— Нет, как вы могли подумать?
— А что я мог еще подумать, когда увидел на пороге растрепанную босую сотрудницу в одной рубашке с безумными горящими глазами и маниакальной манией преследования?
Мой гнев поутих. Он прав, черт бы его побрал. Придется сказать правду, и тогда моя репутация полной дуры станет неоспоримой. Но дура лучше, чем наркоманка. Я тяжело вздохнула, приготовившись окончательно упасть в глазах своего начальника.
— Я участвовала в шоу "Гипноз". - выдала я. Ни один мускул на лице Блейка не выдал его мыслей по данному поводу. Он не удивился.
— Зачем? — спросил он. Темный взгляд сканировал меня, заставляя нервничать.
— Поспорила с друзьями. На слабо.
— Выиграла? — холодная усмешка тронула идеальные губы. Теперь я понимала, каким глупым и нелепым был тот спор. Я просто легкомысленная идиотка, не желающая воспринимать жизнь всерьез. Я заигралась. А ведь мне давно не шестнадцать.
— Угу. — убитая открывшейся истиной, кивнула я.
— Что-то произошло во время сеанса? Почему ты убежала?
— Они держали меня в комнате с ярким светом и чем-то накачивали. Я не осознавала реальности.
— Они?
— Джерри Торнтон и его свита. Они сумасшедшие. Мне кажется, что шоу только прикрытие, а на самом деле он практикует опыты над человеческим разумом.
— Именно разума тебе и не хватило, раз ты оказалась в подобной ситуации. — беспощадно заявил Блейк. Хладнокровный ублюдок. Будто не видит, что мне и так плохо. — Как тебе удалось сбежать?
— Я не помню. Чистый лист.
— А сеансы, которые проводил Торнтон?
— Тоже ничего. За все время несколько минут в сознании. Мне кололи лекарства, чтобы я не могла сопротивляться.
Блейк задумчиво скользнул по мне взглядом, погрузившись в свои мысли. Я надеялась только на то, что он мне поверит, понимая, как выглядят мои слова со стороны.
— Какое сейчас число? — спросила я.
— Тридцатое июля.
— Боже! Мне завтра на работу. Неужели Торнтон держал меня две недели? Как такое возможно?
— Понятия не имею, Дез. — покачал головой Блейк. — Ты уверена, что тебя будут искать?
— Конечно. — воскликнула я. — Я — свидетель. И могу заявить на него в полицию. Рассказать, чем на самом деле занимается Торнтон.
— Можешь. — кивнул Адам, невесело улыбаясь. — Но кто тебе поверит. Есть доказательства, кроме твоих слов?
— Нет. — я приуныла, растеряв уверенность в собственных силах. Блейк снова прав. Западня. Если меня убьют, никто никогда не догадается, что это дело рук Джерри Торнтона.
— Не могу понять, как ты могла так сглупить? Я бы не поверил тебе, не будь мы знакомы много лет. В работе ты всегда ответственна и серьезна, собрана, пунктуальна, не считая последнего раза. Непростительная легкомысленность, Дез. Какой-то глупый спор. Или есть что-то еще?
Я посмотрела на него в нерешительности? Стоит ли говорить? А, ладно. Все равно терять нечего.
— Я надеялась, что Джерри поможет мне вспомнить мою жизнь до аварии.
— Помог? — Блейк пристально посмотрел в мои глаза.
— Нет. — вздохнув, покачала головой. — Ничего. Думаешь, они убьют меня?
— Нет. — уверенно заявил Адам. — Смысл? Ты ничего не помнишь. А если расскажешь то, что помнишь, никто не поверит. Забудь обо всем и живи прежней жизнью.
— Легко сказать.
— Легко сделать, Дез. Это единственный вариант, другого быть не может.
— Ему что-то было нужно…. - нахмурив лоб, пробормотала я. — Неспроста Джерри так рьяно взялся за меня. Я действительно ничего не запомнила, но отдельные несвязные образы сохранились. Я не понимаю, что они означают, но, наверно, нечто важное.
— Например?
— Кошка.
— Кошка?
— Да. Кошачья морда, и желтые глаза. Я смотрю в них, словно…. Словно знаю ее. Нелепо звучит, да?
— Слегка. Что-то еще?
— Голоса, чужие голоса, которых я никогда не слышала.
— И что они говорят?
— Не знаю, не помню. — я пожала плечами. — Но я помню имя. Джерри называл его, когда я была в сознании.
— Какое имя, Дезире?
— Ева. — выдохнула я, взглянув в черные омуты глаз. И вдруг улыбнулась, ухватившись за смешное совпадение. — Адам и Ева. Каково звучит, а? Знать бы еще, о какой Еве шла речь. У меня нет знакомых с таким именем.
— Тебе могло послышаться. Не думай об этом больше.
— Мне страшно, Адам. — призналась я, не заметив, что впервые назвала шефа по имени. Да и о какой субординации может идти речь, если я провела ночь в его постели?
— Нечего бояться. Я уверен, что Торнтон не станет тебя преследовать. — Блейк внезапно встал с кровати и взглянул на часы. — Дезире, мне нужно ехать в офис. Но ты можешь спокойно отдыхать здесь. Выспись хорошенько. Полежи в ванной, там, кстати, есть все необходимое. Загляни в холодильник, я вчера закупил продукты. Не стесняйся. Мы все-таки не чужие, и заботиться о своих подчиненных — моя святая обязанность. А вечером я привезу подходящую одежду и отвезу тебя домой. Договорились?
— Да. Спасибо, мистер Блейк. Простите, что доставила вам неудобства. Мне очень стыдно.
— Забудь. Мне даже приятно. Не так часто в моей постели спит красивая молодая девушка.
— Неужели?
— Если честно — впервые за много лет. — он серьезно посмотрел на меня. Внутри что-то болезненно сжалось. Я так долго не видела за деловым костюмом и невозмутимой внешностью владельца компании обычного человека, со своими чувствами, страхами и… своей болью. Потому что в этот момент в его глазах отразилась именно боль. Он пытался спрятать ее за ленивой улыбкой, но я заметила, почувствовала на подсознательном уровне. Я работаю с ним пять лет, и точно знаю — у моего шефа за столь длительный срок не было ни одного служебного романа, а коллектив у нас по большей части женский. И все очень не дурны собой.
— Мне тоже приятно. — улыбнулась я искренне. — Приятно, что я стала первой.
Он как-то странно посмотрел на меня, словно хотел сказать нечто важное, но в последний момент передумал и вышел из спальни.
Уснуть больше не удалось, и я отправилась в ванную комнату, где отмокала не менее часа, а весь последующий день провела, слоняясь по огромной квартире Адама Блейка. Меня распирало любопытство, и после долгих споров со своим внутренним я, все-таки заглянула в пару комнат, залезла в шкаф Блейка, проверила многочисленные ящички в письменном столе, но так и не нашла ничего интересного или сугубо личного. Никаких фотографий и писем, небольшой гардероб, несколько пар обуви, много книг. Я объясняла свою бестактность и злоупотребление гостеприимством, желанием отвлечься от тяжелых мыслей и тревог. Я часто смотрела в окно и прислушивалась к шорохам за входной дверью. А потом смеялась над своей мнительностью.
