отрезан от мира. Один из мужчин протянул ему влажное полотенце, чтобы остановить кровь, но Чезаре отмахнулся от него, как от надоедливого насекомого. Он был как зверь, которого только что выпустили из клетки. Изабелла достала платок из своей сумки и сделала ещё шаг. Её сердце бешено стучало. В этом священнике было что-то… знакомое. Слишком знакомое. А ведь она и раньше много раз его видела…но почему-то именно сейчас что-то тревожное зашевелилось внутри.
Она подошла к нему и протянула платок.
— Падре… — её голос дрожал. Чезаре поднял глаза на неё. Его взгляд был острым, как нож.
— Возьмите, — Изабелла чуть дрожащей рукой протянула ему платок.
Чезаре остановился на мгновение, его глаза встретились с её. Эти яркие синие глаза, полные ненависти и чего-то ещё… чего-то такого, что Изабелла не могла объяснить. Он протянул руку, чтобы взять платок, но его пальцы слегка дрожали. Кровь текла по его губам, разбитая бровь пульсировала, но он казался невозмутимым, как камень, даже под слоем крови.
— Спасибо, — холодно бросил он, сдержанно кивнув и прижав платок к ране на губе. Его взгляд на мгновение остановился на её лице, как будто что-то его в ней зацепило. Изабелла не могла понять, что это было.
Её взгляд скользнул по его лицу, рукам, и внезапно её сердце замерло. Она увидела, как он слегка смахнул прядь волос с левой стороны. Это было небольшое, незначительное движение, но оно обнажило нечто… важное.
Родинка. Мягкий, тёмный изгиб за его ухом. В форме полумесяца.
Мир, казалось, рухнул вокруг неё. Время остановилось. Изабелла почувствовала, как земля уходит из-под ног, её сердце застыло, как будто кто-то внезапно сжал его в кулаке. Это была та самая родинка. Та, которую она запомнила в мельчайших деталях. Родинка её сына.
Она резко сделала шаг назад, её ноги подкосились, и она едва не упала. Всё, что она видела перед собой, — это лицо младенца, которого она когда-то держала на руках. Лицо, которое она целовала перед тем, как отдать в чужие руки. В ту ночь, в той больнице. Она запомнила это, как отпечаток, как знак, который был высечен в её сердце. Родинка в форме месяца — на левой стороне, за ухом. И белокурые волосы… и синие глаза, как у нее самой. О Боже! Боже! Боже!
Изабелла сделала ещё один шаг назад. Руки дрожали.
— Что-то не так? — Чезаре нахмурился, его голос был резким, но в нём проскальзывало беспокойство.
Но Изабелла не могла ответить. Она не могла сказать ни слова. Воспоминания, словно лавина, обрушились на неё. Она стояла, не в силах двинуться, не в силах дышать. Всё, что она видела перед собой, — это её собственное прошлое, тёмное, страшное, которое внезапно вернулось, чтобы разрушить её жизнь.
Изабелла снова вспомнила, как её сознание металось между отчаянием и решимостью. Это был шанс. Единственный шанс.
— Сделай это, — прошептала она врачу, её голос был полон боли и страха. — Я не могу оставить его.
Она не могла. Она не могла позволить, чтобы сын стал её приговором. Врач согласился. Сделка была заключена она была спасением для её брака. Для её репутации.
И вот он. Её сын. Малыш с нежной кожей, с родинкой за ухом. Она держала его в руках, целовала его крошечные пальчики, плакала, запоминая каждую черту его лица. Но потом она отдала его женщине, которая не смогла бы позаботиться о нём. Но это не имело значения. Главное было спасти себя. И за это она ненавидела себя долгие годы…казнила, съедала вместе с горстями антидепрессантов и снотворного, чтобы забыть крики собственного младенца.
Её ребёнок исчез, а с ним исчезли её страхи. Или так она думала.
Чезаре смотрел на неё, и в его глазах было нечто… непонятное. Он не двигался, не сводил с неё взгляда, но что-то в его выражении лица изменилось. Как будто он чувствовал, что что-то происходит, что-то важное.
— Падре, — прошептала Изабелла, её голос дрожал, как натянутая струна. — Где вы родились?
Чезаре нахмурился. Это был странный вопрос, особенно сейчас, когда он стоял, окровавленный и уставший после драки.
— Что? — он непонимающе прищурился.
— Где вы родились? — повторила она, её голос стал громче, настойчивее. Её руки сжались в кулаки, она чувствовала, как её сердце стучит так, будто вот-вот разорвётся.
— Не знаю…моя мать вела не самый благопристойный образ жизни и отдала меня в приют, — ответил Чезаре, ещё более удивлённый её вопросом. — Я вырос в приюте.
Эти слова были, как нож в сердце стало больно дышать. Изабелла покачнулась, её ноги ослабли. Приют. Он был отдан в приют. Это был её сын. Она знала это. Она чувствовала это всем своим существом.
— Родинка, — её голос сорвался. — У вас за ухом родинка…
Чезаре машинально провёл рукой по своей шее, ощупывая место за ухом. Он ничего не говорил, но его лицо стало жёстче. Он смотрел на неё с подозрением.
— Да, есть, — холодно ответил он, отстраняясь.
Изабелла стояла, не в силах сделать шаг, не в силах дышать. Это он. Это её сын, её кровь, её проклятие, которое вернулось через годы. Она всё разрушила своим решением тогда, но теперь всё разрушится снова.
— Я… — она попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле.
Чезаре смотрел на неё с непониманием. Он не знал, что она пыталась ему сказать. Он видел только женщину, стоящую перед ним, женщину, которая почему-то была потрясена. Но он не понимал, почему. Не понимал, что она видела в нём.
— Падре, — наконец выдавила она, с трудом удерживая слёзы. — Вы…
Она хотела сказать, что он её сын. Хотела признаться в том, что столько лет хранила в тайне. Но её язык словно прирос к нёбу. Слова не выходили.
В этот момент что-то внутри неё сломалось.
Изабелла смотрела на Чезаре. Его взгляд был настороженным, почти враждебным, но в нём не было ничего от понимания. Он не знал. Он не мог знать. Только она, Изабелла, носила этот крест. Она осознавала: сейчас не время для признаний. Секреты, которые она хранила все эти годы, могли разрушить всё.
Она набрала своего водителя, который припарковался возле площади и ждал ее.
— Стефано! — резко крикнула она, голосом, которым она привыкла командовать, не терпящим возражений. — Стефано, подгоните машину. Немедленно.
Чезаре бросил на неё странный взгляд. Машина подъехала через минуту. Водитель Стефано, немного ошарашенный ситуацией, быстро выскочил из нее и открыл перед Изабеллой дверь.
Изабелла повернулась к Чезаре, пряча свои истинные чувства за привычной маской
