Джейд не поверила Бруно Серрути. Ей лучше было известно, что это не так. Жизнь актрисы заканчивалась смертью — из нее вытряхивали все живое: богатством, алкоголем, наркотиками и даже мужчинами. Она не хотела быть актрисой, но Бруно был весьма привлекательным и к тому же не был ее другом. И потом, она не была уверена в том, что больше напоминает Карлотту, а не Гарбо. Ей казалось, что невежество Бруно было частью его обаяния, вместе с его оливкового цвета телом и живыми средиземноморскими глазами. Он был так непохож на всех ее знакомых! Эта непохожесть и привлекала.
Постепенно он добил ее. Работа фотомоделью наскучила, и Джейд подумала, что, может, актерская деятельность принесет ей больше радости. Во всяком случае, это был способ убить время и подготовить пути к возвращению домой. Разумеется, Джо с самого начала отнесся к этому скептически. Бруно считал свой фильм экспериментальным искусством, а Джо — претендующим на оригинальность дерьмом. Джо был циником и, несмотря на свое многознание, все же не понимал, что ей было глубоко на все это наплевать. Бруно был превосходным любовником, и с его помощью она могла с большим удовольствием убить время. Но к тому времени, когда они начали снимать свой последний эпизод, Джейд, конечно же, понимала, что Джо был прав. Это приносило ей не большее удовлетворение, чем демонстрация моделей.
Во время ужина тем памятным вечером Джейд обнаружила, что не только жизнь многообещающей актрисы привела Джо в Брайтон. Он принес с собой вырезки из бостонской газеты, где сообщалось о бракосочетании ее сестры и кузена, завершившимся выстрелами в бывшего губернатора Флориды.
— Я подумал, что ты должна это знать и что будет лучше, если…
Она взглянула на него сквозь слезы.
— Если это сделает близкий друг? Конечно, ты прав. — Она благодарно стиснула его руку. И только некоторое время спустя у нее зашевелилось любопытство — догадался ли Джо, что ее слезы лишь отчасти были посвящены Биллу Шеридану. Иногда друзья знают больше, чем им следует знать!
Несколько дней спустя Бруно предложил Джейд поехать с ним в Монте-Карло, чтобы отдохнуть и отметить окончание съемок. Джейд тут же высказала свое недоумение:
— У тебя едва хватило средств, чтобы отснять последний эпизод, а сейчас, вместо того чтобы выпустить фильм, ты хочешь потратить время и деньги на эту поездку?
Бруно нетерпеливо взмахнул руками:
— У меня еще достаточно много времени, чтобы выпустить фильм, раз уж я продал его.
— Но прежде чем продавать, лучше было бы выпустить его на экран. С готовым продуктом ты бы мог добиться более выгодной сделки.
— Сделка! Продукт! Ох уж эти американцы! Фильм — это не продукт, это — искусство.
Джейд пожала плечами. Будучи связанной с Голливудом, она, как считала, лучше его знала, что такое фильм. Но если ему приятно было думать, что его фильм — искусство, то почему она должна была разочаровывать его?
— Хорошо, это искусство. Но не лучше было бы предоставить потенциальному покупателю законное произведение искусства, чем…
— Не забивай себе голову вещами, в которых ты ни черта не смыслишь, — презрительно сказал Бруно. — Это мои проблемы.
Пусть будет так, подумала Джейд. Откровенно говоря, она бы нисколько не огорчилась, если бы этот фильм вообще не появился на экране. У нее не было радости от участия в нем. Если Бруно хочет взять ее в Монте-Карло на несколько дней, то почему бы не согласиться? Ничего более лучшего здесь пока не предвиделось. Но Джо был несколько озабочен ее поездкой.
— Не вижу в этом никакого смысла, — заявил он. — Я вообще не слышал, чтобы фильм продавали еще до того, как он вышел на экран. Это чревато тем, что Бруно может потерять свободу действий на завершающем этапе производства фильма. Но он ведь считает себя великим художником и никогда не согласится на это, что грозит вам крупными неприятностями,
— Бруно молодой и неопытный, — сказала Джейд. — Он, вероятно, не понимает, что в этом деле много ловушек.
— Ты тоже молодая и также не понимаешь всех тонкостей.
— Да, я молодая, но меня вряд ли можно назвать неопытной.
— Пожалуй, вряд ли, — согласился Джо.
Этот намек разозлил Джейд, и она набросилась на Джо:
— Что ты хочешь этим сказать? Что я развратна? Предположим, что так. Но тебе-то какое до этого дело? Ты же не мой любовник.
— Ты права. Я не твой любовник, и мне, в сущности, наплевать, что ты растрачиваешь себя и свою жизнь на этого Бруно.
Джейд очень не хотела ссориться со своим старым другом и поэтому первая пошла на примирение:
— Подумаешь, какая беда! Я уезжаю всего лишь на несколько дней и исключительно ради того, чтобы поваляться на солнце.
— Но весь вопрос в том: с кем ты собираешься там валяться?
— Ах, вот оно что!
Он просто ревновал ее к Бруно. Бруно был никто и ничто, а Джо — надежный и проверенный друг, значительная личность. Но неужели он не понимает, что любовники и друзья — это совершенно разные вещи и их нельзя смешивать. В противном случае можно потерять друг друга. Кроме того, они с Бруно связаны общим делом.
Как только Джейд переступила порог огромного розового дворца, расположенного высоко в горах, его хозяин, друг Бруно — необыкновенно толстый мужчина с труднопроизносимым именем (ей пришлось называть его просто Алекс) бросился приветствовать их, и она тут же почувствовала на себе его жадные, плотоядные глаза. В душе Джейд зародилось смутное беспокойство. Видимо, Бруно хорошо знал весь процесс кинопроизводства, намного лучше, чем она предполагала. Он, безусловно, просчитал, что это потребует массу времени и денег, и решил с ее помощью ускорить этот процесс. Ненасытный взгляд Алекса подсказывал ей, что предстоящая сделка будет не очень трудной для Бруно, но весьма дорогостоящей для нее лично.
В тот же вечер они вместе ужинали в открытом ресторане «Сент-Жан-Кэп-Феррата», где между столиками сновали обнаженные по пояс официантки, а гитаристы исполняли душераздирающие испанские мелодии фламенко. Бруно уговаривал Джейд подпевать, а Алекса убеждал, что она обладает совершенно бесподобным голосом. Тот же, поглаживая своей потной рукой тело Джейд, бормотал, что она обладает не только прекрасным голосом. Наконец, успевшая к этому времени выпить несколько рюмок бренди, Джейд с трудом оторвалась от Алекса, выбежала на середину украшенной цветами площадки, сбросила с себя туфли на высоких каблуках и принялась отплясывать, щелкая пальцами и отбрасывая назад голову. Она танцевала исключительно для себя, хотя при этом хорошо понимала, что с каждой минутой танца она утрачивала способность оказывать сопротивление Алексу.
