– Уолт, сейчас вы с Бенджамином поедете к нему домой. Я же ясно сказала, что сниматься с этого места не хочу. Я люблю его, здесь мой дом, сюда я и ехала. Завтра у нас будет жаркий денек. Ты поразишься, что за галереи есть в этих краях.
Уолт с шумом втянул в себя воздух.
– Челис, будь так добра.., я очень устал сегодня и совершенно не настроен потакать твоим играм в скаутские костры. Какая бы ни была ферма По, она в любом случае будет лучше, чем эта вонючая дыра!
Подперев руками стройные бедра, Челис взглянула на него через окно машины. Таким она Уолта еще не видела. Она часто видела, как он злится, но такой откровенной грубости Уолт никогда до сих пор себе не позволял. Он впервые напомнил ей Джорджа, и это ее испугало.
Бенджамин молча стоял поодаль, прислонившись к дверце грузовика. Она внезапно подумала, что ему не хватает сейчас охапки соломы: он бы на ней разлегся и предался своим мыслям, пожевывая травинку и хитро поблескивая глазами.
– Завтра мы заберем отсюда твои остальные вещи, – раздраженно продолжал Уолт. – А теперь, если ты ничего не имеешь против, я хотел бы несколько часов поспать. Мы улетаем завтра в двенадцать сорок. Я переоформил твою бронь еще в аэропорту.
Бенджамин поставил свой пикап под старомодными въездными воротами за домом. За всю дорогу до Трейса они с Грегори не обменялись и тремя словами, но было ясно, о чем тот думал. Ему явно не по душе пришлось, что Челис его не послушалась, более того – отказалась даже говорить на эту тему. Бенджамин был слегка удовлетворен тем, что Челис не подчинилась диктату Уолта.
Пока все идет хорошо. Теперь, если завтра она сумеет не поддаться на уговоры улететь с этим дохлым ублюдком, он будет знать, что она окончательно начала приходить в себя. Вряд ли справедливо судить рыбу, вынутую из воды, но уж ради такой рыбы он, черт побери, сделает все, но докажет, что она собой представляет.
Вытершись досуха, Челис надела батиковую юбку и черный лифчик с завязками на шее. Волосы она расчесывала до тех пор, пока они не стали потрескивать, а потом, как обычно, подвернула их внутрь. У нее было всего одно зеркало – в машине, поэтому с косметичкой в руках она направилась прямо туда. Раньше ее гладкому загорелому лицу требовалось лишь легкое прикосновение губной помады, но теперь следовало подкраситься как можно тщательнее, чтобы предстать перед Уолтом во всеоружии и объявить ему, что она не собирается сокращать свой отпуск даже на пять минут. И предложение его она пока принять не готова.
Но что это? Шина спустила! А она еще нарочно растягивала купание и сидела в воде до посинения. И теперь, пританцовывая, хотя уже опаздывает на полчаса, идет к машине краситься, а та вся скособочилась и смущенно поблескивает хромированной решеткой.
Ничего не поделаешь – придется менять колесо, есть надежда, что она еще не забыла, как это делается. Наморщив нос, Челис решила, что это будет несложно, только сначала надо скинуть юбку и лифчик. Эти несносные жара и сырость скоро ее доконают. Воровато оглянувшись на пустой, безмолвный лес, она живо выпрыгнула из своего единственного предмета нижнего белья, черных трусиков-бикини, и тут же почувствовала влажной кожей прохладу легкого бриза.
В маленьком солнечном тупичке среди сосен и хурмы она установила домкрат и принялась качать. Обнаженную спину пригревало солнце. Как приятно, оказывается, побыть голой. Пожалуй, день будет жарким, а раз так, подумала она, пыхтя над застрявшей ступицей, придется искупнуться еще разок, прежде чем одеваться снова.
Она уже освободила два зажима и на чем свет стоит кляла болвана, намертво затянувшего третий, когда вдруг почувствовала, что не одна. Опустившись на пятки, он? стерла пот, застилавший глаза, и яростно взглянула в сконфуженное лицо Бенджамина.
– Какого черта тебе надо? Чего вылупился?
Его густые черные брови удивленно приподнялись.
– Ты еще спрашиваешь?..
– А, черт с тобой! Но сделай милость, отвернись, пока я оденусь.
Она быстро поднялась на ноги и покачнулась: было жарко, а она еще ничего не ела сегодня. Он поддержал ее за плечо, но она отпрянула.
– Остынь-ка лучше, Челис, – во всех смыслах. – Через окно машины он достал ее чистую одежду, которую она там оставила. – Надень это, если тебе так удобнее, но голову прикрой обязательно.
– Не могу же я надеть их прямо сейчас, – простонала она, вытирая испачканными в смазке руками ручьи на лице. – Только посмотри на меня!
– Я смотрю. – Он с легкой улыбкой обвел глазами ее стройную фигуру, задержавшись на маленьких белых грудках, лишь отчасти прикрытых руками, которые она скрестила перед собой. Очаровательные выступы бедер подчеркивали узость талии, а полоски от белья – длину ног, покрытых золотистым загаром. – Вот что, – он стащил через голову тельняшку, – надевай, если ты стыдишься, и подожди меня у озера где-нибудь в тени. Я сменю тебе колесо, потом мы приведем себя в порядок и чего-нибудь поедим. Я сегодня всю ночь провел с больной подругой, так что ты в полной безопасности. Прибереги свой костюм наяды для другого раза. Поменять шину – это, пожалуй, все, что я могу сделать на пустой желудок. Разве что еще полюбоваться чуток кое-кем.
– А как насчет больной подруги?
– Ерунда. Она уже в порядке, а вот тебе не поздоровится, если ты сейчас же не уберешься из-под солнца. Брысь!
Спорить у нее уже не было сил, поэтому она, испепелив его взглядом, взяла тельняшку и отвернулась. Пробираясь сквозь заросли дикой ежевики и ириса, она чувствовала на себе его взгляд, но нарочно не одевалась. Больная подруга, надо же! Можно себе представить, что он за сиделка!
Дойдя до самого берега, она села в густую траву под огромным дубом, расщепленным молнией. Надев влажную от пота тельняшку, она с особенной остротой ощутила запах его тела, приставший к мягкой ткани.
Вскоре появился сам Бенджамин.
– Готово, – негромко возвестил он, опускаясь рядом с ней. Краем глаза она видела его могучие, широкие плечи. По густым темным завиткам на его груди текла струйка пота, и Челис лишь усилием воли заставила себя отвести взгляд от замысловатой медной пряжки на широком кожаном ремне.
– Спасибо. Я очень признательна. Правда, это не значит, что я не могла бы справиться сама.
– Конечно, – степенно произнес он.
– Конечно, – отозвалась она, и ее губы сами собой скривились в усмешке. – Слушай, Бен, а что ты здесь делаешь? Опять работал у Ручья Голландца?
– Нет. Вообще-то я сюда приехал, потому что твой друг Уолтер начал тревожиться. Ты, между прочим, опаздываешь. Уже почти половина двенадцатого.
– Господи, у него же самолет, – ахнула она.
– Не беспокойся, я сумел убедить его не спешить с возвращением в Нью-Йорк. Скажи спасибо, я спас остатки твоего отпуска. Он бы любой ценой добился, чтобы ты улетела тем же рейсом.
– Спасибо, но в этом не было необходимости. Мной не очень-то повертишь, как ты знаешь. – Она проговорила это сухо и тут же отвернулась, чтобы не видеть скептическую улыбку на его лице. – Ну правда же! Веришь или нет, но я бы категорически отказалась возвращаться, пока не почувствую себя в полном порядке.
А Уолт бы закапризничал. Одно к другому, и она сама бы не заметила, как в два счета вылетела бы с работы. Боже ты мой, изумленно подумала она, и вот за этого человека я собиралась замуж?
При ярком утреннем свете перед ее внутренним взором внезапно встало то будущее, которое она сама себе прочила. На нее обрушился калейдоскоп впечатлений. Но одно она осознала четко: нельзя выходить замуж только потому, что не можешь найти логических доводов против этого, даже если тебя все время искусно к этому подталкивают.
– А ты знаешь, что, когда твои волосы ярко освещены солнцем, они блестят красным и синим, почти как лаванда? Ты стала необычайно красивой женщиной, Челис, – заметил Бенджамин так же бесстрастно, как если бы показывал ей стрекозу на цефалангусе.
Показное самообладание разом покинуло ее, и она, беспокойно заворочавшись, поджала колени к груди.
– Не такая уж я миловидная. Холеная – может быть. Симпатичная – если ты будешь столь великодушным. Но…
– Гм, холеная. Именно это я и хотел сказать, – рассудительно проговорил он. Она чувствовала, что он переводит взгляд с ее ступней, испачканных в иле, на потную тельняшку, которую она надела поверх бикини, потом еще выше, на пятно смазки, которой она случайно вымазала лоб. В его глазах горели озорные огоньки. Ну, это уж слишком. Она наклонилась вперед, зачерпнула у края воды пригоршню жирной грязи и, прежде чем он успел увернуться, залепила ему ее прямо в грудь.
Когда она нечаянно коснулась твердого мужского соска, в его сузившихся глазах сверкнуло такое пламя, что она, не выдержав, пустилась наутек.
– Я тебе покажу, как смеяться надо мной! – взвизгнула она и, увильнув от его рук, бросилась в воду.
Он уже почти ее настиг, но вдруг задержался, освобождаясь от штанов; под ними были отнюдь не плавки, а обычные трусы. С трудом оторвав взгляд от его могучего тела, Челис устремилась на глубину, но он быстро ее догнал, несмотря на ее уверенный кроль.
