- Я никого не убивала! - прошипела Фиона.
- Да, конечно! Знаю. И на заседании вкладчиков я буду на твоей стороне.
- Собрание вкладчиков, - ее голос стал тусклым и безжизненным.
- Кстати, Фи, те карты выглядят просто божественно. Все, мне пора идти! Так много надо сделать! Если опять позвонит полиция, что им сказать?
- Что Кимберли и я… А, к черту все! Поговорив с Джереми, Фиона села в черное кожаное кресло. Она чувствовала себя еще хуже, чем раньше, если такое вообще возможно. Когда же кончится этот кошмар? Надо вернуться к работе до того, как этот предатель Джеральд сделает что-нибудь с Кимберли.
- Если не возражаешь, я все-таки спрошу, - сказал Ас. - Кто такая Кимберли?
Моя! Моя! Моя! - закричала Фиона. - И если этот розовоухий поросенок Джеральд думает, что сможет ее у меня забрать, то пусть приготовится к смертельному бою!
Ас уставился на нее.
- Хочешь выпить? - предложил он. - Или давай посмотрим телевизор! Канал Диснея!
Фиона просто кипела от негодования.
- Есть тут где-нибудь бумага и ручка? Или карандаш?
Ас немедленно встал и вышел, вернувшись с блокнотом и шариковой ручкой.
- Все, что я смог найти, - сказал он. - Подойдет?
- Вполне, - Фиона выхватила принесенное у него из рук.
Затем они оба сидели и делали только одно, что им оставалось - ждали. Ас смотрел телевизор, а Фиона рисовала. Пару раз она взглянула на него, удивляясь, что на телевидении так много программ, посвященных птицам. Некоторые фразы долетали до нее:
- Сто шестнадцать видов птиц обитает в Эверглейдсе.
- Тридцать граммов перьев стоили одну унцию золота для людей, изготовлявших дамские шляпки.
Потом показали мужчину, чей портрет висел у Аса в доме.
- В тысяча девятьсот пятом году Гай Брэдли был убит, защищая грачей в Ойстер Ки. Этот день стал днем сохранения птиц в Америке.
У Фионы не было времени задуматься, что делает Ас, потому что ее собственный ум работал с бешеной скоростью, и она записывала идеи так быстро, как могла. Рисование и моделирование для Кимберли успокаивали ее. Она не собиралась в дальнейшем использовать эти рисунки. Но как профессиональные шеф-повара готовят, чтобы расслабиться, а гонщики выезжают на воскресную поездку, так ее успокаивали блокнот и ручка.
Она иногда посматривала на экран, пока не заиграла музыка и несколько раз мелькнуло имя: «Доктор Пол Монтгомери». Значит, он провел исследования для этой передачи, написал сценарий и стал ее продюсером. Он даже сделал «дополнительные фотографии» и «приложения».
Остаток дня прошел по-прежнему: Фиона рисовала, а Ас выбирал между девятьюстами каналами. Ему удавалось находить другую передачу сразу после того, как заканчивалась предыдущая. Названия птиц, фразы и звуки смешались у Фионы в голове.
- Величавый длинноклювый журавль…
- Огромная белая цапля…
- Чирок живет здесь круглый год…
- Чернобрюхая ржанка… Девушка вглядывалась в экран, когда слышала музыку, свидетельствующую об окончании передачи, и всегда видела имя доктора Пола Монтгомери. Незаметно стемнело.
- Можешь лечь на кровати, а я - на диване, - сказал Ас.
- Нет-нет, - отозвалась она с отсутствующим видом, не отрывая глаз от бумаги. - Иди, я останусь здесь.
Ас пожал плечами, лег на кровать и тут же заснул. Позже он проснулся, увидел свет в гостиной и решил посмотреть, все ли в порядке. Фиона спала, сидя в кресле. Блокнот лежал у нее на коленках, повсюду разбросаны листки. Ас осторожно убрал блокнот, взял ее на руки и отнес на кровать. Выключая свет, он пробурчал:
- Я до сих пор не знаю, кто такая Кимберли, но не думаю, что она заслуживает этого безмерного обожания.
Затем он пошел в гостиную, выключил там свет и лег на диван. Ему ужасно хотелось взглянуть на рисунки Фионы, но что-то останавливало его. Он не хотел узнать о ней больше, чем знал сейчас. Он просто хотел выпутаться из этой идиотской ситуации и вернуться в Кендрик Парк к той жизни, которую любил.
Через две минуты он снова уснул.
«Сегодня я поеду домой», - подумала Фиона, проснувшись.
Кошмары мертвого тела и бегства от полиции почти закончились. Фиона потянулась, с удовольствием вспоминая о родном доме, собственной одежде, визажисте, массаже.
- Кофе? - раздался из-за двери голос, а потом показался и сам Ас.
Фиона скорчила гримасу, но все-таки заставила себя улыбнуться:
- Спасибо! Как факс?
- Еще не пришел, - ответил Ас и вошел в комнату. - Слушай, не переживай! Проверка требует немало времени. Мой родной брат и мои двоюродные знакомы с множеством людей, они все выяснят.
Фиона взяла у него горячую кружку и сделала глоток. Он умел водить, печь блины и варить кофе.
- Не думай, что я хочу знать, чем занимаются твои родственники. Они носят имена, наподобие Клопа или Шрама?
Ас уставился на нее, силясь понять, что она этим хочет сказать. Затем ухмыльнулся:
- Конечно. У меня есть брат, которого зовут Черт. А у тебя?
- Ни братьев, ни сестер.
- Одинокое детство?
- Не совсем. Большую его часть я провела в дорогих школах, и надо сказать, замечательно. Ты можешь позвонить кому-нибудь и спросить, что они нашли?
- Уже звонил. Пока ничего не слышно. Это может быть и хорошо, и плохо.
- Будь добр, поясни. Я ничего не понимаю ни в жаргоне, ни в делах мафии.
Ас опять уставился на нее:
- Если ни один из моих родственников и знакомых еще не связался с нами, - начал Ас, - то это плохо. Значит, либо они ничего не обнаружили, либо слишком многим помешали, и их убрали.
Фиона протянула обратно пустую чашку.
- Мне не нравится твое чувство юмора. Все, что я хочу - это выбраться отсюда и вернуться в Нью-Йорк.
- К своей обожаемой Кимберли, - сказал Ас, надеясь, что Фиона внесет ясность.
Но она не собиралась этого делать:
- Ты не оставишь меня одну? Мне надо принять душ.
- Пожалуйста! А я пока зажарю омлет. Ас встал и показал на шкаф:
- Здесь одежда.
- Мужская? - недовольно спросила Фиона.
- А какая же еще? По крайней мере, Лиза не будет ревновать.
- Она высокая?
- Сантиметров сто шестьдесят, - ответил Ас, поднимаясь. - А что?
- Когда я ее увижу, на мне будет самая короткая юбка, из детского отдела. Ее рост - как мои ноги. А теперь проваливай отсюда!
Он ушел, а у Фионы осталось сладкое чувство мести при воспоминании о выражении его лица. Ей даже не хотелось, чтобы вся эта история скоро закончилась, поскольку ей очень понравилось заставлять ревновать Джереми. Слишком уж он был в ней уверен.
Фиона стояла под обжигающе горячим душем, пока вода смывала с нее туман и чувство роковой предопределенности, с которым она жила последние два дня. Сегодня она знала, что все уладится. Сегодня она поедет домой!
