Ну, вот и весь мой разговор с принцем Англии Уильямом! Он отвернулся, чтобы ответить кому-то на вопрос о конных скачках, и я, чтобы скрыть мучительную неловкость, воскликнула: «Ой, смотрите, печеные грибочки!» и рванула вслед за официантом. Ну, вот, собственно, и все.
Стоит ли говорить, что электронный адрес я у него так и не попросила. Придется Тине это пережить.
Да, но мой-то вечер на этом не закончился. Вовсе нет. Я и не догадывалась, что меня ожидает. У бабушки, как выяснилось, были на меня грандиозные планы. Она весь вечер подталкивала нас с принцем Рене друг к другу так, чтобы мы оба танцевали как раз перед корреспондентами, которые готовили репортаж о переходе Дженовии на евро. Она клялась и божилась, что это только для фоторепортажа.
А танцую я, кстати, ужасно. Нет, я могу не спотыкаться, если все время считать про себя и глядеть под ноги, но для этого ритм танца должен быть медленным. А знаете что? В Дженовии не танцуют медленные танцы… По крайней мере, во дворце. И пока мы танцевали, бабушка следила за каждым нашим шагом, всем нас показывала, и я точно знаю, что она им при этом говорила. Для этого даже не обязательно уметь читать по губам. «Не правда ли, милая пара?»
ЧТО?!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Так вот, чтобы у нее не было никаких иллюзий на этот счет, как только музыка стихла, я подошла к ней и сказала, что готова поохладить свой пыл с Майклом, но категорически не согласна встречаться с Рене, который, между прочим, приглашал меня выйти на террасу покурить.
Конечно же, я сообщила ему, что не курю, и предложила принять к сведению, что лишь в одних Соединенных Штатах курение ежегодно уносит жизни более полумиллиона человек. Но он лишь рассмеялся в ответ, как Джеймс Спейдер из «Красотки в розовом».
А еще я сказала ему, чтобы он не очень-то воображал, потому что у меня уже есть парень и я-то уж знаю, как управиться с мальчишкой, который ухаживает за мной лишь ради бриллиантов короны.
Рене сказал, что я восхитительна, а я ему ответила: «Ой, ради Бога, продолжай кривляться под Энрике Иглесиаса». Тут пришел мой папа и спросил, поприветствовала ли я премьера-министра Греции, на что я сказала: «Знаешь, пап, кажется, бабушка хочет свести меня с Рене». Папа помрачнел и отвел бабушку в сторонку на пару слов. А Рене в конце концов улизнул с одной из сестер Хилтон.
Позже бабушка подошла ко мне и сказала, чтобы я не вела себя как дурочка. Оказывается, она хотела, чтобы я танцевала с Рене исключительно потому, что вместе мы красиво смотрелись, и фотографы сделали замечательные фотографии. А если они напишут о нас интересную статью, это привлечет в Дженовию больше туристов.
На это я ответила, что инфраструктура Дженовии трещит по швам, и в наплыве туристов страна как раз не нуждается.
Вообще-то, если бы мой дворец выкупил какой-нибудь дизайнер обуви, я бы тоже была в полном отчаянии. Но даже это не заставило бы меня ухлестывать за девушкой, у которой есть любимый парень и которой в будущем предстоит управлять целой страной.
С другой стороны, если в газете напечатают эти фотографии, Майкл может приревновать меня к Рене, так же, как мистер Рочестер приревновал Джейн к Сент-Джону, и тогда он будет еще больше опекать меня!!!
Два дня, восемь часов и десять минут до встречи с Майклом.
НЕ МОГУ ДОЖДАТЬСЯ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
19 января, понедельник, 15.00 по дженовийскому времени, королевский самолет, 12 метров над землей
Не могу поверить, что:
A. Мой папа предпочел остаться в Дженовии, чтобы завершить дебаты по вопросу о платных парковках.
Б. Бабушка убедила его в необходимости продолжать наши с ней занятия, аргументируя это тем, что я совершенно не справилась со своей ролью принцессы.
B. Она (не говоря уж о Роммеле) возвращается в Нью-Йорк вместе со мной.
НО ВЕДЬ ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО! Свои обязательства я сдержала. До поздней осени я прилежно занималась с бабушкой. Я сдала алгебру. И я выступила с этим идиотским обращением к народу.
Бабушка говорит, что она едет со мной исключительно с целью посвятить меня в тайны управленческого дела, что бы я там ни думала. Да только это полная чушь. Она возвращается в Нью-Йорк, чтобы доставать меня и дома. У нее такое хобби – доставать меня. Вообще, это, кажется, ее дар, Богом данный ей талант.
Ну да, но у нее хоть какой-то талант есть. Нет, как же все-таки это несправедливо!
Самое страшное, что перед моим отъездом папа сунул мне сто евро и сказал, чтобы я не спорила с бабушкой, и что он компенсирует мне все неудобства, связанные с этим.
Боюсь только, что компенсировать это не может ничто. Ничто.
Он сказал, что бабушка просто пожилая, безобидная женщина и я должна каждую минуту радоваться ее присутствию рядом, потому что когда-нибудь ее с нами не будет. Я только молча глядела на него, и тогда он добавил:
– Ладно, я буду жертвовать в «Гринпис» две сотни баксов ежедневно, если мне не придется рвать волосы на голове от того, что она рядом.
Самое смешное, что у него их нет. Волос.
Это двойная сумма, которую он жертвует от моего имени в мою любимую организацию. Очень надеюсь, что «Гринпис» оценит мои жертвы.
Итак, бабушка возвращается со мной в Нью-Йорк и тащит вместе с нами этого дрожащего плешивого Роммеля. У него только-только начала отрастать шерсть. Бедолага!
Я сказала папе, что примирилась с тем, что наши с бабушкой занятия начнутся в этом семестре, но взяла с него обещание довести до ее сведения одну очень важную мысль. А именно: у меня с моим парнем серьезные отношения. И пусть бабушка оставит свои попытки свести меня с принцем Рене и не мешает мне. Мне плевать, сколько там титулов у этого парня, мое сердце принадлежит мистеру Майклу Московитцу, эсквайру.
Папа сказал, что знает, как поступить. Но я лично не уверена, насколько внимательно он меня слушал, ведь рядом с ним вертелась «Мисс Чешская Республика».
Как бы там ни было, я сама сообщила бабушке, что ей следует быть осторожной в своих суждениях о Майкле.
– Не хочу ничего слышать о том, что я слишком молода, чтобы полюбить всерьез, – сказала я во время обеда, сервированного королевскими стюардами во время полета (вареный лосось для нее, салат из бобов для меня). – Я достаточно взрослая, чтобы прислушиваться к зову своего сердца и отдавать его, кому сочту нужным.
Бабушка пробубнила, что в этом случае следует приготовиться заодно и к сердечным болям, но я уже не обращала на нее внимания. С тех пор как умер дедушка, ее личная жизнь была далека от идеальной, но ведь это не повод цинично отказываться от моей любви к Майклу. Она такая брюзга потому, что проводит все свободное время с медиамагнатами, диктаторами и прочими столь же «интересными» личностями.
