Гарти длинно, резко выдохнул.
— И ты туда же!
Он раздраженно шлепнул ладонями по столу и отъехал назад. Карен наблюдала за ним.
— Ну, так что же?
— Если бы я мог, то стал бы лучшим следователем Управления!
— Не увиливай, Гарти! Что в Управлении говорят о его смерти? Версии, Гарти, версии!
— Всего помаленьку, — неохотно отозвался он. — Наркотики, предательство, "крыша поехала"…
— А не была ли там упомянута еще и баба? — подсказала Карен.
Гарти вдруг начал изучать свои руки — сильные и крепкие. Несмотря на инвалидность, Николас немало времени проводил в тренажерном зале.
— Баба?
— Ну, знаешь там — редкостная стерва, несчастная любовь? — серьезно продолжила она.
Гарти вздохнул.
— Ни-ик!
— Ну, была, была, была! — вдруг озлился он.
— И командор тоже интересовался этими версиями?
— Естественно.
— И этой бабой?
— Да.
— И ты назвал ее имя?
— Карен, я же источник информации!
И после этого командор обратил на нее свой соколиный — ладно, волчий — взор. Гарти — ты подонок. А командор… просто командор. Как он там говорил? Тщательная отработка версий? Я — его версия. Очень почетная роль. Редко кому выпадающая в Управлении.
— Спасибо, — сказала она. — Спасибо, Гарти. Ты — действительно бесценный источник.
— Карен!
Она нехотя обернулась на пороге.
Гарти кашлянул. Красивый, большой, умный мужчина, всегда готовый посмеяться и выслушать, был сейчас растерян. Был — или казался?
— Ты… ты еще придешь ко… сюда?
Она сухо улыбнулась.
— Разумеется. Когда мне понадобится информация.
— Еще один обеденный перерыв?
Эшли резко обернулась от перил набережной. О чем это она так задумалась, что не заметила приближения целой кавалькады? Командор кивнул сочувственно:
— Сожалею, но он опять совпал с моей прогулкой.
— И вам доброго дня, командор, — пробормотала она, выпрямляясь. Один из охранников едва заметно кивнул. Ничего себе — удостоиться чести быть поприветствованной личной охраной командора! Обычно они казались просто тенями, о которых забывали все — вплоть до их клиента.
Командор оглядел пустую набережную. Махнул вдоль нее рукой в черной кожаной перчатке.
— Пройдемся.
Предложение — просьба — приказ? Эшли, засунув руки поглубже в карманы, побрела рядом с ним. От реки дуло нещадно, она поежилась. Командор обошел ее с другой стороны, заслонив от ветра. Проявление заботы, или он просто, как многие военные мужчины, предпочитал идти справа? Почему любое его действие заставляет ее так глубоко задумываться? Влияние аналитического отдела?
— Вы не едите, опасаясь за свою фигуру, или у вас нет аппетита? — осведомился командор.
— Я просто быстро ем, — сообщила Карен.
— И не болтаете в столовой с коллегами, — продолжил Холт.
Она пожала плечами.
— Я не очень общительна.
Он серьезно кивнул:
— Да уж, раз предпочитаете мое общество…
Карен сверкнула на него глазами:
— Я вовсе не ожидала вас сегодня встретить!
— Я так и предполагал, — кисло произнес он. — Должен ли я понимать это так, что вы не пошли бы на прогулку, зная, что я тут буду?
Конечно! Она и без того приняла слишком большую дозу командора, что в будущем могло оказаться фатальным — и так уже начинает страдать от скудоумия в его присутствии.
— Можете не отвечать, Эшли, — великодушно разрешил он, когда молчание стало просто-напросто неприличным. Карен заметила мелькнувшую в его взгляде усмешку и поспешила отвести глаза. Когда командор улыбался искренне — хотя бы глазами — смотреть на него становилось… трудно. Потому что смотреть хотелось.
— Я говорил с Гарти.
Карен поддержала беседу вежливым "м-м-м?".
— Он сказал вам о нашей — моей — версии.
Карен прошла еще несколько шагов, прежде чем спросить:
— Вы самом деле думали, что Сандерс совершил самоубийство из-за меня?
Она почувствовала, что Холт смотрит на нее, но не отрывала глаз от плит набережной. Первая, вторая, третья… На пятой командор сказал:
— Я уже говорил — это одна из версий, которую мы обязаны отработать. Насколько я знаю, в тот момент у него не было других серьезных увлечений.
Как на грех, набережная была словно вылизана — ни камешка, ни даже соринки. Она бы с удовольствием что-нибудь пнула.
…или кого-нибудь…
— Итак, теперь эта версия отработана?
Пауза.
— Я полагаю, да.
— Я уже не обвиняемая?
Холт едва заметно поморщился.
— Не подменяйте понятий, Эшли! Никто вас ни в чем не обвинял!
— Извините, командор, но могу я услышать вердикт?
— Если бы у нас не появились новые данные, я бы продолжал держать эту версию про запас.
Карен резко остановилась, с изумлением воззрившись на него
— Гос-споди Иисусе!
— Вы верующая, Эшли? — неожиданно заинтересовался Холт.
Она едва не отмахнулась.
— Командор! Прошу прощения, но вместо того, чтобы тратить на все это дерь… еще раз простите… ваши драгоценные интеллектуальные и временные ресурсы, следовало для начала просто хорошенько приглядеться ко мне!
— Что я и сделал.
— И?
— И это не дало мне возможности сразу отказаться от выдвинутой версии.
Карен потеряла дар речи. Командор спокойно смотрел на нее.
— Вы умны, хладнокровны, обладаете сильной волей и целеустремленностью. При желании — очень сексуальны и обаятельны. Думаю, все это вкупе не могло не произвести большого впечатления на молодого человека. Вряд ли в прежней его… мирной жизни ему встречались такие женщины.
Он некоторое время наслаждался ее ошеломленным видом. Потом заметил:
— Учтите, Эшли, это — не комплимент. Это констатация фактов.
Карен закрыла рот.
— И, чтобы вас успокоить еще больше — у меня были про запас и другие версии.
— Наркотики и прочие прелести? — еле выговорила она. Успокоить — или сбить с нее спесь, в которую могла ввергнуть его неожиданная характеристика? И когда это в присутствии командора могли проявиться ее дьявольская сексуальность и привлекательность?
— В том числе.
Он огляделся.
— Может, все-таки пойдем дальше? Стоять очень холодно.
Карен машинально двинулась рядом. Через пару минут командор сухо произнес:
— Заметьте, Эшли, я вовсе не обязан объяснять вам ход своих мыслей и свои действия.
Как-то поздновато он об этом вспомнил…
— И почему же вы все-таки это сделали?
Он улыбнулся своей обычной ничего-не-выражающей-улыбкой.
— Может, я тоже пал жертвой вашего… непреодолимого обаяния. Между прочим, Эшли, а почему вы сегодня не следите за временем? Ваш обеденный перерыв давно закончился. Поторопитесь, а то Неру взгреет и вас и меня!
