а на некоторых девчонок спорили.
- И?
- Ну… это неприятно… Так ты на меня не спорил?
- Не спорил, - вновь поворачивает ко мне голову, - если бы я на тебя поспорил, Короткова, то спор бы уже выиграл.
Настала моя очередь усмехаться. Сложив руки на груди, вскидываю подбородок.
- Почему ты так уверен?
- Потому что, если бы передо мной стояла задача затащить тебя в постель, ты бы уже давно была там.
- Ты очень самоуверен, Гера, - заявляю я, замечая, как вспыхивает его взгляд.
Зря его так назвала?
- Даже не представляешь, насколько, Ра-я.
Демонстративно фыркнув, закатываю глаза.
- Ты не в моем вкусе, я бы никогда не стала с тобой… встречаться.
- Посмотрим… - слышу тихое бормотание.
Я не ослышалась? Он действительно это сказал?
- Тебе нужно уволиться из бара, - вдруг резко переводит тему.
- Не хочу я увольняться, мне нужна работа.
- Драить тарелки и бегать среди пьяных мужиков с голыми ляжками?
- Я Соню официантку заменяю, - зачем-то начинаю оправдываться, - как только она выйдет, я снова буду только посудомойкой.
- Это тяжелая работа для девушки, придется выбирать - или учеба или работа.
- Справлюсь…
- Вижу, как справляешься – засыпаешь на ходу, лекции пропускаешь.
- Ой, один раз только было…
- Иди ко мне работать, - говорит, повернувшись в мою сторону, - всего несколько часов в день после занятий четыре раза в неделю.
- Я не понимаю – в городе все уборщицы закончились или у тебя настолько плохая репутация, что на тебя никто работать не хочет?
- Ты согласна? – испытующе смотрит в глаза.
- Нет! – восклицаю эмоционально.
- Почему?
- Потому что я тебе не доверяю, мне не ясны твои мотивы.
- Какие мотивы ты ищешь? Я просто хочу помочь сироте. Что в этом необычного?
- Во-первых, я тебе не верю! – вырывается у меня, - а во-вторых, я не сирота, у меня отец есть!
- Да? И где он? Почему при живом отце ты жила в детдоме?
Как ни странно, насмешки или издевки в его голове я не слышу. Остановившись на светофоре, Герман, видимо приготовившись внимательно слушать, поворачивается ко мне всем корпусом. Я инстинктивно вжимаюсь спиной в кожаную обивку и опускаю глаза на сцепленные в замок руки.
- Он… он не знает обо мне.
- Как это?
- Так это! – нервничая, передразниваю я, - мама не сообщила ему о беременности… он уехал…
- И ты хочешь его найти? – Герман отводит взгляд, и машина плавно трогается с места.
- Да, хочу… и найду! Он уважаемый человек, при должности и с высшим образованием!
- Помочь найти? – вдруг предлагает Греховцев, и я мгновенно осекаюсь.
- Нет… Вернее, не сейчас… позже…
- Почему?
- Боже, почему ты такой любопытный?
И в этот момент происходит невероятное. Герман улыбается. Я впервые вижу, как он это делает! Будто солнце из-за туч выглядывает. Сначала обнажается ровный ряд зубов, а затем на щеках появляются ямочки.
Мое сердце от его улыбки кувырок делает. Забыв, как дышать молча им любуюсь. А ведь он красивый. Когда не говорит гадости и не смотрит с пренебрежением. В такого можно влюбиться…
Фу! Нет! Даю себе мысленную пощечину и, желая избавиться от наваждения, встряхиваю головой. Даже думать об этом нельзя. Никому нельзя доверять.
- Когда решишь его найти, обращайся.
- Спасибо, - буркаю невежливо.
Глава 7.
Соня не выходит на работу ни в следующую смену, ни через смену. Лара говорит, что еще один такой ее залет, и официантка будет уволена. Сказала это на планерке, выразительно глядя на меня.
Пришлось прикинуться тупицей, не понимающей намеков, потому что заменить Соню насовсем я сильно не хочу. Мне проще в мойке, наедине с собой и горой грязной посуды. Там, где нет сальных взглядов и грязных предложений.
Загрузив в посудомойку бокалы, принимаюсь за стопку тарелок. Очищаю их от остатков пищи и складываю в глубокую алюминиевую раковину, наполненную горячей водой с мыльным дезинфицирующим раствором. Чтобы они, не дай Бог, не разбились, приходится наклоняться достаточно низко, отчего мою поясницу каждый раз простреливает болью.
Скорее бы уже вышла эта Соня или какая-нибудь другая официантка вместо нее. Чувствую, силы мои уже на исходе. Сегодня всего шестой день, как я ее заменяю, а по ощущениям – будто уже год вкалываю на золотых рудниках.
Пока тарелки отмокают, отвлекаюсь на то, чтобы выпить полчашки крепкого кофе, иначе не доработаю. До этого уснуть не давала болтовня Валеры или Юлькиного Лехи. Сегодня в баре я одна, так что развлекать меня некому.
Доделываю всю работу к половине четвертого и, вызвав такси, иду переодеваться. Зевая во весь рот, натягиваю джинсы, надеваю ботинки и куртку, обматываю вокруг шеи шарф и выхожу на улицу. Громыхнувшая тяжелая железная дверь, очевидно, пугает ночных котов, потому что слева от себя я слышу неясный шорох.
Открываю боковой кармашек рюкзака, чтобы вытащить оттуда пульт от металлических жалюзи и в этот момент чувствую, как меня сбивает с ног налетевшее сзади тело.
Все происходит так неожиданно, что я даже среагировать не успеваю. Схватив за волосы, меня прижимают лицом к ледяному металлу двери.
- Попалась, сучка?
Боже… меня с кем-то перепутали! От ужаса подкашиваются колени, сердце проваливается куда-то в живот.
- Отпустите, - пищу жалобно, - вы обознались!
Рука, удерживающая мою шевелюру, грубо оттягивает голову и назад, а следом перед моими глазами появляется перекошенное злобой лицо.
Я узнаю его сразу. Это тот тип из-за четвертого столика, что клеился ко мне
