полосу, чтобы пропустить встречную машину. Ближе к городу дорога пошла под уклон. Впереди плотной колонной стояли машины. Он снова взял влево, стараясь обойти их, но опять навстречу из своего потока внезапно вынырнула машина. Он резко свернул вправо, стараясь уйти от лобового столкновения и притормаживая, но неожиданно педаль тормоза провалилась в пол. Тяжело груженая машина потеряла управление. А потом было все, как в замедленной съемке. Первой по ходу оказалась машина, в которой были Толя и Настя, на которую пришелся удар адской силы. Машину Анатолия протащило вперед, впечатало в впереди стоящую машину, смяло в «гармошку». Анатолия зажало, практически размазало по рулевой колонке, раздробив грудину, ребра, смалывая в кашу внутренние органы, его смерть наступила на месте. Насте повезло остаться в живых, спасло только то, что она лежала за заднем сиденье. Ей зажало ноги, спинки сидений образовали над ее головой шалашик, благодаря чему не пострадали грудь и голова, но она получила сильнейший удар, потеряла сознание.
В этом ДТП девятнадцать машин получили повреждения, двое погибших, много пострадавших, получивших повреждения различной степени тяжести, в том числе Настя, которая одной из первых была доставлена в больницу. Водитель длинновоза умер на месте от сердечного приступа, когда увидел, что натворил своим желанием обогнать время.
* * *
Лиза сегодня с утра была на взводе, все падало из рук. Вчера в телефонном разговоре Настя сказала, что работает последний день, а потом уходит в декретный отпуск. Она была самой счастливой, рассказывала, что Толя взял неделю отпуска, которые она собирались провести на полную катушку, а то потом будет не до отдыха.
Ночью Лизе снились какие-то страшные сны, она просыпалась с криком. Муж даже налил ей успокоительных капель и держал ее за руку, ожидая, когда она успокоится. Утром Лиза поехала на работу, но руки тряслись и она все время что-то роняла. Феликс Иванович даже отправил ее в сестринскую, заставил выпить валерьяны, отстранил от плановой операции.
— Ничего, твоя Валюша справится, пора ей начинать самостоятельно работать, — ответил врач, когда Лиза начала сомневаться, что вчерашняя выпускница справится сама, без ее пригляда. — А ты, душенька, иди-ка и не мельтеши. Лучше помоги заполнить мне истории болезней, пока мы стоим у стола.
Даже такая простая работа вызвала у нее трудности. Лиза несколько раз замечала, что делает ошибки, путает истории болезней и оставила это дело. До обеда ее трясло крупной дрожью, к обеду сказалось количество выпитого лекарства и она даже смогла немного задремать на кушетке. Но в три часа раздался звонок с незнакомого номера. Она трясущимися руками еле смогла нажать на экран, принимая звонок. Материнское сердце не обмануло. Звонили из больницы, куда доставили Настю. Она только смогла услышать, что дочь в тяжелом состоянии, потеряла ребенка. Потом провалилась в темноту.
Пришла в себя от нашатыря, ватку с которым ей под нос сунула Валентина, вернувшаяся с операции. Лиза только смогла проговорить, что дочь попала в аварию, ее тут же отправили домой. Только Феликс Иванович перед уходом заставил написать заявление на отпуск. Когда она непонимающе уставилась на врача, тот покачал головой:
— Дорогая моя, Вам надо будет находится рядом с дочкой и сколько это займет по времени, не известно. А мотаться Вам туда-сюда, чтобы написать заявление будет слишком накладно. Заодно получите отпускные, деньги никогда лишними не будут.
— Спасибо Вам, — она бросилась обнимать врача.
— Ну-ну, Лизонька, все будет хорошо. Самое страшное позади. Главное, что Надюша жива. Она поправится, вот увидишь. Сейчас тебе нельзя расслабляться, ты должна быть сильной, чтобы поддержать дочь. Возьми себя в руки и поезжай. Я выделю тебе машину, тебя подвезут домой, а потом на вокзал. Не волнуйся, я позвоню, чтобы вам нашли пару билетов на вечерний поезд.
Эти слова успокоили материнское сердце и заставили Лизу собраться. Она еще раз поблагодарила Феликса Ивановича и поспешила на выход. Дмитрию она позвонила по дороге. Муж находился на перерыве между рейсами, поэтому сразу пошел отпрашиваться у руководства. Лиза заехала домой, собрала их вещи, по дороге на вокзал забрали из автопарка Дмитрия.
* * *
Настя четыре дня находилась на краю жизни и смерти. Родители ни на минуту не уезжали домой. Илья Константинович тоже при первой же возможности приезжал в больницу. Чтобы как-то себя занять и не скатиться в истерику, Лиза даже предложила свою помощь на отделении, пока дочь не пришла сознание. Зав. отделением принял ее предложение с огромной благодарностью, как всегда не хватало персонала. За это Лиза получила возможность находиться в реанимации рядом с дочкой, поэтому она первая заметила, как Настя открыла глаза.
Дочь сначала никого не узнавала, смотрела на Лизу непонимающим взглядом и молчала. Через несколько минут она снова отключилась. Но на второй день дочь проснулась и попросила воды. Лиза тут же подала ей поильник. Настя сделала пару глотков и устало откинулась на подушку.
— Мама, скажи правду, не надо меня жалеть, — тихо попросила Настя. — Лучше я сразу все переживу, чем потом буду узнавать по капле.
Лиза видела, что Настя с силой сжимает зубы, готовая услышать самое страшное. Она какое-то время настраивала себя, чтобы самой не сорваться на плачь.
— Настюша, доченька, Анатолия больше нет. И ребенок…, - она так и не смогла сдержать слезы, которые полились по ее щекам. Она закрыла лицо руками и замотала головой.
Настя повернула голову к окну, уставилась в него невидящим взглядом.
— Доченька, ты поплачь, легче станет, — сказала Лиза, беря ее руку в свои ладони. — Ты вспомнила, что произошло?
— Нет, я и не видела. Я спала в машине. Мне это показал Толя. Он приходил ко мне, прощался. У него на руках был наш сынок.
Она говорила это глухим голосом, полным боли, так и не поворачивая голову к маме. Лиза рукой закрыла рот, чтобы не закричать.
— Как это, приходил? — только и смогла спросить.
— Не знаю. Пока я была Там, — она легко качнула головой, — увидела Толю и нашего сына у него на руках. Он мне все рассказал и попрощался. Сказал, что так и должно было случиться.
— Да что ты такое говоришь? — Лиза смотрела на дочку глазами, полными слез.
— Мам, ты и сама знаешь, что говорю. Мне очень больно, но я должна справиться, встать на ноги. Ради Толи, ради нашего Дениски.
— Ты хотела назвать сына Дениской? — сквозь слезы улыбнулась мама, вспомнив, как Настя любила, когда она читала ей «Денискины рассказы» и говорила, что обязательно назовет своего сыночка эти именем, так как оно ей очень нравится.
