— Довольно странный способ дать тебе совет — спрятать послание в шкатулке-головоломке. Почему не сказать просто: «Шарлотта, мне кажется, что среди нас есть предатель»?
— Это так по-китайски, — пробормотала Шарлотта.
Джонатан улыбнулся. Когда-то ему был хорошо знаком китайский образ действий.
— Я очень многого не знаю о моей семье, — снова заговорила Шарлотта; между бровями у нее залегла складка. — Мои предки были шептунами, хранителями секретов. И бабушка больше всех. Потом она создала этот музей, где все наполнено прошлым, наполнено ответами на вопросы. Я думаю…
— О чем ты думаешь?
— О человеке, который отравил наши продукты и послал мне письма по электронной почте. Что, если это не промышленный саботаж? Вдруг преступник не чужой? Он может быть кем-то мне близким, кто хочет отомстить моей семье или сравнять давний счет.
Джонатан оглянулся, рассматривая стеклянные витрины.
— Ты же знаешь, я тоже принадлежу твоему прошлому, а значит — этому месту, — заметил он.
— Да, я знаю.
Их взгляды на мгновение встретились. Потом Шарлотта нарушила молчание:
— Я сейчас схожу за чертежами и вернусь. Десмонд обещал меня заменить, а мы с тобой сможем наблюдать за всей территорией из бабушкиного кабинета и присматривать за всеми. Если кто-то захочет меня видеть, я быстро появлюсь.
Шарлотта снова достала крошечные башмачки.
— Ты знаешь, — прошептала она, рассматривая миниатюрную обувь, украшенную изысканной золотисто-серебряной вышивкой, — когда-то бабушка мне рассказывала множество историй, но потом я перестала слушать. А позже просто выбросила все эти рассказы из головы. — Шарлотта подняла на Джонатана зеленые глаза. — Но глядя на эти башмачки, я просто слышу снова бабушкин голос. Она рассказывает мне о своей матери, Мей-лин, которая носила их. Слышим ли мы на самом деле голоса наших бабушек или нам просто отчаянно хочется, чтобы они звучали, Джонни?
Он положил руку ей на плечо, но как только собрался заговорить, какой-то звук нарушил тишину.
— Что это было? — спросила Шарлотта.
— Это сигнал тревоги в компьютере. Кто-то объявился.
Они торопливо вернулись обратно в кабинет и увидели, что на экране мигает надпись.
— Кто-нибудь узнал, что мы здесь?
Джонатан покачал головой.
— Я перевел входящую информацию с твоего компьютера сюда, что-то вроде переадресовки звонков. — Он дважды щелкнул клавишей, и на экране появилось изображение. — Это видеосообщение.
У Шарлотты перехватило дыхание.
— Джонатан, это же мой домашний кабинет!
Он удивленно взглянул на нее.
— Ты уверена?
— Разумеется, уверена! Вот эти раздвижные двери ведут в мой сад камней.
— Откуда велась съемка?
— Судя по всему, от моего письменного стола..
— У тебя к компьютеру подсоединена видеокамера?
— Да нет же! У меня вообще ее нет… — Внезапно глаза Шарлотты расширились. — Это Иоланда, моя экономка!
Женщина улыбалась тому, кто снимал, и что-то говорила.
— Прибавь звук, — попросила Шарлотта.
— Звук выключен. Видео передается без звука.
— Я не понимаю… Зачем кому-то понадобилось снимать Иоланду? И почему они в моем кабинете?
— Твоя экономка наверняка знает этого человека: она ведёт себя так, словно он по праву находится в твоем доме.
— И снимает ее?
— Она явно не подозревает о существовании камеры. Постой, а это что?
— Они увидели, как Иоланда протягивает куда-то за камеру руку. Потом ее рука снова появляется в поле зрения — Иоланда держит чашку. Она улыбается и кивает, потом подносит чашку к губам.
— О господи! — выдохнул Джонатан.
Шарлотта молча смотрела, как ее экономка отпивает несколько глотков, что-то говорит. Она чувствовала себя очень раскованно с тем человеком, которого не было виню, и ей явно понравился напиток. Ее улыбка стала шире, она отпила еще немного…
— Боже мой! — прошептала Шарлотта, внезапно понимая, что они видят. — Боже мой!
Она схватила телефон и быстро набрала свой домашний номер.
Линия оказалась занята.
Она набрала второй номер, известный только самым близким друзьям.
Телефон тоже был занят.
Улыбка Иоланды вдруг пропала. Она поднесла руку ко лбу, явно почувствовав себя плохо; чашка выпала у нее из руки.
— О господи, нет! — закричала Шарлотта. — Он отравил ее! Он убил Иоланду!
— Поехали! — Джонатан схватил со спинки кресла пиджак. — Я поведу машину.
— Нет, подожди. — Шарлотта уже набирала 911, не отрывая глаз от экрана. Иоланда отвернулась от камеры, ей определенно стало нехорошо. Спотыкаясь, она пошла к двери, привалилась к ней и внезапно рухнула на пол, исчезнув из вида. — Да! — крикнула Шарлотта в трубку. — Только что отравили женщину. Пришлите бригаду. Быстрее! — Она продиктовала адрес и положила трубку. — Я поеду одна, Джонатан. — Она стала искать свою сумку.
— Шарлотта…
— Джонатан, ты нужен мне здесь. Ты должен найти сукина сына, который это сделал.
Шарлотта ушла прежде, чем он смог запротестовать. Пробегая по музею, она чувствовала, как пульс стучит у нее в ушах, и безостановочно повторяла: «Прошу тебя, Господи, позволь мне спасти Иоланду…»
1908 год, Сингапур
Еще не успев почувствовать боль, маленькая девочка начала кричать, но тетушки крепко держали ее за руки. Шестилетнюю малышку силой заставляли сидеть на стуле, а ее маленькие ножки были вытянуты вперед и лежали на коленях у Мей-лин. Настоящая боль пришла, когда Мей-лин взяла ее правую ногу, быстро прижала четыре пальца к ступне, и они сломались с приглушенным треском. Девочка широко раскрыла рот, но с ее губ не сорвалось ни звука.
Окаменевшую, дрожащую, ее удерживали на стуле тетушки и все повторяли ей, какая она смелая и какой красавицей и она вырастет. А тем временем проворные пальцы Мей-лин крепко бинтовали ногу, удерживая сломанные пальцы в новом положении, оставляя свободным только большой палец.
Все считали, что девочке повезло, поскольку именно Мей-лин провела эту операцию. Разумеется, такая процедура всегда причиняет боль, но у Мей-лин была специальная настойка из трав, облегчающая боль, и эликсиры, чтобы снять страх. А главное — само ее присутствие успокаивало.
Мей-лин была легендой острова: ученая женщина, которая прикасалась к пораженным болезнью телам — и люди испытывали облегчение. В свое время и ее ноги были перевязаны, что свидетельствовало о ее высоком происхождении.
