Ознакомительная версия.
- Я говорил с Любовью Владимировной. – Мое лицо обдает жаром. Перевожу взгляд на Константина и испытываю дикий стыд от того, что совершила. – Она рассказала о твоем странном уходе из школы в костюме…
- Простите…, то есть прости. Я не хотела. Это случайность, - рычу и нервно поправляю волосы. Смотрю по сторонам, все пытаюсь найти себе оправдание, причину, но нахожу лишь признаки банальной гордости и подросткового максимализма. – Я не подумала о том, как это отразится на вас… тебе.
- Зачем ты так поступила?
- Мою одежду спрятали. И повесили это.
- Но почему ты не попросила у кого-то помощи?
- Потому что в этой школе, ни о какой помощи не может идти и речи.
Константин вдруг останавливается и подзывает меня в сторону небольшого кафе с затемненными, коричневыми окнами. Внутри так вкусно пахнет, что я невольно замираю. Смотрю на людей, сидящих у окна, и думаю: так бы каждый день – приходить в ресторан, заказывать горячий, выпеченный парижский фондант, черный чай и сидеть в тусклом, бордовом зале, разговаривая с друзьями, отдыхая от работы. Чем не жизнь? Прекрасное существование без проблем и недугов. Беззаботно детство. Осознанное взросление. И спокойная старость. Да. Деньги определенно играют важную роль в каждом жизненном спектакле.
Мы садимся в углу, Константин заказывает чай, свежую выпечку, а я нервно складываю на коленях руки, понятия не имея, как себя здесь вести. Наверно, надо говорить как можно тише и ровно держать спину. Подождать пока остынет чай. Размешать сахар, едва касаясь краев ложкой. Только бы ничего не забыть
- А я ведь хотел устроить сцену, - неожиданно усмехается Константин, вешает плащ на вешалку и присаживается напротив. Он складывает перед собой руки и смотрит на меня как-то по-доброму. – Уже придумал речь, правда! Натянул верхнюю одежду, выбежал на улицу и вдруг увидел тебя с той женщиной. Знаешь, Зои, я, может, чего-то в жизни и не понимаю. Но мне кажется, разгуливать в корсете и одновременно помогать незнакомцам…, на это не способен один и тот же человек. Так что тут два варианта: или меня обманули, или ты никому не пыталась помочь. Вот только второе я сам видел. Выходит, у первого должно быть рациональное объяснение. Правильно?
- Правильно, - я киваю и решаю воспользоваться подходящим моментом. – Первый день был сложным. Я просто не подумала и приняла решение сгоряча.
- Впредь так больше не делай. Выйти в откровенном белье со словами: я не такая, как моя мать – противоречие самой себе. Ты пытаешься объяснить окружающим, что они не правы, одновременно делая именно то, чего они от тебя ждут.
- О, они определенно ждали совсем другого!
- Да? И чего же? Того, что ты наденешь все это? Что ты в этом выйдешь? Что ты будешь выглядеть, как твоя мать?
Я растерянно замираю и свожу брови. Что он пытается сказать? Что хочет объяснить? Неожиданно разговор приобретает острый оттенок, и я смело расправляю плечи.
- Но моя мать не была такой, - рявкаю я. – Она…
- Что, Зои? Что?
И я вдруг не знаю, что ответить! Не знаю, что сказать! Горло сводит судорога, и мне становится так обидно, что хочется буквально провалиться сквозь землю. Черт подери, пусть мама и носила подобные вещи, она была моей матерью, и я ее любила, и я никогда ни при каких обстоятельствах не назову ее…шлюхой…, или чем-то еще похлеще. И пусть все думают иначе. Мне плевать. Откидываюсь на спинку стула и скрещиваю на груди руки.
- Может, я была не права. Но у меня не оставалось выхода.
- Зои, ты всегда можешь позвонить мне или Саше.
- И что? Может, вы еще за меня и со всеми этими избалованными кретинами разберетесь?
Пожалуй, я задаю вопрос слишком громко. Несколько посетителей обращают на меня внимание, и мне тут же становится дико стыдно. Черт! Пообещала ведь вести себя прилично. Боже, мне здесь явно не место.
- Прости, - вновь извиняюсь я и виновато морщусь. – Случайно вырвалось.
- Ничего страшного. – Константин не ругается, однако я чувствую, как от него волнами исходит неодобрение. Нам приносят чай, горячую выпечку, но мне не до еды. Чувствую себя паршиво. – Давай поговорим о чем-нибудь другом. – Внезапно предлагает отец. – Маргарита когда-нибудь говорила обо мне?
- Нет. – Я выдыхаю. – Никогда.
- И как же она объяснила то, что вы живете одни?
- Люди одиноки, когда до них нет никому дела. Вот и нас все кинули. Я не знаю, что произошло у вас, но родители мамы прекратили с ней общение сразу после моего рождения. Так что бабушку с дедушкой я тоже никогда не видела.
- Они были странными людьми, - отпивая чай, шепчет Константин.
- А ты?
- Что я?
- Почему ты ее бросил?
Этот человек отставляет белую кружку в сторону и глубоко втягивает в легкие воздух.
- Маргарита сама ушла, Зои.
- Что? Серьезно? – я прыскаю и недовольно складываю на груди руки. – Это шутка? Моя мама сама решила голодать, побираться, танцевать на блестящих табуретах? Правда?
- Она приняла решение.
- А ты ей не помешал.
- Нет.
- Почему? – я округляю глаза. – Почему ты не остановил ее? Это ведь так банально, схватить близкого человека за руку именно в тот момент, когда он решает прыгнуть!
- Я не мог. Это сложно объяснить…, - Константин пожимает плечами. – Так вышло.
- Что вышло? Она была не из вашего круга? Не подходила внешне? Или что? Скажи, давай, потому что моя мать была самой красивой женщиной из всех, что я видела.
- Мы познакомились слишком поздно, Зои. Я уже был женат на Елене.
- Что? – меня словно окатывают ледяной водой. Растерянно выпячиваю глаза и глупо переспрашиваю, - женат?
- Да. Едва Маргарита узнала о том, что Елена ждет ребенка, как тут же…
- О, Боже. – Я хватаюсь руками за лицо и с ужасом смотрю на человека, сидящего напротив. Былая легкость испаряется. Я мгновенно забываю о том, как мы шли по мосту, как смотрели на дома и молча наслаждались свежим, весенним воздухом. Теперь я вижу перед собой лишь безответственного, жестокого мальчишку, едва не разбившего на части несколько дорогих ему жизней. Стискиваю зубы и нервно встряхиваю плечами, - почему ты пропал? Мог бы помогать. Хотя бы немного. Я знаю, это наивно, но…, вы ведь в состоянии себе позволить подобную роскошь. Правда?
- Я пытался, правда, пытался ее найти, - горячо восклицает Константин, однако я ему не верю. – Ничего не вышло. А затем, да, я опустил руки, ведь у меня родился сын, надо было жить дальше!
- Ты не знал, что мама беременна?
- Нет. Более того, Зои, о твоем существовании я узнал относительно недавно. – Он как-то нервно пожимает плечами и горбит спину. Не знаю, что испытывать, не знаю, что ощущать. Прошлое стоит оставлять в прошлом. Однако гордость и обида – два слишком сильных чувства. Они жгут изнутри, заставляют давиться собственными мыслями. И сейчас как бы упрямо я не старалась держать себя в руках, меня тянет кричать во все горло. – Зои, ешь.
Ознакомительная версия.
