— Ничего, мне не жаль даром потраченного времени. Хорошо, что его у меня полно. Я схожу за вашим пальто.
— И я вовсе не нуждаюсь в том, чтобы вы везли меня домой.
— Не будем спорить, — ответил он. — Я не позволю вам идти домой пешком, в темноте и при морозе за тридцать градусов.
— Вы все равно не сможете отвезти меня. Вашу машину засыпало снегом.
— Я откопаю ее за пять минут.
Рипли хотела поспорить, но передняя дверь хлопнула, и она осталась одна.
Любопытная Рипли открыла дверь кухни и, дрожа от холода, стала смотреть, как он откапывает «ровер». Следовало признать, что мускулы, которые так понравились ей утром в спортивном зале, была даны ему не только для красоты. Похоже, доктор Бук умел ими пользоваться.
И все же настоящей сноровки у него не было. Рипли открыла рот, но вовремя спохватилась. Но хватало еще продемонстрировать, что она испытывает к нему интерес. Поэтому она закрыла дверь и стала растирать окоченевшие руки.
Когда передняя дверь хлопнула снова и послышались шаги Бука, Рипли оперлась спиной о кухонный стол и притворилась, что скучает.
— Чертовски холодно, — сказал он. — Где я оставил ваши вещи?
— В спальне, — равнодушно сообщила Рипли.
Воспользовавшись моментом, она быстро обошла стол, заглянула в записи и зашипела от досады. Он пользовался стенографией. Во всяком случае, это было похоже на стенографию. Как бы там ни было, записи представляли собой непонятные символы черточки и закорючки, ничего ей не говорившие. Но рисунок в середине листка заставил ее ахнуть.
Это был ее портрет, причем чертовски похожий. Быстрый набросок анфас. Она выглядела… расстроенной. И настороженной. Что ж, тут он прав.
Сомневаться не приходилось: Макаллистер Бук был человеком наблюдательным.
Когда он вернулся, Рипли с невинным видом стояла в полуметре от стола, засунув руки в карманы.
— Я немного задержался. Никак не мог найти ключи. Понятия не имею, как они попали в раковину в ванной.
— Полтергейст? — лукаво спросила Рипли, заставив его рассмеяться.
— Если бы… Просто я ничего не кладу на место. — Он оставлял на полу снежные следы.
Рипли молча надела куртку, замотала шарф. Мак держал ее пальто. Поняв, что он хочет помочь ей одеться, Рипли покачала головой.
— Я никогда не могла этого понять. Как, по-вашему, мы надеваем пальто, если поблизости нет мужчин?
— Это выше нашего разумения. — Довольный Мак надел ей на голову шапочку и поправил рассыпавшиеся по спине волосы. — А перчатки?
Рипли вынула перчатки из кармана пальто.
— Что, папочка, хотите надеть их на меня?
— Конечно, радость моя.
Однако когда он протянул руку, Рипли отстранила ее. Улыбнулась, увидев волдыри на его запястье, но тут же ощутила укол совести. Она могла причинить человеку боль, если этот человек того заслуживал.
* * *
Но не в этом случае.
Следовало искупить свою вину. Даже если для этого придется поступиться гордостью.
Увидев выражение ее лица, Мак посмотрел на свое запястье.
— Пустяки, — сказал он, одернув манжет.
— Это решать мне. — Она не стала сокрушенно вздыхать. Просто взяла его за руку и пристально посмотрела Буку в глаза. — Это не для протокола и нё для вашей работы. Понятно?
— Ладно.
— В гневе причинила вред, но свожу его на нет Рана, сделанная мной, силой исцелись тройной Воля твердая сильна, пусть исполнится она.
Он ощутил легкую боль, а потом отток тепла Места, которых касались ее пальцы, исцелились пузыри бесследно исчезли. У него засосало под ложечкой не столько от происшедшего, сколько от изменения выражения ее глаз.
Мак уже имел дело с магией и знал, что это такое. Любое проявление силы вызывало у него восхищение и производило неизгладимое впечатление.
— Спасибо, — сказал он.
— Не за что. — Она отвернулась. — Я серьезно. Когда Рипли потянулась к ручке двери, излечившаяся рука Мака предупредила ее движение.
— Как женщины открывают дверь, мы тоже не знаем, — сказал он. — Это слишком трудно и сложно.
— Не смешите меня. — Когда они вышли наружу, Мак взял ее за локоть. И только пожал плечами, увидев ее сердитый взгляд.
— На улице скользко. Ничего не могу с собой поделать. Так уж меня воспитали.
Рипли смирилась и промолчала даже тогда, когда Мак обошел «ровер» и открыл ей дверь.
Ехать было недалеко, но за проведенный в коттедже час на улице стало еще холоднее. Хотя печка не успела нагреть салон, но в кабине им не грозил холодный ветер, от которого захватывало дух. Рипли почувствовала, что благодарна Маку.
— Если вам нужны дрова, то можно купить вязанку у Джека Стьюбенса, — произнесла она.
— Стьюбенса… Вы не запишете? — Правя одной рукой, он стал рыться в кармане пальто. — У вас есть бумага?
— Нет.
— Загляните в «бардачок».
Когда Рипли открыла отделение для перчаток, у нее отвисла челюсть. Там лежали десятки листов писчей бумаги, шариковые ручки, катушки скотча, полупустой пакетик соленых кренделей, три фонарика, охотничий нож и несколько непонятных предметов. Она достала две одинаковые красные бусины, соединенные человеческим волосом.
— Что это?
Он поднял взгляд.
— «Гри-гри». Это подарок. Предохраняет от дурного глаза. А что, бумаги нет?
Какое-то время она смотрела на Мака, потом положила амулет на место и достала лист бумаги для заметок.
— Стьюбенс, — повторила она, сделав запись. — Джек. Совиный переулок.
— Спасибо. — Мак взял бумажку и сунул ее в карман.
— Теперь сверните. Двухэтажный дом, крытое крыльцо.
«Командует так, словно сидит в патрульной машине», — невольно подумал Мак. В окнах горел яркий свет, из каминной трубы валил дым.
— Красивый дом. — Он вышел наружу. Рипли не стала дожидаться, когда Бук обойдет машину и откроет ей дверь. Тем не менее он снова взял ее за руку.
— Послушайте, Мак, я все понимаю, но не нужно провожать меня до дверей. Это же не было свиданием.
— Только потому, что вы этого не захотели. Кроме того, мы ели, беседовали и пили вино. Так что все признаки свидания налицо.
Она остановилась на крыльце и обернулась. Мак натянул забавную лыжную шапочку, из-под которой торчали светло-русые вихры. Он не сводил с нее глаз.
— Значит, вы хотите получить прощальный поцелуй?
— Конечно!
Ответ прозвучал так весело, бесхитростно и безобидно, что она улыбнулась, но только на мгновение.
Он сделал движение, неожиданное и невероятное. Оно было не быстрым, но таким гибким и неуловимым, что Рипли не успела опомниться.
Мак обнял ее и без всяких усилий привлек к. себе. Затем заставил Рипли немного откинуться, и ей показалось, что они не стоят, а лежат.
