похоже, мои планы побыть в тишине рассыпались прахом. Время погружения в себя кончилось. Пришло время Мацуева – моего властелина (если совсем утрировать).
Он снимает с меня и юбку и всё, что сверху. На этот раз никаких лишних деталей одежды. А я помогаю раздеться ему. Снимаю рубашку, провожу руками по его бицепсам. Такое сильное тело, оно создано для того, чтобы владеть женщиной. Мне хочется его целовать. Но сейчас он сверху и полностью владеет ситуацией. Сегодня он будет вести меня, куда ему нужно. Но это путь именно тот, какого я ждала.
Расстегиваю ему ремень, помогаю снять брюки. Его плоть твердая, и мне ужасно хочется её коснуться. Я вспоминаю, как делала это губами, и как ему нравилось. Но Мацуев убирает мои руки, отводит их в сторону. Мягко укладывает меня на спину, массирует тело, разминает его, подготавливая к самому главному. Мы так долго шли к этому. Я уже почти отчаялась, что это произойдет. Но какое же счастье, что он ко мне вернулся.
Я его вернула.
– Расслабься, – шепчет он мне прямо в губы. – Не зажимайся.
Рука его раздвигает мне ноги. Два пальца входят внутрь, разминая влажную плоть. Затем он переключается на массаж клитора, там, где самые острые ощущения. И в момент, когда он вводит в меня член, я почти не чувствую боли. Тоненькая пленка рвется, последнее связующее звено с миром моего девичества. Я легко расстаюсь с ней, потому что первым мужчиной становится тот, кто мне нужен больше всех. Это моя победа.
– Больно? – заботливо спрашивает Мацуев.
Я чувствую, что он сдерживает себя. Он мог бы двигаться гораздо быстрее, проникая глубже, раздвигая стенки влагалища. Но он терпит, потому что ему важны мои ощущения. Он хочет, чтобы мне тоже было хорошо.
– Не больно, – отвечаю я. Это не совсем правда. Я всё равно испытываю дискомфорт. Но я не хочу прерываться. – Ты только продолжай.
И он продолжает двигаться внутри меня и одновременно ласкать клитор. Первый раз получить оргазм от секса сложно. Но он делает всё, чтобы я максимально испытала удовольствие.
Мой мужчина.
– Мацуев, я люблю тебя, – срывается с губ.
Я снова ничего не жду в ответ. Я научилась не просить и не требовать внимания, когда он не хочет его давать. Но Мацуев в этот раз рушит все шаблоны.
– Смотри мне в глаза, Эля, – и когда я открываю их, он говорит. – Я люблю тебя.
Я просыпаюсь от щелчка затвора и открываю глаза. Мацуев отдернул штору и открыл окно. Свежий воздух проник в номер, охладил мои голые, высовывающиеся из-под одеяла ноги. Я поежилась и накрылась с головой.
– Пора вставать, Эля.
– Не хочу-у…
Мацуев тянет одеяло на себя.
– Давай, не ленись. Сегодня отличная погода и много нерешенных дел.
После этих слов вспоминаю о звонке накануне.
Мой бывший отец.
Какая странная формулировка. Пробую ее на вкус, повторяя мысленно: бывший, мой бывший…
– Что ты там шепчешь? – Мацуев чуток, как всегда.
– Да так. Сегодня я буду звонить отцу, назначать встречу.
– Борису? – уточняет он.
– Кому же ещё?
– Не передергивай, Эля. Мы оба знаем…
Я перебиваю его, причем довольно грубо.
– Тимур, пожалуйста, я не хочу, чтобы мы об этом говорили. Это больная тема, и я предпочитаю с тобой её не делить.
Он смотрит на меня так удивленно, словно я только что открыла ему новую грань себя. Ту, о которой он никогда не знал.
– Да ты растешь, малышка, с каждым днем.
Не пойму, это комплимент или издевка? Готова ощетиниться и собрать кулаки, чтобы дать отпор. Но он и это замечает. Склоняется ко мне, трогает лоб, как родитель, проверяющий наличие у простуженного ребенка высокой температуры.
– Расслабься, милая. Я не собираюсь сокращать твои границы. Просто ты мне не безразлична. Устроит?
– Ещё как, – и я снова млею от удовольствия.
Мацуев не поддерживает моё решение, но и не вмешивается. Он позволяет мне делать то, что я считаю нужным для себя. Он принимает моё мнение. Как это ценно!
– Кстати, – он продолжает, теперь уже более саркастическим тоном, – раньше у тебя все разговоры со мной сводились к сексу. Ну, или различным его вариациям. А теперь ты меняешься на глазах. Я искренне удивлен, Эля. Ты взрослеешь, что ли?
– Пора. Мне скоро девятнадцать.
А ему тридцать плюс. Но я не чувствую этой разницы, когда мы близко. Да и Мацуеву, по-моему, уже всё равно. Вчера сам сказал, что любит. Я за язык н е тянула и не выпрашивала признания.
– Ты хочешь отметить День Рождения? – интересуется он.
– Было бы неплохо. У меня есть, с кем разделить праздник.
– Здесь? Или поедешь к… матери?
Мы оба понимаем, что означает эта запинка. К матери – это имеется в виду, в квартиру, где она живет с Андреем. Но я там жить не хочу и всячески ищу способ остаться здесь, то есть, от них подальше.
– Конечно, здесь. У меня Леля, близняшки, ещё пара ребят из проектной команды.
– А твоя школьная подруга? Оля, кажется.
– Да, её я тоже хочу увидеть. Но думаю, мы найдем способ встретиться. В любом случае Оля может приехать сюда и остаться хотя бы на ночь в общежитии.
– Зачем обязательно в общежитии? Есть более удобные варианты.
– Какие?
Мацуев хочет мне помочь? О, я буду рада такому вниманию с его стороны.
– Например, снять номер в гостинице.
–– Оля, скорее всего, будет не одна.
Как же без любимого бариста?
– Эля, не вижу проблемы. Просто скажи, что тебе нужно.
Смущаюсь от такого открытого заявления.
– То есть, ты предлагаешь мне руку помощи?
– И не только руку, – таинственно улыбается Мацуев.
Я вся замираю в ожидании, что сейчас, да, именно сейчас случится то самое долгожданное. То, чего ждет от своего возлюбленного, наверное, каждая девушка. То, что мы с Мацуевым когда-то упустили. Но ведь есть шанс наверстать.
– И рука, и плечо, – говорит он. – Я хочу быть рядом, поддержать тебя, если это необходимо.
Горький привкус разочарования на губах. Я сглатываю, и он проваливается внутрь тяжелым камнем. Мацуев не зовет меня замуж. Он всего лишь дает понять, что я могу на него рассчитывать.
– Спасибо, – выдавливаю из себя. Получается фальшиво, как и моя улыбка. – А как насчет твоего сердца? Или доступ к частям тела ограничен по времени?
– Сердце моё с тобой. Ты же знаешь.
* * *
Я заявляюсь в общежитие, чтобы переодеться и взять с собой конспекты. В комнате нет Лели. Зато близняшки встречают
