своим людям держать тебя на территории.
Она поднимает брови. Царственно, как королева, она говорит: — Ты действительно думаешь, что они послушают тебя, а не меня?
Лицо Деклана краснеет. На его шее пульсирует вена. Его челюсть тверда как камень, и он снова скрежещет коренными зубами.
Я думаю, что его голова вот-вот взорвется.
— Черт возьми, женщина…
— Конец дискуссии. Давай собираться.
Она вырывается из его хватки и направляется к двери. Он оборачивается, пристально глядя ей в спину.
Я съедаю еще один Twizzlers, с нетерпением ожидая, что будет дальше.
Очевидно, Деклан понимает, что проиграл битву. Он запускает руки в свои густые черные волосы. Бормоча проклятия, он крадется за ней.
—Эй!
На полпути к двери они оборачиваются и смотрят на меня.
—Что мне делать? Ты сейчас отвезешь меня домой?
В то же время они вдвоем произносят: — Ты останешься здесь.
—Здесь? Я в ужасе оглядываю огромную спальню. — Одна?
Слоан говорит: — Тебе же нравится быть одной, помнишь?
—Да, в моем собственном доме со всеми моими собственными вещами. Не в колизее Бермудского треугольника.
Деклан строго говорит: — Это самое безопасное место для тебя на данный момент, девочка. Никто на земле не знает об этом месте.
Основной посыл заключается в том, что в основном плохие парни делали бы очень плохие вещи с Декланом и всеми, кто находится поблизости от него, если бы знали, где он находится.
Впервые я понимаю, насколько опасна ситуация Слоан. Она буквально рискует своей жизнью, чтобы быть рядом с ним.
Она рискует своей жизнью ради любви.
Я смотрю на нее с недоверием. В истории, полной безрассудных решений, это самое главное.
Она огрызается: — Ты не уедешь, Смоллс.
— Но…
— Ты привезла свой ноутбук, чтобы работать отсюда. Верно?
Я начинаю паниковать. Я не хочу оставаться здесь одна, в этом замке, в компании только эхо.
Я городская девушка. Моя квартира дома меньше девятисот квадратных футов. Меня пугает такое большое открытое пространство.
—Да, но я думала, что останусь всего на несколько дней. Как долго вас, ребята, не будет?
Деклан говорит: — Я не знаю. Он указывает пальцем в пол, как будто собирается сделать окончательное, бесповоротное заявление. — Но пока эта ситуация не разрешится, ты останешься здесь.
Затем они разворачиваются и выходят, хлопнув за собой дверью.
Ублюдки!
Я в ужасе оглядываю комнату. — О, боже мой! Я пленница!
Я вскакиваю на ноги и бегу к двери. Потом спотыкаюсь, потому что на мне все еще дурацкие каблуки. Чертыхаясь, я сбрасываю их с себя, бросаю на них пиджак Паука и выбегаю за дверь босиком по коридору.
Я догоняю Деклана и Слоан в гостиной, где все выглядит как на гангстерском съезде.
Десятки крепких мужчин в черных костюмах слоняются вокруг, что-то бормоча друг другу на гэльском, как я полагаю, и бросая мрачные взгляды на окна. Паук тоже там.
Я говорю: — Ребята, подождите! Это может оказаться важным!
По ее раздраженному выражению лица я могу сказать, что Слоан думает, что я собираюсь снова с ней поспорить, но у меня на уме кое-что другое. Эта ситуация с Диего кое-что изменила в моей голове.
Однако я не уверена, что всем остальным следует слышать то, что я хочу сказать, поэтому я жду, пока не окажусь прямо перед ними, и говорю тихо.
—Когда я зашла в дамскую комнату в ресторане, там был один парень. Он подумал, что я секс-работница.
Слоан огрызается: — У нас сейчас нет на это времени!
Она думает, что я говорю о нашем пари. — Нет, послушай. Он был в туалете, когда я вышла из кабинки. Он был действительно большим и вроде того, я не знаю. Странный. Знаешь, как опасно странный.
Деклан делает то же самое, что и Паук в ресторане. Он буквально становится больше, злее и в тысячу раз настойчивее. Его голубые глаза вспыхивают холодным огнем.
—Что случилось? он рычит, подходя ближе. — Как он выглядел? Что он сказал? Он причинил тебе боль?
Я немного расстроена тем, что он ждал до последнего вопроса, чтобы спросить, не пострадала ли я, но неважно.
—Я в порядке. Он и пальцем меня не тронул, он просто напугал меня. Он сказал, что мне не нужно продавать себя, и для меня еще не слишком поздно, и он мог сказать, что у меня еще осталась надежда ...
Я замолкаю, пытаясь вспомнить побольше о большом звере.
Больше всего я помню, каким нежным он был, когда провел костяшками пальцев по моей щеке, и каким мягким был его голос, когда он сказал, что у меня красивые глаза.
И каким он был великолепным.
Боже мой, это лицо. Этот рот. Эти светлые, пронзительные зеленые глаза. В сочетании с его грубой мужественностью тонкость его черт была еще более ошеломляющей.
По сравнению с ним Деклан похож на Джастина Бибера.
Разъяренная Слоан поворачивается к Деклану. — Не было никакого парня. Это из-за пари, которое мы заключили перед тем, как отправиться в ресторан.
—Нет, Слоан, это не так.
Она складывает руки на груди. — Хорошо, так куда же направился этот странный, опасный парень после того, как сделал тебе предложение?
Я начинаю раздражаться. Мой голос повышается. — Он не делал мне предложения. Ты не слушаешь...
—Паук!
При звуке резкого оклика Слоан он вытягивается по стойке смирно и подбегает. — Да?
Слоан указывает на меня. — Моя сестра утверждает, что мужчина пристал к ней в дамской комнате ресторана. Не хочеш рассказать нам, что ты видел?
Он смотрит на меня, хмурясь. — Мужчина? В дамской комнате?
— Ты был с ней, верно?
Он выглядит смущенным, и теперь я прихожу в отчаяние.
— Да. Я был с ней все это время, стоял прямо за дверью.
— Ты видел, как мужчина входил или выходил?
— Нет. Никто не входил и не выходил, кроме нее.
— Когда она вышла, она говорила что-нибудь о мужчине, находящемся внутри?
Паук смотрит на меня. Выражение его лица извиняющееся. — Нет.
Слоан поворачивается ко мне, ноздри раздуваются, губы поджаты. — Господи, Райли. Это за шкатулку с певчими птицами? Если тебе так нужны были деньги, все, что тебе нужно было сделать, это попросить.
— Дело не в пари, Слоан!
— Игра окончена. Паук, отведи ее обратно в ее комнату.
Теперь все в комнате уставились на меня.
Я, в моем дурацком распутном платье, с моими дурацкими обесцвеченными волосами и раскаленным добела чувством стыда от того, что меня назвали лгуньей.
Автор этого всего — моя собственная сестра, идиотка, которая с самого начала хотела, чтобы я сюда приехала.
Не дожидаясь, пока Паук еще больше унизит меня, схватив за запястье и оттащив прочь, я поворачиваюсь и ухожу, высоко держа голову, несмотря на комок в горле и слезы, наворачивающиеся на глаза.
Да поможет мне бог, это последний раз, когда я
