понимаю вспышку разочарования, которую я почувствовала, когда Дмитрий сказал, что я – всего лишь работа.
Это потому, что ему будет легче убить тебя, если он не будет видеть в тебе человека… невинную женщину.
Я должна изменить то, какой он видит меня. Если я не могу сбежать, то, может быть, я смогу сделать так, чтобы ему было настолько не все равно, что он не сможет меня убить.
Это кажется невыполнимой задачей.
Он без проблем швырял меня и связывал, так что шансы заставить его увидеть во мне женщину, вероятно, равны нулю.
Оглянувшись через плечо, я снова смотрю на впечатляющий особняк.
Боже, меня отдали на милость Дмитрию, и я не уверена, что она у него есть.
Мои мысли чередуются между страхом, грызущим меня изнутри, и желанием выжить... бороться до самого конца.
Я не могу просто сидеть и дрожать от страха.
Я должна попытаться.
Возвращаясь в дом, я осматриваю все комнаты, кроме той, в которой меня держали. Я не нахожу ничего, что могло бы помочь мне сбежать. Я прохожу через комнату развлечений, бросая взгляд на бар. Подойдя к другой двери, я заглядываю внутрь, и тут мои брови взлетают до линии роста волос.
О. Мой. Бог.
Дмитрий занят подъемом корпуса6, его нижняя половина опирается на скамейку, в то время как верхняя двигается без каких-либо усилий с его стороны. Его мышцы практически не напряжены, что говорит мне о том, что этот мужчина намного сильнее, чем я думала.
Черт, я не могу сделать даже десяти обычных подъемов.
Даже во время тренировки от него исходит волна опасности, и я не могу отрицать, насколько чертовски сексуально он выглядит.
Мои глаза практически пожирают каждый дюйм его золотистой кожи, блестящей от пота, в то время как его шесть… нет... восемь кубиков сжимаются и разжимаются при каждом подъеме.
Чертовски горячо.
Внезапно Дмитрий встает и, взяв полотенце, вытирает шею, поднимаясь на ноги. Мои глаза жадно скользят по его прессу, а затем возникает адская искра притяжения, когда я вижу изогнутые мышцы его бедер, которые переходят к тренировочным штанам... и выпуклости.
У меня пересыхает во рту, а кожа становится горячей, когда мой живот сжимается от этого зрелища. Мой взгляд снова блуждает по его телу, а затем останавливается на его глазах.
Мое лицо мгновенно покрывается румянцем из-за того, что меня поймали с поличным за откровенным разглядыванием его. Я отскакиваю от двери и прохожу через комнату развлечений так быстро, как только могу, подавляя желание дать себе пощечину.
Глупая Ариана! Ты пускаешь слюни по своему похитителю. Серьезно? Это же не роман в неволе.
Чувствуя себя немного униженной из-за того, что Дмитрий поймал меня на том, что я пялилась на него, я опускаюсь на диван и включаю телевизор. Мои глаза прикованы к экрану, пока я напрягаюсь, прислушиваясь к любому движению со стороны спортзала.
Я осмеливаюсь взглянуть направо как раз в тот момент, когда Дмитрий заходит в гостиную, и чуть не выворачиваю шею, чтобы снова перевести взгляд на телевизор.
К счастью, он ничего не говорит, и я жду пару секунд, прежде чем осмелиться бросить еще один взгляд, как раз вовремя, чтобы увидеть, как он поднимается по лестнице.
Все еще без рубашки. Мышцы его спины перекатываются под кожей.
Проклятье.
Я сильно трясу головой и заставляю себя вернуться к просмотру шоу.
Прекрати, Ариана. Да, он чертовски горяч. Акцент на “чертовски”.
Я делаю глубокий вдох, изо всех сил стараясь игнорировать непреодолимое влечение, которое я чувствую к Дмитрию.
Он опасен, смертоносен и из другого мира. Он похитил меня, унизил и причинил мне боль.
Не забывай об этом. Никогда.
Глава 8
ДМИТРИЙ
Приняв душ, я переодеваюсь в брюки-карго и футболку, затем сажусь на краешек кровати.
Застать Ариану, наблюдающую за мной с любопытством и желанием на лице, – последнее, чего я ожидал. Она явно чувствует притяжение между нами, и я начинаю думать, что это то, что я могу использовать в своих интересах. Если я сыграю на ее эмоциях, то, возможно, она перестанет так чертовски волноваться, что я убью ее. Это может заставить ее забыть свой страх, и она перестанет бороться со мной при каждом гребанном удобном случае.
Странное ощущение пронзает меня. Чувство вины. Я не из тех, кто играет в игры, и использовать женщину – это не то, что мне нравится делать.
Но все же, это может решить проблему и сделать все проще, пока мы оба здесь застряли.
Или только усложнить.
Блять.
Переваривая новое развитие событий, я встаю и спускаюсь вниз. Когда я захожу на кухню, Ариана стоит на цыпочках и, потягиваясь, пытается дотянуться до коробки с хлопьями. Я подхожу к ней сзади, и в ту секунду, когда она замечает меня, она оборачивается. Ее руки поднимаются в защитном жесте, ее ладони ударяют меня в грудь. Я игнорирую ее реакцию и беру коробку Fruit Loops из буфета. Когда я ставлю ее на прилавок, я снова опускаю глаза на Ариану. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, ее щеки быстро розовеют.
На мгновение мы не двигаемся, и я завороженно наблюдаю за тем, как румянец на ее коже становится все глубже.
Да, я ей определенно нравлюсь.
Ее руки скользят по моей груди к прессу, и от ее прикосновения мой член возбуждается, но затем в ее чертах мелькает осознание, и она отступает назад, прижимаясь к стойке.
— Отойди, – шипит она, отводя взгляд в сторону, чтобы избежать зрительного контакта со мной.
То, что она загнана в угол, чертовски возбуждает. Эта женщина словно взывает к каждой хищной частичке во мне. Она вызывает во мне желание охотиться. Преследовать ее, пока она не ослабнет настолько, что не сможет больше сопротивляться. Это чертовски возбуждает.
Уголок моего рта приподнимается, и я делаю шаг назад.
Ариана бросает на меня сердитый взгляд и начинает уходить, но потом останавливается и, возвращаясь, протягивает руку мимо меня, хватая коробку с хлопьями и начинает готовить себе завтрак.
Я готовлю себе чашку кофе и, потягивая теплую жидкость, прислоняюсь спиной к стойке, наблюдая, как Ариана ест.
— Хватит пялиться на меня, – бормочет она с полным ртом хлопьев.
Я наклоняю голову, уголок моего рта снова приподнимается.
Она фыркает и хмуро смотрит на меня, проглатывая еду, затем говорит:
— То, что ты горячий, ничего не значит. У тебя дерьмовый характер. – Она начинает зачерпывать еще ложку, затем добавляет. – О, давай
