Спокойно. Просто спокойно, сдвинув ноги, я продолжила пояснять. Просто расскажи тему, ты ведь это знаешь, плевать, что практики преподавания давно не было.
—Это то, что происходит регулярно, да? —Демид наклонился к моему уху и прошептал низко. А я сжала ладонь в кулак, понимая, что мои мозги сейчас расплавятся от его рокочущего голоса, что обволакивает меня со всех сторон.
—Каждый день, месяц, год, — Данька потянулся за карандашом. И мой взгляд скользнул к натянутым мышцам. Я подтянула пальцы ног и слегка напряглась во всех нужных и ненужных местах.
—Ммм, что мы делаем каждый день?
Ощущая прилипший к щекам жар, я сипло ответила:
—Да.
А затем Демид поддел мой подбородок и посмотрел внимательно, ощупывая большим пальцем кожу лица.
—Как понять, что это именно то время, если нет слова «каждый» и так далее?
Вглядываясь в чернущие глаза Демида, я понимала одно: кажется, все правила выветрились из головы.
—Лапы убрал, — Данька настойчиво развернул меня к себе, наклоняясь ближе к лицу.—Лен, тут вопрос серьезнее, как этот звук долбанный произнести, Васька мне все мозги за… с этим, ну этот типа ЗЭ, но типа не ЗЭ, — ухмыльнувшись, парень изогнул черную как смоль бровь.
Демид на фоне ругнулся, пока я ловила странные импульсы внизу живота, они плавно расползались все дальше и дальше, погружая меня в пучину нездоровой реакции на парней. Особенно меня пугала реакция на неправильное произношение, от него по телу шла предательская дрожь.
—Язык, бля, высунь, умник, — Демид заржал, а я начала смотреть на то, как Данька просовывает язык между зубами и пытается…что он пытался сделать вообще?
—Не сжимай, — вырвалось у меня. —Легко придави и выдыхай. Легко. Только кончик, — наблюдая за Данькой, я понимала, что смотрю на него не так, как может смотреть репетитор на своих подопечных, ой не так.
—Слыш, у тебя кончик как середина кабачка, епта. Не льсти себе, а? —Демид опять вставил пять копеек, а я покраснела, понимая, что речь сейчас далеко не о произношении шла. Парень схватил меня за руку, обращая внимание на себя.
—Сам-то далеко от меня ушел? Ну как произнеси эту «ш» плюс «с», не «с» и не «ш». Давай-давай, гений, блядь, — Данька толкнул ученик в сторону брата, а потом перевел горящий взгляд на меня.
Губы его без остановки подрагивали, а желваки ходили ходуном. Ситуация накалялась. Увидев, что брат держал меня за руку, этот тоже решил не отставать. Теперь обе мои ладошки покоились в огненной лаве.
—Успокоились оба, иначе никакого урока дальше не будет.
Это фраза подействовала как надо, потому что братья собрались, насупились, но замолчали. А я смогла наконец-то глубоко вдохнуть и показать, как именно надо произносить эти звуки.
Конечно, сказать, что чувствовала я себя неловко — это ничего не сказать. В голове происходил полный кавардак, язык деревенел, зато скачущие эмоции били через край безумным потоком.
Я встала, отошла от стола под тщательным наблюдением Авраменко, отвернулась от них и глубоко вздохнула, прикрыв глаза.
—С вами просто невозможно находится в одном пространстве. Вы как дети малые! Сколько можно ссориться уже?! Вам что, пять лет?!
За спиной не слышно было ни звука, зато я распалялась сильнее и сильнее.
—И хватит уже вести себя как детсадовцы. Вы меня разрываете на части тут! — топнув ногой, я скрестила руки на груди, ощущая, как холодок пробегался по спине. Все инстинкты вдруг обострились: дыхание стало рваным, когда я ощутила ладони на пояснице. Вздрогнув, я даже не успела обернуться, как вкрадчивый голос донесся до уха с одной стороны, а затем утробный и рокочущий с другой.
—Тшш, не нервничай, — горячие губы скользнули по шее вниз, обводя каждый позвонок.
Задохнувшись от такой близости, я даже не сразу поняла, кто это был, кто коснулся меня первый. Моментально заложило уши, казалось, давление скакнуло с такой силой, что меня разорвет изнутри на части, конечности вдруг стали холодными.
Открыть глаза казалось абсолютно невыносимой задачей. Взглянув вниз, я распознала мощное тело Даньки слева. Большие ладони водили по позвоночнику вниз, а затем скользнули под футболку и перетекли на живот, разливая дрожь по телу.
Я ощущала, как колени подкашиваются, превращаясь в желе. Но вместо очевидной реакции — бежать, я лишь заскулила и попыталась оттолкнуть от себя руки, тянущиеся ко мне с двух сторон. Сводящие меня с ума, заставляющие покрываться испариной, дарящие странное упоение моментом.
Нет. Я не должна. В глазах защипало, я заскулила и, схватившись за руку Демида, попыталась оторвать ее от себя, пока мое тело уворачивалось от касаний Даньки.
—Нет.
—Почему нет, малышка? — Данька обошел меня спереди, коснувшись носом моего, а затем опалил горячим дыханием обветрившиеся губы. Мои глаза намертво приклеились к подрагивающему кадыку, не в силах подняться выше. Нет, я не смогу, не смогу посмотреть на него. Мне надо бежать.
—Потому что я не игрушка для постельных утех.
—Глупости, ты просто наша. Наша. Маленькая девочка, — Демид зарылся в мои волосы двумя руками, оставляя смазанные поцелуи на плече. Застонав не то от боли, не то от этих губ, дарящих чистое наслаждение, я снова попыталась отстраниться, но Данька уперся одной рукой в мою грудную клетку, а второй поддел подбородок, заставляя смотреть на себя.
—Ты наше все, Ленок, и никуда уже не денешься. Никогда не денешься. Очень сложно противостоять тому, что в нас загорается в твоем присутствии. И даже когда тебя нет, выкинуть из головы невозможно. Невозможно так сильно желать тебя и не сметь коснуться, малыш, — столкнувшись лбами, я дышала Данькой. Его воздухом, что вырывался из пухлых губ. А со спины на меня давил Демид, оставляя жалящие поцелуи на лопатках.
—Ты наша, малыш, — прошептал он, приподнимая расстегнутую на пару пуговиц блузку и проводя пальцами по позвонкам. Мягко, невесомо. —Так что там с произношением? Как правильно? Так? — я ощутила порхающие поцелуи, а затем слабые укусы. После каждого укуса было мучительно нежное поглаживание языком. Укусил. Слизал. Еще и еще.
— Тихо, девочка, тихо, не бойся, хорошая, наша, — снова послышался шепот, тихий, проникающий в сознание, обволакивающий.
Демид прижался ко мне со спины, обнимая, поглаживая, сжимая, пока я неотрывно, словно завороженная, наблюдала за Даней, аккуратно расстегивающим свою рубашку, являя голый торс.
Отвести взгляд, нужно отвести взгляд, так нельзя.
Что я делала?
— —Малыш, ты чего напряглась? Нам понравилась тема произношения. Покажи еще раз …— я не слушала, не внимала, только чувствовала шершавые пальцы Демида, бесцеремонно скользнувшие под пояс джинсов. И не было сил оттолкнуть, не было сил воспротивиться жестким, причиняющим легкую, но такую нужную боль, движениям.
Кровь мгновенно хлынула по венам с ускоренной силой, сердце зашлось в бешенном ритме. Господи, что творили эти пальцы? Я прикусила губу и застонала, откинулась на грудь своего мучителя, задыхаясь от ощущений, теряя связь с реальностью.
— Куда там надо язык сунуть? Между зубами, да? — Даня, шагнув ближе, коснулся носом моих распахнутых губ, оставил нежный поцелуй на подбородке, продолжая шептать.
Широкие бедра парня грубо уперлись в мои, Демид синхронно повторил движение за братом. Прижатая с двух сторон, заблокированная в плену рук и тел, я сгорала, плавилась, таяла, каждой клеточкой своего тела ощущая невыносимый жар. Из груди вырвался протяжный стон.
— Красиво звучишь…
Губы Демида спускались ниже по шее к позвонкам. У него они жесткие, сухие, жалящие — сейчас обжигали тонкую кожу, в то время как нежные, легкие, порхающие поцелуи Дани создавали такой яркий, такой необходимый в данный момент контраст.
Зализывая невидимые раны, оставленные братом, Даня словно извинялся за причиненную боль, одновременно скользя руками по бедрам вниз, сжимая их в больших, горячих ладонях.
