– За что? – бубнит он из-под подушки.
– За шантаж! Как ты мог?
– Ты про пионы? – наконец отпихнув, моё оружие, интересуется Генералов.
– Я про «давай, скажи это»! Хватит ржать! Ой всё! Отпусти меня, – пытаюсь я вывернуться из хватки Артёма, который крепко держит меня за запястье.
– И не подумаю.
– Мне в ванну надо, я вся мокрая… – меня неохотно освобождают. – Без тебя! – я пресекаю попытку встать вместе со мной.
Сбегая, я чуть не спотыкаюсь об Бетти.
Господи, надеюсь, мы её не шокировали.
Приняв быстрый душ и напялив халат, который всё ещё здесь, я расчёсываю волосы и мечтаю, как я сейчас завалюсь дрыхнуть. Кровать широкая, авось даже выспаться удастся.
И тут меня озаряет.
О чёрт!
Как я могла забыть про Колю!
Глава семнадцать. Верховая езда и ее последствия
Вернувшись в спальню, я на глазах изумлённого Генералова, подбираю своё платье, шустро на себе запахиваю и начинаю шарить по постели в поиске шортиков на нижние сто… Пусть будет просто сто.
Ехать домой без лифчика – ещё куда ни шло, но без трусов – это как-то совсем аморально. Да и негигиенично. Не настолько я дерзкая.
– Зой, ты чего? – спрашивает Артём с круглыми глазами.
– Нормально всё, – отмахиваюсь я, деловито перетрясая его простынь, – бельё ищу.
– Это я понял, – в голосе Генералова появляется металл. – Меня больше интересует, куда ты в нём ночью собралась.
– Ты предпочитаешь, чтобы я собиралась без него? – поражаюсь я его раскованности.
– Беда, не беси меня, – предупреждает он. – Куда ты намылила свою задницу?
– Домой… – я всё-таки обнаруживаю искомое: краешек бельишка выглядывает из-под подушки Артёма.
Но как только я тянусь к нему, меня крепко хватают за руку.
– В чём дело, Беда? Я сделал что-то не так?
Я приподнимаю бровь:
– Ты всё сделал не так, – не щажу его я, – но дело не в этом. Мне реально срочно надо домой.
– У тебя там, что, утюг не выключен? – закипает он.
Я злюсь исключительно на собственную беспечность, а прилетает Генералову:
– Знаешь, что, Тёмочка? То, что мы с тобой переспали, не даёт тебе право лезть в мою личную жизнь! – я вырываюсь из хватки.
– Не даёт? Личную жизнь? – охреневает с чего-то Артём. Его голосом можно дробить асфальт.
– Мой личный утюг относится к моей личной жизни, – выдаю я какую-то херню, подбоченившись и уперев руки в боки.
Эта ахинея неожиданно успокаивает Генералова.
– А меня ты в эту личную жизнь включаешь? Я же круче утюга, – он поднимается с кровати, в отличие от меня, всё такой же голый.
– Посмотрим, – фыркаю я уже не так агрессивно.
Обнажённый Артём вызывает у меня чувство глубокого удовлетворения. Шикарный самец, и я его имела. Прям на борту моей старушки можно нарисовать звёздочку. Враг повержен и оттрахан.
– А так виднее? – и гад применяет запрещённый способ.
Целует.
Да настолько качественно, что я не сразу спохватываюсь, что уже зарылась пальцами в его густые волосы, а он опять развязывает на мне пояс платья.
– Артём! – возмущаюсь я. – Мне надо домой. Вот честно. Всё было просто прекрасно, но меня зовёт долг.
– Надеюсь, не супружеский? – хмурится Генералов.
– Это как сказать, – бормочу я, натягивая трусишки под недовольным взглядом. – Надеюсь, такси будет скоро. Ты не видел мой телефон?
– Это уже ни в какие ворота не лезет, Беда, – ругается Артём. – Естественно, я тебя отвезу. Ещё не хватало отпускать тебя одну.
– Но в прошлый раз же отпустил, – припоминаю я.
– Я контролировал процесс.
– Ну и сейчас можешь, – не понимаю я. – Зачем тебе тащиться в такую даль?
– В душе́ я – декабристка.
– Декабристки – это те, что потащились за мужиками в Сибирь и испортили мужикам всю каторгу?
– Точно, – натягивая штаны, кивает Генералов.
Господи, ну кто я такая, чтобы мешать мужику геройствовать.
Через пятнадцать минут под вой Бетти мы покидаем дом и загружаемся в машину Артёма.
Со всклокоченной головой и суровой миной он заводит двигатель.
– Что? – подкалываю я. – Так хочется посмотреть на мою личную жизнь?
– Чего там смотреть? – морщится Генералов. – Набить морду, и всё. Где там располагается Беда-пэлас?
Он и в самом деле, довезя меня до дома, прётся вместе со мной до двери и, прежде чем я успеваю ему воспрепятствовать, проникает внутрь.
Ещё до того, как я включаю свет, Артём оглашает квартиру громогласным:
– Есть кто дома?
– Чего ты орёшь? – обалдеваю я. – Одна я живу. Соседей только перебудишь.
– Правильный ответ, молодец. Одна – это хорошо. Получишь конфетку, – одобряет Генералов и, разувшись, двигает вглубь квартиры, хотя его никто не приглашал, но мне сейчас не до препирательств.
Я чешу на кухню и гремлю там шкафчиками, но Артём вместо того, чтобы пойти со мной. Отправляется на разведку.
Успеваю только найти банку с кальциевой добавкой, когда раздаётся добротный русский мат, а затем грохот посыпавших предметов.
Похолодев, я бросаюсь на звук.
Картина, представшая передо мной настолько комична, что я начинаю истерично ржать. Прижав к животу банку с добавкой, я сползаю по косяку на пол, потому что ноги меня не держат.
– Кто это? – неожиданным фальцетом спрашивает меня Артём.
– Это… это… – я никак не могу перестать хохотать, – это Коля.
Глава восемнадцать. Экзотика и ее поклонники
– Коля? – не своим голосом переспрашивает Генералов, глядя на меня дикими глазами. – Это Коля?
– Д-да, – уже задыхаясь от смеха, подтверждаю я.
Кажется, я достаточно отомстила Артёму за покупку участка.
Вряд ли мы с девочками по пьяни смогли бы выдумать что-то хотя бы отдалённо настолько же эффектное.
– А предупредить меня ты не могла?
– Ты сам виноват. Тебя сюда никто не звал…
Представив, как всё происходило, я снова начинаю ржать.
Уже пришедший в себя Генералов складывает руки на груди и смотрит на меня с явным осуждением. И от этого мне становится только смешнее.
– Ты чего матерился-то? – утирая слёзы, любопытствую я.
– Я, знаешь ли, был к такому не готов, – ворчит Артём. – Захожу я в спальню, чтобы провери… то есть осмотреться, хочу включить свет, на ощупь ищу на стене выключатель, а стена горячая! Это уже показалось мне подозрительным, но когда свет зажёгся… Жизнь меня к такому не готовила. Я увидел на стене глаз! И он шевелился! Он вращался, Беда! Я думал у меня глюки! Скажи мне, Зоя, что это?
– Это К-коля, – я уже дохохоталась до икоты. – Йеменский хамелеон.
– Этот динозавр – хамелеон? – недоверчиво уточняет Генералов. – Хватит ржать, Беда!
Словно подтверждая мои слова, Коля перестаёт сливаться со стеной и начинает темнеть. Мы явно ему испортили настроение. У бедняги, скорее всего, стресс.
А я никак не могу остановить очередной всплеск веселья, потому что замечаю на лбу Артёма ссадину, которую он, судя по всему, получил упавшей на него книгой, когда шарахнулся от Коли и потревожил этажерку со старыми учебниками и а́тласами.
– Зоя, чем тебя не устроили котики и морские свинки? На хрена тебе птеродактиль?
На самом деле, Коля не мой.
Так получилось, что у моих знакомых, настоящих хозяев хамелеона, в квартире случился ремонт, и соблюдать условия содержания питомца стало невозможным. Поэтому я согласилась взять Николя на передержку на месяц, который уже подошёл к концу. Собственно, Колю заберут уже завтра вечером.
Горячая стена – это нагревшееся стекло террариума. Огромного террариума высотой почти до потолка, потому что Коля, как и положено взрослому шестилетнему самцу, длиной около шестидесяти сантиметров и требует просторного проживания. И рванула я домой, как раз потому что нужно было поменять тепловой режим и сделать постояльцу температурку попрохладнее. Да и корм нужно разморозить. Парня желательно кормить с утра.
