Поток тут же подхватывает меня и несёт вниз по течению, я выныриваю, меня больно мотает по камням, я пытаюсь зацепиться хоть за что-то, глотнуть воздуха, но у меня ничего не получается.
– А-ли-са, – слышу голос Ника.
О боже, он тоже в воде, плывёт ко мне, борясь с бешеным течением. А потом меня бьёт головой о камень, и я теряю сознание.
Честно сказать, тогда я думала, что жизнь моя закончена. Но когда через какое-то время я открыла глаза, то увидела перед собой Никиту. Было темно, нас освещало только пламя костра. Не знаю, как он сумел его развести.
Осматриваюсь, мы в палатке из каких-то веток или это камыш? Посредине тлеет костёр, я укрыта одеялом. Откуда Ник всё это взял?
Никита смотрит на меня внимательно.
– Алиса, ты очнулась? – в его тоне сейчас нет насмешки, пренебрежения и всего того, что так бесило меня раньше. – Ты как? – только беспокойство и ещё что-то такое…
– Нормально, – пробую подняться, плечо болит и голова. Морщусь.
– Лежи, тебя здорово приложило о камни.
– Ты меня спас?
– А что мне оставалось делать? – усмехается он. – Угораздило же вас.
– Спасибо, – шепчу растерянно. – А мы где?
– А хрен его знает. Нас отнесло довольно далеко, пока я сумел тебя выловить и добраться до берега. Вот, повезло напасть на деревню каких-то староверов.
– Староверов?
– Ну не знаю, как они правильно называются, но как я понял, это община людей, которым в кайф жить вдали от цивилизации.
– Они помогли нам?
– Да, вот, выделили до утра палатку и дали немного еды. Садись, я тебя напою чаем.
И такой вкусный был тогда этот чай. А между нами как будто рухнули барьеры, которые мы сами выстраивали. Мы впервые разговорились по душам с Ником. Он рассказал о своём детстве, а я о своём. У нас было много общего. Он рос без отца, а я фактически без матери. Я любовалась им в свете костра. Такой он был красивый, притягательный, харизматичный. От мальчишеской улыбки захватывало дух. А потом я заметила, что на меня он смотрит с не меньшим трепетом, и мы потянулись друг к другу сначала душами, а потом телами. Мы целовались до утра, смеялись, разговаривали и снова целовались.
Нет, наш первый секс случился немного позже. Всё же у меня тогда сильно болела рука и нога. Но в ту ночь между нами зародилось большее, чем секс. Мы открылись друг другу душами, а это намного интимнее и роднее…
Так мне казалось тогда.
После той ночи наши отношения уже никогда не были прежними. Вернувшись домой, Никита впервые за долгое время остался ночевать в родительском доме. А ночью он пробрался ко мне. И так делал потом почти каждую ночь.
И я не понимаю, что могло заставить его так измениться. Я знаю, как больно он может жалить, когда хочет защититься, но как он мог забыть, что от меня защищаться не нужно? Я не верю, что он притворялся всё это время, что со мной он только играл.
Что же случилось с ним? Игнат прав. Не знаю, поможет мне это или убьёт окончательно, но я хочу понять!
– Игнат, – зову я друга. – Я решила. Я пойду с тобой!
А потом были поиски самых жутких нарядов, какие я только видела. Мы с Игнатом перевернули несколько интернет-магазинов, с трудом нашли подходящие к тематике вечера.
– Как я выгляжу? – поворачиваюсь к другу.
– О господи! – хватается он за сердце. – Ужасно, Алиса. Но это то, что нужно.
Грустно улыбаюсь себе в зеркало. Образ у меня говорящий – мёртвая невеста. Белое платье, местами испачканное кровью, совершенно белое лицо, подведённые чёрным цветом стрелки, синяки под глазами, жуткие тени, парик.
Игнат сегодня изображает зомби, и вместе мы смотримся просто ужасающе.
– Там точно все будут такие? – уточняю я.
– Совершенно. Думаю, будут и похуже. Так, ты всё запомнила? От меня не отходишь, держишься всё время рядом.
– Да, я запомнила. Пошли.
Марк Адамович не в восторге от нашей затеи, точнее, он категорически против. Когда мы появляемся в гостиной, тоже хватается за сердце. Ему вообще сложно понять все эти молодёжные тренды, но он смиряется с неизбежным. Не позволяет нам ехать на такси. Сам везёт в ночной клуб и обещает ждать нас на парковке столько, сколько нужно.
– У меня тут икона в машине и крестик, надеюсь, они меня спасут, – умудряется даже пошутить он на прощание.
И вот мы на месте, тяжелая музыка отбивает бешеными басами, народ уже колбасится вовсю. Да уж, жуткая толпа мертвецов, вампиров, зомби.
– Игнат, – хватаю я друга за руку, – а как мы найдём здесь Никиту?
– Очень просто, – усмехается друг своим “окровавленным” ртом. – Вон он. За вип-столиками.
Давление моё резко подскакивает, сердце начинает учащённо биться. Вижу его. В белоснежной рубахе, расстёгнутой на груди, чёрном плаще, волосы зачёсаны назад. Бледная кожа и клыки вампира. Какой же он красивый, невольно проскакивает мысль. Тут же одёргиваю себя.
Красивый, а ещё он предал тебя с твоей лучшей подругой, выгнал из дома и вообще… Очнись, Алиса!
Вздёргиваю повыше подбородок, иду вперёд под руку с Игнатом. Он проводит меня в вип-зону.
– Всё, малая, я пошёл. Давай.
Мы с Игнатом расходимся, он идёт прямо к Никите, а я незаметно присаживаюсь за соседний столик. В вип-зоне музыка так не орёт, здесь территория для расслабления, поэтому мне прекрасно слышен весь разговор.
– Ну что, нашёл себе невинную жертву, – хлопает Игнат по плечу Ника. – Кровушки напился?
– Появился, зомбак недобитый! – улыбается Никита. – Кровушку всю тебе оставил. Что, бить будешь? – подставляет Игнату лицо.
– Да сдался ты мне. Ещё последние мозги выбью, совсем дурачком станешь.
– Здорово, раньше в нашей компании ты был сильный, а я умный.
– Да, мне тоже кажется странным, что ты так резко отупел, – подкалывает его Игнат.
– Слушай, Игнасио, не беси, хорошо? Давай к делу.
– Давай. Ты хотел поговорить? О чём? – усаживается за столик Игнат.
– Ты знаешь, где Алиса? – от этого вопроса сердце мое сбивается с ритма.
– Подожди. Как ты сказал? Алиса? – наклоняется немного вперёд Игнат. – Мне не послышалось? Не ты ли несколько дней назад просил при тебе не произносить имя этой сучки?
– Игнат, я задал вопрос, – рычит Никита.
– И зачем она тебе? – мне сейчас тоже очень интересно, зачем он вспомнил обо мне. «Сучка» я значит, да? Обиженно вздрагивает внутри.
– Да так. Есть парочка вопросов, – отвечает уклончиво Ник.
– Ну, после того, что ты устроил, она с тобой разговаривать не станет, – холодно улыбается друг.
– Хорошо, тогда ты мне объясни, что там за история была с побегом из свадебного салона?
– О, а ты откуда знаешь? – удивляется Игнат.
– Неважно. Так что? Поссорились они с Артёмкой, перестал он её удовлетворять или как? – ледяным тоном интересуется Ник, а меня аж подбрасывает от таких намёков. Это он что имеет ввиду?
– Ты, Никита, конченный долбозвон, – невесело усмехается Игнат. – И я не понимаю, как с тобой говорить при таком раскладе.
– Хорошо, не будем об Алисе, – переводит вдруг тему Никита. – Скажи мне лучше, как ты умудрился влезть в телефон Волынского? Я забыл тебя за это поблагодарить, кстати.
– Ну вот, я же говорю, долбозвон, – усмехается Игнат. – Благодарить за эти записи ты должен не меня, а ту, которую выгнал ночью на мороз, – режет он. А у меня всё сжимается внутри от воспоминаний той ночи, подступают слёзы.
– Мля, дружище. Прекрати, а? Ты можешь нормально сказать, – психует Никита. – И я не выгонял её на мороз. В смысле, мы же не в джунглях живём.
– Да знаешь, Ник, может, в джунглях было бы безопасней. Там хотя бы не холодно. А ты выгнал на мороз ночью девчонку в ужасном состоянии, зная, что ей некуда идти.
– У неё жених есть, – агрессивно вздрагивает лицо Никиты. – А я ей не нужен, как оказалось.
Интересно, с чего такие выводы? Мне хочется встряхнуть его, спросить за всё, залепить пару пощёчин, но я держусь. Зажмуриваюсь и слушаю тихо, стараясь не выдать своего присутствия.
