вдогонку.
Меня окутывает животный страх. Я выбегаю из подъезда в носках, потому что не успеваю обуться. Мчусь вдоль сквера, заворачиваю за угол и забегаю в первый попавшийся открытый подъезд. Поднимаюсь на верхние этажи. Стою, не в силах набрать в легкие побольше воздуха. Даже пошевелиться боюсь.
Кажется, пронесло. Вдруг слышу, как в рюкзаке вибрирует телефон. Наверное, тетка звонит. Сползаю по стенке и беззвучно плачу. Слезы текут рекой.
Телефон так и не замолкает. Вынимаю его из бокового кармана и растерянно пялюсь на экран.
— Да — принимаю вызов, пытаясь подавить сдавливающие горло спазмы.
— Ты сообщения читаешь вообще, Томилина? — рявкает Кетлер.
— Не успела — стараюсь говорить спокойнее, но неожиданно всхлипываю.
— Ты чего там? Плачешь что ли? — немного смягчает тон Кетлер.
— Нет, все нормально.
— Ладно. Короче, мне завтра после уроков по делам нужно будет отъехать, ты часов в шесть сможешь? А то у меня еще планы есть.
— Не знаю, наверное, смогу — говорю запинаясь.
— Мне без «наверное» нужно знать, Томилина — раздражается Кетлер, отчего слезы подкатывают к горлу очередной волной.
Я опять всхлипываю.
— Томилина — встревоженно говорит Кетлер. — С тобой все в порядке?
— Да, в порядке, завтра в шесть я смогу, спасибо — тараторю и скидываю вызов.
Спускаюсь вниз на лифте и выхожу из подъезда. Набираю несколько раз Осипову. Но та, как обычно, трубку не берет. Вечно у нее телефон на беззвучном. Оставляю сообщение, но опять глухо. Сижу во дворе незнакомого дома и пытаюсь сообразить, что делать. Ноги дико замерзли, потому что пришлось снять мокрые носки, и я осталась в одних ботиках.
Решаю идти к ней домой, но как только добираюсь, вижу, как Таня выходит из подъезда за руку со Стафом. Окликнуть не решаюсь. Вдруг он, наконец, позвал ее на свидание, а ту я со своими проблемами.
Так и стою посреди тротуара с повисшим на плече рюкзаком. Звонить больше некому. У меня совсем нет больше друзей, родственников и даже знакомых, у которых я могла хотя бы перекантоваться хотя бы одну ночь.
Денег на карточке рублей триста, даже на хостел не хватит, а банки уже не работают, да и паспорт я второпях забыла. Мне до безумия холодно. Ветер прокрался под куртку. Уши без шапки заледенели. Я в бессилии рычу и падаю на ближайшую лавку, отдавая волю слезам.
Тут пиликает телефон, оповещая о сообщении.
Кетлер: «Понимаю, что уже ночь, но я оказался возле твоего дома, можешь выйти?».
Смотрю в ступоре на экран. Он, что? Около моего дома? А вдруг его тетка увидит и вспомнит?
МАКС
Jxdn — pray
Не дождавшись ответа, набираю ее номер, а сам смотрю на окна квартиры, в которых горит свет. Гудки, гудки… Сжимаю руль сильнее. Чувствую себя последним идиотом. И зачем я поперся среди ночи к ней? Да еще и любимую тачку отца забрал.
Вдруг слышатся тихие всхлипы.
— Привет — шмыгает носом. — Макс, уезжай, пожалуйста, и не вздумай подниматься ко мне домой. Меня там нет.
— А где ты? — кусаю губу. — С кем?
Судорожно выдыхает.
— Я у Осиповой. Уезжай, пожалуйста.
На заднем фоне послышался лай собак, и девчонка резко взвизгивает.
— Черт, Томилина, что там у тебя? Ты где? — начинаю психовать.
Слышу, как она рвано дышит, будто бежит куда-то, а затем отключается.
— Твою мать! — ударяю по рулю. Выхожу из машины, хлопая дверью.
Куда бежать? С ней, определенно, что-то случилось. И почему она просит не подниматься в квартиру.
Тут неожиданно звонит телефон. Принимаю вызов.
— Макс — пищит Томилина. — Помоги, пожалуйста. Здесь собаки, они окружили, и мне не выбраться — всхлипывает. — Пожалуйста — начинает плакать.
Прыгаю в машину и завожу двигатель.
— Где ты?
— Не знаю, недалеко от дома Осиповой. Здесь частный сектор — слышен лай собак, их там, похоже, целая стая. — Помоги, Максим!
— Интернет есть? Скинь геолокацию.
— Ага, сейчас — удерживает вызов. — Все, скинула, только побыстрее, пожалуйста.
Открываю сообщение.
— Сейчас буду, здесь недалеко — успокаиваю Томилину, при этом сам на взводе.
Дергаюсь с места и гоню на всех парах, пока не добираюсь до частных домов. Сбавляю скорость, объезжаю здание бывшей кафешки с обратной стороны и тут же замечаю темную фигуру Томилиной, затаившейся за железной решеткой, которую окружила стая из пяти собак.
Сразу же выключаю фары, чтобы не привлекать их внимание и обдумываю, чем разогнать псов. Замечаю недалеко от машины длинную палку толщиной с черенок от лопаты. Тихо выхожу аккуратно прихлопнув дверь, подкрадываюсь к палке, сжимаю крепче и направляюсь к собакам.
Разгоняю стаю, размахивая перед собой палкой, и подбираюсь к решетке.
— Давай сюда! — кричу Томилиной.
— Ага — пищит Рита, ловко залезает на сетку и перепрыгивает на мою сторону.
Хватаю ее за руку, и, разгоняя собак, осторожно пятимся к машине. Псы замирают, оскалившись на нас, и наблюдают, готовые набросится в любую секунду. Я и сам немного очкую, но Томилиной стараюсь не показывать, потому что та дрожит, как кленовый лист, даже зубы стучат.
Быстро забираемся внутрь автомобиля, завожу двигатель, освещая фарами стаю.
— Спасибо — Томилина немного расслабляется, пока я дышу, как паровоз, стараясь успокоиться. — Разве права не с восемгадцати дают?
Игнорю ее вопрос. Сейчас вообще не до этого.
— Какого черта ты там забыла посреди ночи, Томилина?
— От Таньки домой шла, а там эти, как набросятся. Я не ожидала — трет пальцами глаза и склоняет голову вперед.
Осматриваю ее. Волосы всклокочены, расстегнутая куртка, из-под которой виднеется футболка, растянутые серые штаны с котятами, больше похожие на домашние или пижаму. У нее такой вид, будто она только что из постели вылезла и накинула куртку с ботинками. Что-то тут нечисто.
Достаю с заднего сидения бутылку с водой и протягиваю ей. Томилина трясущимися руками отвинчивает крышку и жадно пьет.
— Тебя домой? — спрашиваю, а сам наблюдаю за реакцией.
Она вскидывает на меня взгляд, полный шальной тревоги.
— Нет, не туда — поджимает губы. — Не мог бы ты меня добросить до Восточного вокзала?
Приподнимаю брови.
— Зачем тебе туда? Что у тебя случилось?
— Ничего не случилось! Отвезешь или нет?
Дергаю плечом.
— Нет — отвечаю спокойно.
Томилина тут же хватается за ручку.
