«Чудо-девушка», — пронеслось в голове у Крепса.
— А я, — заметил он, улыбаясь и жадно оглядывая ее, — учился в Суворовском, потом в военном училище. А дальше ты знаешь. С Кирсановым службу несу. Куда меня только судьба не забрасывала, — хмыкнул он и снова потер больное бедро.
— Болит? — участливо спросила Юлька. — Таисия сказала, что лекарство очень сильное.
— Прошло, — смущенно пробормотал Блинников. — Это твои руки золотые помогли. Еще бы массаж, Юль.
— Обойдешься, — отмахнулась она, вставая. — Вызови эскортницу-массажистку.
— Я недавно вспоминал, как нам хорошо было вместе, — пробурчал он, поднимаясь следом. Чуть прихрамывая догнал у самой двери и, обхватив за плечи, развернул к себе. — Юль, — хрипло проскрежетал Крепс. — Ну, дай нам шанс.
— У нас вряд ли что получится, — спокойно сказала она и даже руки опустила, давая понять, что ни вырываться, ни мириться не намерена. — Ты гнал меня, как собаку. А Кирсанов и твой товарищ даже визитку взять отказались. Санечка еле-еле уговорила. Я не знаю, что ты себе сейчас надумал, когда узнал о Димульке. Но я предлагаю не фантазировать, а отнестись к проблеме серьезно. У нас с тобой получился хороший мальчик. И это все, Дим, — попыталась Юлька убедить его. — Ни любви, не совместного прошлого. Какой у нас с тобой багаж?
— Ты хочешь багаж и совместные воспоминания? — буркнул он, не ослабив захвата. — Хорошо, милая, — жарко прошептал прямо в ухо и, подняв на руки, понес на кровать.
— Я закричу, — предупредила она, пытаясь вырваться. — Прекрати немедленно! Я не хочу против воли! Отпусти меня! — вскрикнула испуганно.
— Ты что так всполошилась? — обалдело переспросил он. — Я тебя не обижу, дурочка! Полежим, поболтаем. Если уж почувствуешь непреодолимое отвращение, уйдешь.
— Хорошо, — прошептала она, устраиваясь на его кровати. Свернулась в клубок. Положила руку под голову. Глянула печально и пробормотала чуть слышно. — Ничего у нас не выйдет, Дим.
— У тебя кто-то есть? — рыкнул он, ложась рядом и обнимая ее. — Ну, любовник или друг. Я так понял, что с мужем ты в контрах.
— Нет, — мотнула она головой. — Никого у меня нет. Я замужем за корпорацией. Поэтому на обычных мужиков даже не гляжу.
Глава 8
— А я не обычный, Юля, — самодовольно усмехнулся Крепс, убирая прядку с ее лба. И даже сам не ожидал, что она дернется от его невинного прикосновения.
— Давай заключим мораторий, — глухо бросила Юлька. — Ты держишь свои руки при себе. Хорошо, Дима?
— А если я против, — хмыкнул он, но, подумав меньше секунды, кивнул. — Слово офицера, мадам.
Крепс чуть отодвинулся от нее и посмотрел жалобно.
— Мы могли бы…
— Расскажи о себе, — неожиданно попросила она. — Что любишь? Чем увлекаешься?
— Охоту люблю, рыбалку, — улыбнулся он, будто мальчишка. — Слушать «Любэ», собак люблю больше, чем кошек. Просто лес люблю. Там я всей душой отдыхаю. А ты?
— Я в походы ходила, Дим. Это такой адреналин. Но молодая была, глупая. Пару раз чуть не погибла. Поэтому с дикой природой стараюсь меньше контактировать. У нас дом на озере Гарда. Летом мы там с Димулькой…
— В Италии, что ли? — поморщился Крепс, про себя понимая один непреложный и устрашающий факт.
«Если Юля увезет сына из России, то ты его никогда и не увидишь! — подумал Блинников. — Пора принимать меры, мать его за ногу! Или из армии увольняйся, или срочно женись и вступай в отцовство».
Второй вариант развития событий показался Крепсу самым подходящим. И чтобы как-то повернуть мысли Юльки на ту самую ночь, когда они умудрились зачать Димона, решил сделать комплимент:
— Ты сильно изменилась. Я тебя с трудом узнал. Светлые волосы тебе идут больше. Но до сих пор помню твои черные лохмы. Качала ими из стороны в сторону. И прыгала… Юлька, ты помнишь, как ты скакала на мне? — спросил он и, слегка дотронувшись, нежно провел пальцем по тонкому носику девушки.
— Как я могу забыть? — изумилась она, отмахиваясь от него, как от надоедливой мухи. — Та ночь подарила мне Димульку. Главную ценность и смысл в жизни. Я себя другим человеком почувствовала, когда его в первый раз на руки взяла.
— То-то я смотрю, ты имидж поменяла. Все хотел спросить, что произошло в твоей жизни? — улыбнулся он и неожиданно заметил, как женщина внезапно изменилась в лице. Будто таблетку проглотила. И веселая непринужденность, только-только установившаяся между ними, испарилась, уступив место горечи и разочарованию. Признаться, Крепс и не понял ничего. Вот минуту назад болтали по душам, а теперь Юлька будто стену возвела.
«Что же случилось, Дима? — хотелось заорать ей. — Ты и случился со своим разможженным в хлам бедром. Может, и нужно было пройти мимо и жить дальше. Но я тогда подумала о тебе и малыше, дорогой. Одним махом решила все проблемы. Мне тогда этот вариант казался самым приемлемым. Ты получил все необходимое лечение, а мой сын ни в чем не нуждался. Не знал, каково ложиться спать голодным. Я согласилась на условия Валерочки. А ему, как известно, всегда нравились худенькие блондинки. Вон, мать до последнего изводила себя тренировками, все пыталась завлечь. Только отчиму больше нравилось свежее мясо, — с отвращением подумала она и внутренне содрогнулась, вспомнив крепкого старика, жадно щупавшего по ночам, забиравшегося под юбку, когда заблагорассудится. — Врагу не пожелаешь», — подавив вздох, поднялась она с постели.
— Ты куда? — изумился Блинников. — Только же болтать начали! Ну, Юль…
— Пойду, — попыталась ровно сказать. — Поздно уже. А на завтрак Димулька сырники попросил. Хочу встать пораньше, — придумала на ходу отговорку. — Да и нет смысла, Дим. Та ночь могла бы стать продолжением классного романа со свадьбой, но следующее утро навсегда развело нас. Ты это сразу понял, а я еще на что-то надеялась. С сыном я тебе позволю общаться, а вот про брак и нашу совместную жизнь даже не думай. Возвращайся к Алене, пожалуйста!
— Юль, — охнул он. — Ну подожди… Давай поговорим…
— Все бесполезно, Дим, — отмахнулась она и бросилась к себе в комнату.
Хотелось закричать. Завыть от отчаяния.
«Ты же любишь его, идиотка! Еще там, на кладбище, влюбилась!»
«Да, люблю, — самой себе ответила Юля. — А если Крепс все узнает? Он такое точно не простит. Всех собак на тебя повесит. Нельзя вам быть вместе. Не вздумай поддаться соблазну, — запретила она себе. — Потом огребешь по полной. И если Блинников вступит в отцовство, то где гарантия, что не заберет у тебя Димульку?»
Подавив плач, рвущийся из груди, Юлька тихо улеглась рядом с сыном. Залюбовалась маленьким мужичком, что, раскинув руки и ноги, мирно сопел и видел удивительные сны. Она осторожно поправила одеяло, откинутое в сторону крепкой ножкой. И, уткнувшись в подушку, расплакалась.
«Все имеет свою цену, — тяжело вздохнула Юлька. — Я заплатила по полной. Зато моему сыну повезло познакомиться с отцом. И Крепс, зараза, хоть и жалуется на больную ногу, но здоров как бык. Даже не комиссовали. А значит, я старалась не зря. Не зря терпела Валерочку эти пять лет. Но мне и в голову не приходило снова вернуться к любимому. Я расплатилась и ничего не должна. Нужно только решить, как жить дальше. Уехать в Прагу или на Гарду? Но Димулька уже привязался к отцу, так что далеко нам от него не уйти. Да и от себя не убежишь. Но зато Димку смогу изредка видеть. Хоть так… — всхлипнула она и, словно маленькая, утерла ладошкой слезы.
— Юль, — послышалось от двери, — ты почему ревешь?
«О господи, только этого не хватало! — всполошилась она и, усевшись на кровати, подслеповато глянула в темноту.
— Да все нормально, тебе показалось, — прошептала, моля бога, чтобы он ушел и не разбудил сына. — Я уже засыпала, — добавила, деланно зевнув.
— По-моему, ты врешь, — пробухтел Крепс, подходя ближе и усаживаясь около кровати на корточки.
— Мама плакала! — сонно воскликнул маленький правдолюбец и тут же полез к матери обниматься. — Мамочка, ты по дедушке Валере скучаешь или по Кляксе?
