– Я совершенно уверен, что моя всезнающая Мэгги робеет, – осторожно выпытывал он, пытаясь понять, в чем дело. – Вот что я тебе скажу. Мы разыграем все, как на сцене. Отбрось одеяло. – Его спокойный голос призывал к повиновению, и Мэгги машинально выпустила постельное покрывало, упавшее до ее талии.
К ее облегчению, глаза Джеймса не последовали за падающим одеялом и все так же смотрели в ее глаза.
– А теперь сосчитай до десяти, – приказал он и, завороженная искорками, пляшущими в глубине его глаз, она стала считать. К тому времени, когда она закончила, дыхание у нее стало почти нормальным.
– Я никогда не предлагаю прыгать в пруд, не попробовав воду, – улыбался он ей. – Постепенный подход срабатывает лучше всего. – Тут он вздохнул, вспомнив о времени. – Нам пора идти. – Он встал, даже не взглянув на ее открытое для обозрения тело.
– Дай мне десять минут. – Слова ее сорвались, подобно приглушенному писку. – И не забудь закрыть газовую горелку! – прокричала она ему вслед.
В ванной Мэгги достала косметичку и причесалась. Достаточно было беглого взгляда, чтобы понять, что до нее здесь побывал Джеймс. Сырое полотенце аккуратно висело на вешалке, а его несессер с бритвенными принадлежностями лежал на мраморной стойке рядом с двойной раковиной.
Она осторожно прикоснулась к прекрасной коже несессера, легко скользнув кончиками пальцев по мягкой поверхности. Перед внутренним взором Мэгги возникло видение обнаженного до пояса Джеймса. Она представила, как напрягаются мускулы на его груди, когда он накладывает жирный слой крема, и белая пена оттеняет его темный подбородок.
Глаза ее слегка прикрылись, а губы сложились в мечтательную улыбку, когда воображение рисовало ей ровное скольжение мыльной пены. Пальцы ее сжимались, когда Мэгги представляла себе его небритый подбородок. В своем видении она была уже другой, искушенной Мэгги, услужливой Мэгги, уверенно вытирающей пальцами крем для бритья.
Дыхание ее участилось, дрожь пробежала по рукам, оставляя за собой гусиную кожу. Когда она в конце концов убрала бы всю пену с его лица, возможно, ее настроение стало бы еще более игривым. Губы ее раскрылись, и высунулся кончик языка, в то время как Мэгги представляла, куда она будет накладывать крем.
– Ты здесь, Мэгги? – Снисходительный голос настоящего Джеймса полностью развеял соблазнительную улыбку Джеймса из ее видений. Она отскочила, отдернув пальцы от его несессера, словно обожглась. Глаза ее широко раскрылись, она задохнулась от ужаса при мысли, что может быть захвачена врасплох со своими приличествующими подросткам мечтаниями.
Она оставила дверь в ванную незапертой, и Джеймс принес ей вторую чашечку кофе.
– Я очень старался. На этот раз положил половину столовой ложки кофе, – сказал он. – Это совершенно безвредно, я сделал так, чтобы ты не остерегалась пробовать это, словно воду из сточной канавы.
– Спасибо. – Мэгги держала дымящийся кофе прямо перед собой, стараясь, чтобы ее прикрытые шелком груди не были видны.
– Ты не заболела случайно? – Он коснулся ее розовой щеки тыльной стороной ладони, нахмурившись, почувствовав ее тепло.
– Нет-нет. Я никогда не болею. – Она поспешно сделала шаг назад, ибо прикосновение его теплых пальцев только усиливало румянец на ее лице. – Только я… – в отчаянии подыскивала она правдоподобную ложь. Она должна твердо сказать ему, что у нее были чувственные фантазии относительно его бритья! Статья в журнале, которую она читала на этой неделе, промелькнула в ее сознании, и она сказала: – Я занималась изометрическими упражнениями.
– Чем занималась? – Он смотрел на нее так, будто она лишилась чувств.
– Изометрическими упражнениями,[2] – повторила она с решимостью куда большей, чем она ощущала на самом деле. – Это чтобы улучшить кровообращение. – Уголок его рта скривился в улыбке. Пока он небрежно, во всех подробностях рассматривал ее тело, по его глазам можно было понять, как высоко он ее оценивает.
Мэгги напряглась, заставляя себя спокойно стоять под его пристальным изучающим взглядом, в то время как каждый нерв ее тела буквально криком кричал, чтобы она бежала и скрылась от глаз, медлящих на упругих выпуклостях ее груди, перед тем как скользнуть вниз, чтобы рассмотреть ее стройные ноги.
Она почувствовала, с каким трудом удается ей сохранять спокойствие. Пальцы ее ног сжались, утопая в толще белого покрытия, и она стиснула зубы, чтобы не сорвались уже готовые прозвучать слова извинения. Ей не за что извиняться. Фигура у нее так же хороша, как и у прочих. Даже лучше, чем у многих, заверил ее разум. К счастью, Джеймс прекратил свое исследование.
– У тебя прелестное тело, Мэгги Хартфорд, и одним из наслаждений, что достанутся в дар твоему возлюбленному, будет право любоваться им. Но только не в рабочее время. Допивай свой кофе и поскорее одевайся, нам надо уходить. До участка Джонсона на машине ехать больше часа.
Мэгги с трудом передохнула, когда он ушел. Потом отхлебнула кофе и нахмурилась, почувствовав его запах. Джеймс был прав. На вкус это напоминало воду из сточной канавы. Но прямо сейчас ей нужен был стимулятор, и кофеин в чашке кофе был единственной подобной вещью у нее под рукой.
Она это сделала! Ей стало так легко, когда, после мысленного напряжения, она осознала это! Она в самом деле стояла вон там в нижнем белье, пока Джеймс разглядывал ее. Но с трудом, охваченная слепой страстью. Непрошеная мысль положила конец ее самовосхвалениям. Она нахмурилась, шагнув под душ. В то время, когда глаза Джеймса блуждали по ее телу, в них не было ни желания, ни самозабвения. Даже в манере, в какой он признался, что ему нравится то, что он видит, не было ничего от нетерпеливого влюбленного, стремящегося к постели вместе с предметом своего обожания. Тут было гораздо больше снисходительной приятельской поддержки ее пошатнувшейся уверенности в себе. Единственной страстью, которую он продемонстрировал, было желание поскорее начать работу, ради которой они прибыли в Денвер.
Так что же означал его отказ от занятий с ней любовью нынешним утром? Этот вопрос терзал ее смятенное сознание. Что, он в самом деле не интересуется ею с сексуальной стороны? Что, он уже отказался от собственного предложения посвятить ее во все тайны любви?
Мэгги вышла из-под душа и начала вытираться, стараясь не поддаваться огорчению, но неуверенность не покинула ее. Конечно, если Джеймс находит ее физически привлекательной, если он действительно хочет вступить с ней в любовную связь, он должен был бы сказать ей, что она восхитительна, но он слишком занят, чтобы заняться любовью прямо сейчас.
