— А у нас и такие имеются?
— Все возможно. Только я понял вдруг, что ты та еще заноза, и с тобой легче дружить, нежели отбиваться.
— Значит, дружба, — заключила я. Сказать, что я была расстроена, это ничего не сказать. Хотелось, конечно, надеяться на что-то большее. И я еле проглотила ком, застрявший в горле, чтобы произнести эти два слова.
— Расстояние вытянутой руки, не ближе, — рассмеялся он. Я уже упоминала о его приятном гортанном смехе, который вызывал мурашки? О, да! И по-моему, слишком часто. Обменялись взглядами, вздохнули, почти одновременно. Нет, я не собираюсь себя ему навязывать, и все же. Почему так тяжело?
— Ты противоречишь сам себе. На мотоцикле я сижу сзади. А там знаешь ли, места не много.
— Назад идёшь пешком, — в шутку пригрозил он.
— Уж лучше я помолчу.
6
Меж нами — десять заповедей:
Жар десяти костров.
Родная кровь отшатывает,
Ты мне — чужая кровь.
Во времена евангельские
Была б одной из тех…
(Чужая кровь — желаннейшая
И чуждейшая из всех!)
М.Цветаева
Самое большое опасение, от которого я всегда себя старалась огородить — это френдзона. Оттого друзей мужского пола у меня практически никогда не было. Это страшно, когда внутри все разрывается от боли, когда ты постоянно подавляешь желание прикоснуться к человеку, а он об этом даже не подозревает.
О чем я? Все просто. Разумовский. Он свято уверовал, что я могу быть ему другом. Он перестал меня игнорировать. По утрам у нас были совместные пробежки, если оставалось время, он помогал мне отрабатывать удары на лапах и макиварах. И даже занялся моей растяжкой. В течении дня мы прекрасно общались, конечно, не затрагивая личные темы. А вечерами вывозил меня на прогулки. И кстати, та самая заброшенная водонапорная башня стала у нас излюбленным местом.
Выяснить через интернет о его прошлом у меня не получалось, так как скорость здесь была черепашья, поэтому пришлось напрямую спросить первоисточник.
— Почему ты бросил бои? На сколько я знаю, ты был достаточно успешен.
— Ты правда не знаешь? — удивился Разумовский.
— Стала бы я тогда у тебя спрашивать.
— Авария. Просто авария которая привела меня в жуткую депрессию. А я на тот момент думал, что меня ничто не сможет сломить. Виноват был не я. Ехал с тренировки, готовились к чемпионату, поэтому был выжат, как лимон. А тут на встречу выскакивает минивэн. Реакция из-за усталости запоздалая, поэтому девочка, которая была за рулём, попала под колеса «крузака», который я водил на тот момент. Я в кювет, потому что пытался спасти водителя, но в итоге оказался на операционном столе. А девчонка отправилась в морг.
— Из-за неё депрессовал?
— Во-первых, пусть и не по моей вине, но погиб человек. А я был к этому причастен. Во-вторых, после долгой реабилитации, на которую ушли почти все заработанные мною деньги, врачи мне запретили драться.
— И ты вернулся?
— Не сразу. Стыдно даже признаться, но я много пил какой-то период, потому что считал, что потерял смысл в жизни. Потом мама заболела, и я решил, что пора перестать себя жалеть. Приехал домой. А тут все по-другому. Не так, как я привык в Москве. Тихо, спокойно, жизнь никуда не спешит. Сам не заметил, как согласился работать с Петровичем. Он искал ещё одного тренера для детей, вот я и решил, что пора менять жизнь. Только у него условие, когда он берет на работу — вне стен зала никаких драк. Хочешь выяснить отношения, добро пожаловать на ринг, но всё остальное — это увольнение.
— Так вот почему он тогда был такой злой.
— Но ты решила меня спасти своим лжесвидетельство.
— Но ведь помогло, — была я настроена оптимистически.
Повисла пауза, которая сопровождалась молчанием. Блин, мне даже молчать с ним было комфортно, хотя он и держал некую дистанцию. А лезть в личное пространство человека просто так и навязываться я не могла.
Взять хотя бы ту самую мою соседку Дашу, которая облюбовывала Разумовского, видя во мне страшного врага. Вот она чуть ли не предлагала себя, старалась выставить все свои прелести напоказ, постоянно крутилась рядом, пыталась завести разговор, незначительными манипуляциями пыталась обратить на себя внимание. И это при том, что она не знала о наших утренних пробежках и тренировках. А вот когда узнала…
— Ты не боишься, что он тебя отошьет? — поинтересовалась она всё ещё сонным голосом, когда я стягивала с себя футболку, в которой бегала в это утро.
— Ты о чем? — сделала я вид, что совсем не понимаю о чем речь.
— О том, что Разумовскому ты быстро надоешь. Тем более, что у него есть с кем спать.
— Даш, он всего лишь мой тренер, — попыталась придать голосу безразличие. Не говорить же ей, насколько это меня задело. А ещё рвался вопрос «Кто она?».
— Ну-ну, — скривила соседка недовольно рожицу.
— Ой, ты так и скажи, что в прошлом году тебе так и не удалось его трахнуть, — хмыкнула Инга, присаживаясь на кровати. — Вот ты и бесишься.
— Не мели чепухи, — обиделась Даша. А я почему-то злорадствовала. Вот эти новости были, действительно, приятные. И заверить ее в том, что меня она обвиняет голословно, я ее могла. Или просто мне не хотелось.
Вообще, я давно перестала обращать внимание на мнение окружающих. Я давно научилась принимать себя и любить без каких-либо правил и ограничений. И только после этого осознания до меня доходила истинная сущность вещей. Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ ДРУГОМ. И если я не могу себе сейчас позволить быть с тем, кто мне действительно нравится, в кого я влюблена, а возможно, до сих пор люблю, то я разочаруюсь в той Божене Барышниковой, которую знала все эти годы. И это не каприз, не проблема, которыми обычно занимался папа. В этом вопросе он мне точно не помощник.
— Знаешь, Даш, это все твои проблемы. Я его не клеймила, не кольцевала, так что путь абсолютно свободен. А если тебе может помешать такая соперница, как я, значит в пору усомниться в своих женских качествах и немного спустить свои амбиции на землю. И тут ни я, ни, слава Богу, Инга тебе не помощники.
Взгляд у неё был бешенный, я даже подумала изначально, что нужно будет защищаться. Но ведь тот, за кого вдруг начался этот спор, меня кое-чему научил за это время. Поэтому я все же рассчитывала, что с Дашей я смогу справиться, если она вздумает добиться моего отступления силой. А она могла, наслышаны. Господи, я решила драться за мужика. До такого я ещё в жизни не опускалась. Почему-то всегда казалось, что мужчины должны драться за девушку. Это все побочные действия феминизма, который бодро вышагивал по планете несколько десятков лет. И это все же было лучше, нежели брак по принуждению, когда своего будущего мужа ты видишь впервые только на свадьбе. Или возьмём Индию, где к мужу нельзя обращаться по имени и смотреть в глаза. Нет уж! Лучше побороться за свое счастье. Только вот как узнать, где оно, чтобы снова не ошибиться.
И так! Дни бессовестно утекали, и я пока не знала куда и зачем. Да и вообще, я потеряла счёт времени и ахнула, когда поняла, что у меня остались последние три дня в лагере. Вот так это все пролетело быстро и практически незаметно. Это вначале было тяжело, а теперь. Теперь у меня была кучка поклонниц в лице моих подопечных, которые мотивировались моим стремлением быть лучше, чем та, что мы имели на данный момент. Я стойко справлялась со всеми испытаниями в наших соревнованиях, могла выслушать любую девочку и дать совет. Ну, а что? Во-первых, я психолог, во-вторых, сама когда-то была подростком, в-третьих, я поняла, что мне нравится общаться с подростками, несмотря на все эти утверждения про переходный возраст. Важен подход. Ведь так? Даже те девочки, которым я была поперек горла, вдруг увидели во сне подругу. И я твердо решила после всего этого, что буду окружать себя только теми людьми, которые не вызывают у меня негативных эмоций. Но пока не все в этом обещании было гладко. Например, Даша.
