— Для чего время?! Глеб, ничего не изменится! Я только могу тебя еще больше возненавидеть! — теряю остатки самообладания.
— Сына не увидишь, пока не одумаешься, — заявляет с гадкой ухмылкой. — Анжела будет тут с тобой. Проследит, чтобы ты глупостей не наделала, пока мня нет дома.
Глава 21
Его слова подобно отраве, медленно затапливают сознание.
— Глеб, ты решил удерживать меня силой в доме и надзирателем поставить свою любовницу? — абсурдность моего вопроса добивает. Я не могу осознать, это слишком нелепо и подло. — Решил не пускать ко мне моего же сына?
— Ты не оставляешь мне выбора, солнышко, — улыбается виновато и лицемерно.
— Чего этим добьешься?
— Ты успокоишься и поймешь, что мы созданы друг для друга, — невозмутимый ответ.
Он не пробиваем. Что-либо доказать нереально.
— Ты действительно собираешься держать меня под замком? — все еще не до конца верю.
— Это временная мера, солнышко.
— Привези Сергея. Мне нужен мой сын!
— Он побудет с твоей мамой. Денег я дам, они ни в чем не будут нуждаться. Можешь не переживать и спокойно выздоравливать, — столько заботы в голосе, аж тошно.
— Мне будет лучше… выздоравливать, — говорить спокойно удается с большим трудом, на языке вертятся всевозможные ругательства, а руки ломит от желания залепить ему несколько пощечин. Только агрессией ничего не изменить. Я только раздразню зверя и сделаю хуже. — Когда сын будет рядом. А так материнское сердце все равно не спокойно.
— Об этом не может быть и речи, — качает головой. — Но если тебе станет лучше, когда Людмила придет в себя после операции, ты сможешь ей позвонить.
Он не отменил операцию, становится немного легче. Очень переживаю за сестру.
— А папа?
— Если ты будешь умничкой, с ним тоже все будет хорошо, — расплывается в довольной улыбке.
Нет смысла с ним спорить, что-то спрашивать. Мне надо действовать хитрее.
— Твой папаша даже слишком живучий, — в дверях возникает Анжела.
— Заткнись! — на нее моего терпения не хватает.
Как подумаю, что она чуть отца в могилу не отправила!
— Обрати внимание на манеры своей жены, Глебушка. Воспитание ниже плинтуса, — притворно вздыхает. — Ей добра желают, а она зубы показывает.
— Анж, тебе тоже не мешает быть сдержанней, — муж бросает на нее недовольный взгляд.
— А жить в твоем представлении мы как будем втроем? — едкий вопрос все же срывается с моих губ.
Глеб от этого вопроса вздрагивает, странно косится на любовницу.
— Поправляйся, а мне пора, — суетливо направляется к выходу. — Все препараты я оставил на тумбочке, если какие-то проблемы со здоровьем, почувствуешь сильное недомогание, боли, скажи Анж, она мне позвонит.
— Я сама в состоянии тебе позвонить, — недовольно кошусь в сторону своей надзирательницы.
— На данный момент нет, — отвечает, не глядя на меня. — Твой телефон на время я заберу. Чтобы ничего не мешало твоему выздоровлению.
Пока я задыхаюсь от гнева, он быстро выбегает из комнаты, минуты две и слышится щелчок входной двери.
— Анжела, отпусти меня. Тебе же не нравится, что Глеб снова привез меня в квартиру. Я уйду, и не буду стоять на пути вашего счастья, — говорю ей спустя несколько часов нашего нахождения на одной территории.
— С радостью бы открыла дверь и вали на все четыре стороны, — она нажарила картошки, сидит и уплетает ее, противно причмокивая. — Только Глебушка мне подобного не простит. Я слушаю своего мужчину. Он скоро наиграется.
— А если не наиграется? Так и будешь на вторых ролях? — спрашиваю с усмешкой.
Она морщится как от зубной боли.
— Сейчас все изменится. У нас сын. Я рожу Глебушке еще деток. Осталось немного и он все поймет. Я его женщина, — с хрустом откусывает соленый огурец. — Но предавать, идти наперекор его желаниям я не буду. Не на ту напала. Я стану ему союзницей во всем.
— Ладно, — машу рукой и включаю чайник. — Раз мы заперты тут вдвоем, не вижу смысла и дальше ругаться, — стараюсь говорить непринужденно.
— Сиди в своей комнате. Не мозоль глаза, — запихивает пережаренную картошку в рот.
— Чаю выпью и уйду. Будешь?
— Нет, — мотает головой. — Еще чего подсыплешь, — гадина разгадывает мой план.
Я так и хотела поступить, усыпить ее бдительность, а затем и саму Анжелу. Муж врач и всевозможные препараты на все случаи жизни в доме имеются.
Но я не теряю надежды. Она все равно утратит бдительность, я воспользуюсь. Надо лишь набраться терпения.
Легко сказать, да трудно осуществить. Вечером возвращается муж. Притворяюсь, что сплю. Ни видеть его, ни говорить не хочется.
Приходится слушать их с Анжелой разговоры на кухне, как она ластится к нему, подлизывается. Глеб отвечает ей грубо и с неохотой.
Через час он и вовсе приходит в нашу спальню и заваливается на постель.
— Иди к Анжеле своей, — не выдерживаю.
Делить с ним постель, оказывается выше моих сил.
— Я сплю с женой, — пытается меня обнять.
— Не трогай меня! — отталкиваю Глеба. — Ты ничего этим не добьешься! Я хочу поговорить с сыном! Ты не имеешь права лишать меня общения с Сережей! — материнское сердце разрывается, и вся выдержка лопается как мыльный пузырь.
— Поговоришь. Увидишь. Когда придет время, — гладит меня по голове. — А если не угомонишься, приготовься жить без сына. Мое терпение тоже не безгранично. Я начинаю уставать от твоих капризов. Сколько можно отталкивать родного мужа!
— Это не твой сын! Ты не имеешь права! — выкрикиваю в бешенстве.
— Не мой! — рычит и хватает меня за горло. — Ошибаешься, солнышко, по документам он мой. Я его воспитал. Я принял тебя пузатую, сломленную и преданную. Я обеспечил всем, полюбил ребенка как своего. Тебе напомнить наши клятвы? — сдавливает руку на горле сильнее. — Никто и никогда не узнает, кто его зачал. Ты обещала, ты молила о помощи! А я в свою очередь дал тебе слово, что никогда не упрекну, воспитаю и дам все самое лучшее. Я сдержал клятву. А ты, лицемерка?
Глава 22
Должна признать, что к Сереже муж действительно хорошо относится. С этой стороны мне не в чем его упрекнуть. Он знал с самого начала про мою беременность. Я ничего не скрывала и была честна.
Врала я только об одном и себе и ему, что чувства в прошлом, что Коля погребен под завалами его предательства и его чудовищного поступка.
Я так пыталась полюбить Глеба, старалась быть идеальной женой. И я научилась жить с благодарностью, симпатией и привязанностью к мужу.
Так ведь живут многие семьи, утешала себя. А любовь… ее больше не будет в моей жизни. Так отчаянно и всепоглощающе, можно любить лишь раз. Свой шанс я истратила на человека, который не заслуживает даже воспоминаний.
Глеб знал на что шел. Он видел всю ситуацию, я рассказывала ему все. Если его не устраивало, он мог мне сказать, развестись, уйти к другой женщине. Я бы все поняла. Но он подло вел двойную жизнь. И с кем?
— Отпусти меня! — хриплю.
Глеб замирает. Долго смотрит мне в глаза. Убирает руку.
— Прости, солнышко. Сорвался. Не провоцируй меня и все будет хорошо, — старается говорить ласково.
Ничего не отвечаю. Отворачиваюсь к стене, буквально вжимаюсь в нее, чтобы занимать как можно меньше места. Хочется стать невидимой для него, раствориться.
К счастью, муж не продолжает диалог. По звукам понимаю, что он достает телефон и с кем-то переписывается.
Сон приходит только под утро. Мне снова снится Коля на вершине горы, обласканный лучами солнца. А я задыхаюсь в вязком вонючем болоте.
Просыпаюсь в поту, сажусь на постели, протираю глаза.
— Доброе утро, солнышко, — вздрагиваю от ненавистного голоса. — Проснулась, прелестная моя. Я тебе завтрак приготовил, — Глеб выходит, и через минуту появляется с подносом в руках.
— Ты или Анжела? — ухмыляюсь.
— Ее нет дома. Она к сыновьям поехала. Они сейчас у соседкой живут. Так что мы одни, — подмигивает мне.
