются у меня под пальцами, я дотрагиваюсь до его волос.
«Я никогда не мечтал, что полюблю такую как ты».
Я кладу голову ему на грудь и слышу устойчивый сильный стук его сердца. Он весь мачо, даже его сердцебиение. Я закрываю глаза. Его намерения такие очаровательные и беззастенчиво грубые. Я не хочу признаваться сама себе, но какая-то часть меня жаждет его.
«Нет яяяяяяя не хочу влюбляться… в тебя».
Удерживая за талию, он поднимает меня вверх. Я не кричу и не визжу, поскольку мои братья проделывали со мной такое тысячу раз. Мое горло оказывается на уровне его рта, и он целует, я запрокидываю голову назад и содрогаюсь от исходящего жара. Он поднимает меня еще выше. Я упираюсь ладонями в его накаченные огромные плечи и смотрю на него сверху вниз. Он смотрит на меня, его глаза черные и жаждущие. Он медленно вертит меня вокруг. Наши взгляды блокируют друг друга. Затем он наклоняет голову и облизывает мой пупок, как животное. Этот похотливый жест заставляет меня задохнуться.
Вокруг нас музыка начинает медленно сходить на нет.
Исаак поет: «В этом мире нет любви».
— Я попробовал тебя, и ты съедобна, и я желаю тебе сожрать, — рычит он мне на ухо, опуская на пол. Как только мои ноги касаются пола, колени подгибаются. Это не танец. Это соблазнение, такого у меня никогда не было. Примитивное, не завуалированное, неотразимое.
