в плотный замок. Хороший у меня друг — самый лучший. И отцом он будет отличным.
— Только пол не говорите! — вскрикиваю я, когда Жукова показывает нам лицо, животик, ручки, ножки и пальчики нашего ребенка.
Доктор понятливо кивает, шутливо прикусывает язык и не упоминает о том, кто сидит в моем животе.
— По УЗИ никаких отклонений нет. Есть однократное обвитие пуповиной, но это совершенно не проблема. Я буду помнить об этом, и контролировать в процессе родов. Когда головка ребенка покажется на свет — тут же сниму петлю.
Меня впервые окутывает паника, но не за себя, а за ребенка. Сейчас, когда мне сказали про обвитие, на ум сразу же пришло самое страшное — ребенок может задохнуться во время родов. И что я тогда буду делать без него? С мыслью о том, что скоро стану мамой я плотно срослась. В доме Воронова приготовлена детская, шкафы забиты одеждой и мне иногда кажется, что мы открыли собственный магазин детских товаров.
Воронов кидает на меня свой твердый уверенный взгляд. Черные глаза смотрят с укором — мол, некогда тут нюни разводить, все хорошо будет, и я тут же успокаиваюсь, послабляю хватку и делаю глубокий вдох. Надеюсь, доктор знает что делает.
— Роды партнерские? — спрашивает Жукова и заполняет обменную карту.
В тот момент пока я мнусь с ответом, Даня чётко отвечает «Да». И внутри меня разливается непривычное тепло, которое пробирается от самого сердца прямиком по венам — он не оставит меня в одиночестве с самым большим моим страхом за последние десять лет.
Доктор проводит короткий инструктаж, во время которого я понимаю — при любых незначительных признаках приближающихся родов звонить ей.
Мы выходим из здания роддома, все еще не размыкая рук. На улице теплый апрель — мое любимое время года. На территории госпиталя офигенно красиво и хочется как можно медленнее идти к парковке, чтобы вдоволь насладится зеленью, красными тюльпанами и нарциссами.
— Здесь просто нереальная красота, — произношу и смотрю на Воронова.
Он сегодня какой-то загадочный и немного напряженный. Смотрит куда-то вдаль, а я непроизвольно любуюсь им, представляя, каким родится наш ребенок. Будет похож на меня или на него? Если мальчик будет похож на Воронова, боюсь, что вырастет еще один покоритель женских сердец. Я же помню, сколько девчонок страдало по нему в школе.
Когда мы подходим к парковке, лицо Даниила напрягается сильнее. Кадык на его шее нервно дергается, а глаза наливаются чернотой.
Я перевожу свой взгляд прямо и замечаю на парковке Андрея, который стоит, облокотившись о капот собственной машины. Если бы я не знала Даню, то прямо сейчас подумала бы, что он ревнует. Но я знаю его хорошо, даже слишком и точно уверена, что это не ревность — просто Воронов терпеть не может Андрея, каждый раз обзывая его смешными прозвищами.
— Совсем забыла — я обещала с ним пообедать сегодня, — смотрю на Даню с каплей вины и наблюдаю за реакцией.
— Все хорошо, дорогая, — нарочно громко произносит Воронов. — Развлекайся.
Я размыкаю наши руки и иду в сторону автомобиля Андрея.
Он принарядился сегодня — в белоснежной рубашке с закатанными рукавами до локтя, черных брюках с тонким кожаным ремешком. Кажется у него новая стрижка, потому что светлые волосы на висках стали чуть короче, чем на макушке.
Я останавливаюсь в ста метрах от него и впервые задумываюсь, почему он не ушел, когда я сообщила ему что жду ребенка от другого мужчины? Я рассказала всё как есть, не тая — что буду жить с Вороновым под одной крышей, буду растить и воспитывать совместного ребенка на равных. Но Андрей не струсил, не убежал, поджав хвост, не отрекся и не проклял. Сказал, что раз с Даниилом у нас все не по-настоящему, то он вполне согласен встречаться со мной. И самое главное ждать, когда я смогу вести активную и насыщенную жизнь.
Ускоряю шаг, попадаю в его объятия и, встав на носочки, целую в щеку. От Андрея приятно пахнет мятной жвачкой и туалетной водой с нотками табака.
— Здравствуй, Дина. Я заждался.
Он открывает дверцу автомобиля, помогает забраться на переднее сиденье. Из окна чётко вижу Даню, который достав мобильный телефон, оживленно разговаривает с собеседником и слегка улыбается, хотя только что шел рядом со мной хмурый и нелюдимый. Почему-то меня пронзает догадка, что он общается с девушкой. И почему-то от этой догадки мне становится не по себе — хотя почему бы и нет? Мы вольные люди, и можем встречаться с кем захотим…
- Как все прошло? — спрашивает Андрей, прерывая мои мысли.
Мы покидаем парковку и движемся в сторону города. В салоне прохладно и я кутаюсь в кофту, интуитивно пряча живот.
Андрей никогда не спрашивал меня о ребенке, делая вид, что между нами нет никакой преграды. Но почему-то сейчас интересуется, как прошла встреча с доктором.
— Все прошло хорошо. Даня изъявил желание присутствовать со мной на родах, чему я очень рада, — я вижу, как пренебрежительно дергается лицо Андрея, и понимаю, что сболтнула лишнего.
— Я присутствовал на родах своей бывшей жены несколько лет назад, — откровенничает он. — Могу сказать, что это зрелище не для слабонервных людей. Не знаю, что послужило тому виной, но после партнерских родов у меня с бывшей женой было все стабильно плохо в интимной жизни. Ну ты понимаешь, да? — Андрей переводит на меня свой взгляд и усмехается. — Хотя у вас с Даниилом и так не намечается интимных отношений… Так что я даже рад, если у него вдруг перестанет на тебя стоять. Иначе изведусь от ревности, детка.
Андрей смеется и кладет свою ладонь поверх моей руки, по-свойски сжимая ее.
Даниил.
Провожаю взглядом отъезжающий «Мерседес» Андрея и замечаю в окне его наглую рожу, которая смотрит на меня взглядом победителя. Тычу этому мудаку средний палец и достаю телефон, который звонит уже в третий раз за последние пять минут. На дисплее высвечивается номер помощницы, которая атакует меня звонками, потому что у нас в офисе сидит Мамонтов и соблазняет её своими пошлыми приемчиками.
— Еду, Лиля, уже еду.
Приезжаю на работу аккурат под окончание обеденного перерыва. В кабинете, развалившись в моем удобном кресле, сидит Иван собственной персоной.
— Ну как? Мне
